Двойная взлётная (СИ) - Дашкова Ольга

— Хорошо.

Мужчина забрал из моих рук чемодан, легко подняв, и пригласил следовать за ним. В автомобиле приятно пахло, из динамиков чуть слышно лилась ненавязчивая мелодия.

— Прежде чем мы поедем, вам просили передать.

Водитель протягивает небольшую коробку, тут же отворачивается и плавно трогается с места.

Глава 18

Минут десять просто смотрю на коробочку. Касаюсь кончиками пальцев ее бархатной поверхности.

Не люблю неожиданные подарки. Вообще, не люблю неожиданности и сюрпризы. Мне в жизни ничего случайно не доставалось, ну кроме Коленьки, так неожиданно наехавшего на меня в парке.

Не хочу ее открывать, надо было вообще не брать в руки. Последнее время я много чего не хочу. Наверное, подсознание ставит защитные блоки, оберегая от чего-то более страшного. Или все гораздо проще: меньше знаешь — крепче спишь.

Полтора часа едем по «прекрасным» вечерним пробкам. Коробка так и лежит на сиденье рядом. Наверняка там украшение как компенсация за причиненные интимные неудобства или как гонорар за подаренное сексуальное удовольствие.

Тяну время, припоминая, когда мне последний раз дарили украшения, ну так, чтоб не бижутерия. На мое двадцатипятилетие Коленька преподнес браслет, золотой, но потом при разводе сам же его и забрал. Объяснив это тем, что он его дарил любимой жене, а не той суке, которой я стала сейчас.

А вот теперь даже стало любопытно, в какую сумму Громов и Шульгин оценили эти самые неудобства, причиненные мне, а потом и удовольствие.

«Ты скоро?»

Коля строчит сообщения.

«Скоро что?»

«Скоро будешь дома?»

Бывший муж — это как синдром фантомной конечности: ты понимаешь, что ее нет, но субъективно все равно ощущаешь, как после ампутации. Коля вместе с его мамой — это моя фантомная конечность и боль. О моем существовании они могут забыть, только потеряв память.

«Скоро».

Теперь интересно не только то, что в бархатной коробочке, но и чего же так настойчиво хочет Николай.

Снова беру ее в руки, верчу в разные стороны. Я не такая ханжа, как может показаться, мол, сижу и набиваю себе цену. Мне дарили сувениры после полетов, давали хорошие чаевые в конверте. Это все была искренняя благодарность за прекрасный полет и мою проделанную работу.

Но я не трахалась со своими пассажирами, не делала минет до собственного же оргазма в номере, не занималась сексом по очереди с двумя мужиками. Утром с одним, вечером с другим, так это может войти в привычку.

Господи, о чем я только думаю?

Мне не платили за интим. Никогда.

Тупо все.

А вот теперь я как девственница, оскорбленная до глубины души, ломаюсь и не могу открыть эту чертову коробку. Накручивая себя, вешая ярлыки и ценники. Надо всегда понимать, что у мужчин все просто, их логика как танк на боевых учениях. Она прет напролом, и то, что тебя может оскорбить, для них пиздец как круто и просто.

Открываю, хочу уже видеть, что там, но внутри небольшой бархатный мешочек на завязках. Пальцы от нервов затягивают узел, долго распутываю его, но, когда на ладонь высыпаются маленькие белые камушки, переливающиеся в свете закатного майского солнца, я теряю дар речи.

Бриллианты.

«Крис, ты любишь бриллианты?» — Вопрос был задан небрежно и выбивался из контекста всей нашей вчерашней беседы.

Их ровно семь. Каждый размером с небольшую горошину, наверное, миллиметров восемь или больше в диаметре. Они совершенные, кристально чистые, отбрасывающие блеск по всему салону, так что я жмурюсь. Я не сильна в оценке бриллиантов, даже не знаю их стоимость, но то, что я вижу, стоит недешево.

Якут компенсировал неудобства красивыми камушками, которыми за неудобства расплатились со мной.

Красавчики, что еще сказать.

Жанка бы описалась от радости. Но мне отчего-то на душе стало мерзко. Бриллианты блестят, а на душе дерьмо.

