Мас: Тэйри - Джек Вэнс

Перед ними были четыре предмета одежды. Во-первых, кирпично-красная куртка неслыханного покроя, широкая и свободная в плечах, но узкая в талии. Во-вторых, брюки в вертикальную канареечно-желтую и серебряную полоску, мешковато-просторные в бедрах и коленях. В-третьих, глянцевые темно-зеленые кожаные ботинки со щегольскими отворотами, прикрывавшими лодыжку, с удлиненными острыми носками и подошвой с двумя упругими дисками под пяткой и под опорными суставами пальцев ног. В четвертых, темно-красная вельветовая шляпа с загнутыми вверх полями и хитроумными складками, украшенная сбоку бантом из желтых лент.

«Узнаёте костюм?» — спросил Нэй Д'Эвер.

«Видел что-то подобное в архивах. Не припомню, придется уточнить».

«Так одевался Рамус Имф, когда летал на другую планету».

«Откуда это известно?»

«Показания глинта. В них трудно сомневаться».

Эйвант с отвращением разглядывал одежду: «Скай, надо полагать, исключается?»

Нэй Д’Эвер слегка улыбнулся: «Не могу себе представить Рамуса Имфа в компании байнадаров. Нет. Он летал гораздо дальше».

«Странно».

«Очень странно. О заурядной контрабанде не может быть и речи. Так или иначе, наше дело — выяснить, что он затевает. Установите слежку».

«Как прикажете».

Д’Эвер указал на инопланетную одежду: «Поговорите с техниками, постарайтесь что-нибудь узнать. Мы, тариоты — закоснелые провинциалы. Возможно, изоляция дает неоценимые преимущества, но мы практически ничего не знаем о Вселенной. Настало время устранить это упущение».

«Наш бюджет недостаточен. Потребуется гораздо больше средств».

«Верно. С деньгами туго. Попробуй объясни такие расходы Майрусу! Придется подумать. Ну что, как вам нравится ваш новый инспектор?»

«Глинт? Кажется, он достаточно умен и умеет промолчать, когда нужно. Сомневаюсь, однако, сумеет ли он проявить требуемую бесстрастную безотказность», — Эйвант намекал на одно из редких энергичных заявлений Д’Эвера, как-то провозгласившего: «Третье отделение — моя послушная машина. Ее человеческие компоненты должны функционировать с бесстрастной безотказностью!»

Нэй Д’Эвер посоветовал: «Обращайтесь с ним осторожно. Используйте его там, где эмоциональная мотивация может служить положительным фактором».

Джубал Дроуд слонялся по Парадной набережной. Вечерело — небо приобрело сливово-фиолетовый оттенок. Заходивший Скай навис над горизонтом огромным серебряным серпом. По набережной сновали темные силуэты прохожих, погруженных в свои неведомые думы.

Облокотившись на балюстраду, Джубал созерцал залив Тени-стерле. Семнадцать тольдеков в неделю за поиски блох и просмотр жалобных книг. Осязаемые, но умеренные преимущества: легкая жизнь в поездках по округам Тэйри, сытные обеды, хорошее вино, стыдливые дары владельцев постоялых дворов… Но с мечтами приходилось прощаться. Перспектива примкнуть к океанским националам тоже не сулила осуществления надежд. Эмигрировать, поселиться в другом мире? Джубал поднял к небу тревожный, испытующий взгляд. В сумеречной пустоте мерцала только наклонная волнистая гирлянда звезд Зангвильского Рифа, наполовину заслоненная горбом Ская.

Джубал выпрямился, отступил на шаг от балюстрады. «Я чувствую себя стариком», — думал он. Опустив плечи, он поплелся по Парадной набережной к гостинице «Кораблекрушение» и зашел в таверну. Усевшись на скамью подальше от входа, он заказал бутыль водянистого фруктового вина. Получая семнадцать тольдеков в неделю, приходилось разбираться в ценах и довольствоваться чем-нибудь подешевле. В том случае, конечно, если он согласится занять должность, предложенную вельможным воплощением щедрости и великодушия, его превосходительством Нэем Д’Эвером.

Джубал мрачно разглядывал других посетителей, пытаясь угадать характер их занятий. Двое завсегдатаев неопределенного возраста, коротенькие и пухлые, были, по-видимому, зажиточными мастеровыми или продавцами. Они болтали, хихикали и подталкивали друг друга локтями, как шаловливые дети. Встретившись глазами с язвительным взглядом Джубала, один из них вдруг замолчал, чем-то встревоженный. Он что-то пробормотал приятелю — оба украдкой покосились на Джубала. Сгорбившись на табуретах за стойкой, лавочники стали говорить тише.

Джубал отвернулся. Рядом стоял человек совсем из другого теста — верзила с обветренным лицом в темном трико в обтяжку и высоком черном даффе. Его бледная, вытянутая, унылая физиономия наводила на мысль об одержимости тайными проектами. Плечи и руки бугрились мышцами, под темной материей трико угадывались узловатые, жилистые ноги. Землекоп или грузчик? «Скорее всего ремесленник — выносливый умелец, недавно переживший утрату», — решил Джубал.

За соседним столом сидел мужчина в выцветшей серой блузе, ужинавший гуляшом с хлебом и зеленым луком. «Национал, — подумал Джубал, — тертый калач». В шевелюре моряка — жесткой щетине мышастого оттенка — красовались небольшие проплешины, оставшиеся, очевидно, от ударов, ободравших кожу. Кривой, сплющенный нос тоже свидетельствовал о драчливости. Тем не менее, движения национала отличались неторопливой беспечностью, а в глазах не светилось ничего, кроме спокойного интереса к происходящему.

Джубал подождал, пока моряк выскребал остатки гуляша куском хлеба, после чего взял бутыль с бокалом и подошел к его столу: «Не возражаете, если я нарушу ваше одиночество?»

«Не стесняйтесь».

«Насколько я понимаю, вы — национал?»

«Допустим. Вы что-то имеете против?»

«Ровным счетом ничего».

«Я владелец и капитан «Кланша», посудины у причала неподалеку. Меня зовут Шрак».

«Я— Джубал, младший брат дроуда глентлинских Дроудов. Хотел бы попросить у вас совета».

Шрак гостеприимно развел руками: «Говорят, совет национала не стоит воплей птицы какару. Что могу, то посоветую. Спрашивайте, раз приспичило».

Джубал знаком попросил официантку принести еще вина: «Я в затруднении. Будучи глинтом безупречно благородного происхождения, я не нахожу себе применения в Визроде. Мне предложили должность инспектора нужников, получающего семнадцать тольдеков в неделю. Само собой, я предпочел бы сделать более блестящую карьеру».

Шрак принял бокал вина из рук официантки: «Семнадцать монет — незавидный доход для знатного щеголя. Даже я, простой моряк, зарабатываю почти половину этой суммы».

«Передо мной три очевидные возможности, — продолжал Джубал. — Я могу податься в националы. Могу эмигрировать. Наконец, я могу подчиниться обстоятельствам и служить инспектором».

Моряк отхлебнул вина и, откинувшись на спинку стула, направил туманный взор в потолок: «Можно смело утверждать, что выбор любого из трех путей повлечет за собой характерный ряд последствий. Но человек, незнакомый с конкретной ситуацией, полагается исключительно на воображение. Его предсказания неопределенны, его представления о действительности искажены обманчивыми надеждами. Опыт — единственный источник мудрости, если умение жить позволительно называть «мудростью». Короче говоря, я могу давать советы только в отношении мореплавания. Для того, чтобы точно оценить другие альтернативы, вам следует побеседовать с инспектором нужников и с эмигрантом».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});