Год в Ботсване - Уилл Рэндалл

Поскольку окружающие холмы скрывают пригороды, сам город, население которого хотя и составляет около двухсот тысяч человек, кажется поразительно маленьким, словно игрушечным. Два-три высотных здания, выступающие из сетки улиц — на вид, похоже, три на четыре квартала, не больше, — вставлены меж двухэтажных домов в колониальном стиле — и под жестяными крышами с огромными окнами, выходящими на аллеи. Есть здесь и все внешние атрибуты современного города — международные отели, банки, агентства по прокату автомобилей, пассажи с магазинами, и все это представлялось каким-то неуместным и даже сюрреалистическим, стоило нам лишь вспомнить, каким пустынным было окружение.

Виндхук был основан всего лишь лет сто назад немцами, соблазнившимися рассказами о мифических пластах полудрагоценных камней, которые они вскоре и принялись с энтузиазмом разрабатывать, — драгоценности эти сказочно обогатили многих колонистов. Орудия каменного века, примерно пятитысячелетней давности, и окаменелые кости слонов, обнаруженные в безмятежном зоопарке в центре города, показали, что обильные источники, выходящие на поверхность в этой самой бесплодной части мира, привлекали сюда человека и животных на протяжении уже многих тысячелетий.

Колонисты быстро утвердили в данной местности свои архитектурные предпочтения, и за уличным рынком, заполоненным изделиями ремесленников, деревянными игрушками и тряпичными куклами (в момент нашего приезда лотки как раз сворачивали и складывали), тянулись здания, которые вполне сошли бы за декорации для фильма из немецкой жизни. Но всего поразительнее было то, что на одном из холмов, отделявших главный город от внешних деревушек, стояли три сказочных замка. Причудливые башенки и освинцованные окна, зловещие темные каменные стены, — словом, они выглядели так, словно их взяли напрокат в какой-нибудь киностудии.

Фил посоветовал нам вовсю пользоваться здесь удобствами, поскольку это последний аванпост цивилизации, который мы увидим в ближайшее время. Каким же разумным оказался этот совет.

Глава 4

Прибытие в Касане

На наше счастье, отношения между французской и немецкой сторонами потеплели, и когда мы подъезжали к ботсванской границе, я уже ощущал, что ситуация становится немного более контролируемой. Фил оказался не только в высшей степени сведущим во всех областях техники, но и, по-видимому, обладал нервами, сделанными из превосходного природного каучука. Вместе мы обхаживали, успокаивали и вообще ободряли каждого, кто в этом нуждался. Дни шли, мы все как будто приспособились к тяготам нашего путешествия, и — в истинности чего я убеждался довольно часто — Западный мир, для большинства из нас столь долго бывший единственным миром, словно растворялся в обширных открытых ландшафтах, скалах и пыли, странных, колючих растениях и деревьях и прятался в укромном уголке разума.

И вскоре уже не было ничего естественней, чем остановиться на обочине пыльной дороги с видимым во всех направлениях дрожащим горизонтом и без единого признака какого-либо другого человеческого обиталища. Уже не вызывало удивления, когда нам велели ставить палатки, набирать дров, чтобы хватило на ночь, и сооружать огромный общий костер, вокруг которого мы сидели либо за вялым разговором, либо в дружной тишине. И наконец, уже никто — или почти никто — не жаловался, если приходилось мыть посуду, упаковывать вещи или толкать автобус. Более того, по мере нашего продвижения через Намибию и дальше по Ботсване и окраинам великой пустыни Калахари меня не оставляло чувство, что некоторые были бы не прочь растянуть это путешествие до бесконечности. Настолько прекрасным было это ощущение — сплав свободы, приключения и товарищества, — что возвращение к обыденной работе (какой бы, в моем случае, она ни оказалась) представлялось все более и более невозможной перспективой. Правда, мне начинали надоедать эти народные песни с прихлопываниями по бедрам.

Пустыня Калахари, что и говорить, самая что ни на есть настоящая пустыня. Она, впрочем, не может претендовать на обаяние Сахары — la тег de sable[39] море песка, — или же на величественность Намиба, по которому мы только что путешествовали. Но зато Калахари поражала своим размахом, своими внушающими благоговейный ужас масштабами. Здесь не было блуждающих дюн, и ландшафт совершенно не менялся — лишь миля за милей плоской земли, однообразно покрытой низкорослым серовато-коричневым кустарником. Калахари словно бы создана для тех, кому по нраву преодолевать за день огромные расстояния. Некоторые из нас вели путевые заметки, день за днем записывая впечатления о путешествии, однако из-за бесплодного характера местности описания эти порой сводились к указанию количества холмов или хотя бы тех жалких подъемов, что встречались нам за десять часов езды. В один день, полностью проведенный в дороге, их число достигло двух. И все же воистину захватывал один лишь простор континента. Отслеживая тонкую фиолетовую линию на висевшей в кабине карте, я неизменно поражался, сколь же мало мы продвигаемся за день.

Изредка — это действительно бывало очень редко — мы все-таки проезжали через кое-какие селеньица. И чаще всего они состояли из всего лишь гаража, может, вкупе с меблированными комнатами, а порой даже наличествовал и ресторанчик. Хотя Фил неизменно настаивал на том, что надо спешить, мы все упрашивали его остановиться, чтобы дать отдых шее, рукам и ногам. И мы проявляли такой интерес к скудным сладостям, открыткам и ужасным сувенирам и выказывали такой восторг при покупке мороженого и прохладительных напитков, что вполне можно было подумать, что это действительно наш первый контакт с цивилизацией. Но все же наш бойкий руководитель вселил в нас такую целеустремленность, что, когда мы забирались назад в автобус, стон или жалоба раздавались весьма нечасто.

Шли долгие дни — дни, незаметно перетекавшие один в другой. Однако, когда уже казалось, что этот пустынный ландшафт действительно будет тянуться вечность, что мы каким-то образом безнадежно заблудились или вообще через некий временной портал угодили в параллельный мир, я получил напоминание о том, что, увы, этой нашей вселенной все-таки есть предел. Однажды, когда я как раз закончил подавать особенно удавшийся завтрак и наслаждался комментариями, которые довольные едоки отпускали с набитым ртом: «Ja, schmeckt gut!»[40], «Oui, tout a fait comme elle le prepare ma Tante Clair»[41] и т. д., я заглянул через плечо одному из путешественников, восторженно заносившему записи в дневник, и прочел, что мы уже пересекли всю северную Ботсвану и вскоре окажемся у зимбабвийской границы.