Так не было после секса в самолете, там была обида, злость, собственная беспомощность. И то поганое ощущение, которое поднялось спустя много лет с самого глубокого дна, всплыло куском острого стекла, царапая память.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Положила камушки обратно, затянула шнурок, захлопнула крышку коробки и бросила ее в сумку.

Загуглила цену на бриллиант.

Ну мне же любопытно узнать их стоимость, а также стоимость моего полета на Сахалин в качестве эскорта. Передо мной камушек в один карат или чуть меньше, если я правильно определила на глаз. Не берем в расчет его чистоту, в этом я совсем ничего не понимаю. Так вот, один такой камушек стоит где-то восемьсот тысяч рублей. Умножим на семь, это получается около шести миллионов.

Какие щедрые.

На тебе шесть лямов и радуйся.

Ну что, Кристина Сергеевна, тебе почти столько и не хватало до мечты. А вот нашлись добрые люди, помогли. Можно теперь не выворачиваться наизнанку, зарабатывая и потом выплачивая кредит на собственную квартиру в столице.

Кусаю губы, смотрю в окно, за ним мелькают многоэтажки, как клоповник, построенные друг на друге. Мой райончик, не скажу, что скучала, но съемная однушка почти у метро стоит не дешево.

Телефон вибрирует, незнакомый номер.

— Да.

— А ловко ты вчера улизнула, — голос низкий, чуть с ленцой. — Но Артёмка все равно нервный, ты что там, ему член прикусила?

Громов шутит, представила его наглую ухмылку, блеск в зеленых глазах, захотелось снова ударить.

Сжала бедра, вспоминая ночь и то, как Шульгин вылизывал меня до оргазма и сорванного от крика голоса. Прислонив прямо к закрытой двери номера и сдернув брюки вместе с бельем.

— Мне даже не надо видеть тебя, Крис, чтоб понять, о чем ты сейчас думаешь. Испорченная девчонка, тебе ведь понравилось, да?

— Заняться нечем? Зачем звонишь?

— Соскучился.

— Я — нет.

— А подарок понравился?

— Нет.

— Нет?

— Бриллианты не мои лучшие друзья.

— Странная ты.

— Какая есть.

— Отдам обратно шоферу, передаст вам, вот он был, кстати, хорошим. Прекрасно доехали, мило поболтали, очень приятный парень, обходительный, вежливый, глаза красивые, руки сильные.

Что я несу?

Тишина.

— Оставь себе. А водителя придется уволить.

— За что?

— Решение пришло внезапно. Как слова, которые произносит твой рот, совершенно не согласовывая их с мозгом.

— Ты ненормальный?

— А ты, Крис, знала, что язык твой — враг твой? Он только на моем члене смотрится красиво.

Вот что за человек-то он такой? Все испортит.

— Я не намерена слушать твои оскорбления, — отвечаю как можно вежливее, отключаюсь, глубоко дышу, считаю до десяти.

На цифре пять телефон снова оживает, игнорирую. Я совершенно спокойна, у меня все хорошо. Сейчас я приеду домой, разморожу полуфабрикаты, поем, выпью бокал вина, приму ванну, постираю костюм, лягу спать, и ни одна скотина меня не выведет из себя.

А бриллианты я затолкаю в глотку Шульгину при первой встрече. Тварь такая. Нервная стала последнее время. И вообще, чего я хочу от него? Ничего не хочу, потому что он них двоих одни неприятности.

Телефон гудит не переставая, вроде и не послала. К чему такие нервы?

— У вас все хорошо? — интересуется водитель, делая музыку тише.

— Все прекрасно, спасибо.

— Мы почти приехали. Подъезд седьмой?

Я даже ему не говорила адрес, человек сам все знает. Интересно, что еще Громов знает обо мне? С кем я потеряла девственность? В каком классе начала курить? Какой кредит по ипотеке?

Мы остановились, водитель открыл дверь, подал руку, помогая выйти, достал чемодан из багажника. Сервис на высшем уровне. Жалко, если Громов уволит его.

— Подождите, прошу вас, пожалуйста, передайте эту коробочку, тем, кто вам ее дал.

— Я не могу.

— Почему? — удивлена, не скрою.

— Есть четкие указания отдать ее вам и не брать обратно.

— Черт с вами.

Снова бросаю коробку в сумку и тут вздрагиваю от громкого возгласа:

— Кристина, может, ты закончишь любезничать?