Канонерка 658. Боевые операции малых кораблей Британии на Средиземноморье и Адриатике - Леонард Рейнолдс

Спустя два часа на нас была произведена еще одна яростная атака. Бомбы сыпались со всех сторон, но мы, словно завороженные, снова остались невредимыми.

В 19.30 поступил приказ следовать во внутреннюю гавань к причалу, откуда Корни предстояло отправиться на доклад к ответственному офицеру. Вернувшись, он рассказал нам новости, причем мы даже не сразу поняли, как к ним следует относиться. Немцы контратаковали, и существовала вероятность, что они ночью войдут в порт и снова его захватят. Чтобы не рисковать людьми, ответственный офицер[8] решил вечером уйти из гавани и вывести все корабли, кроме (немаловажное, на мой взгляд, уточнение) 658-й. Мы должны были оставаться у причала всю ночь и вывезти войска, которые могут подойти с арьергардных позиций.

Остальные корабли 20-й флотилии вечером покинули гавань. На борту 663-й, кроме команды, находилось 125 человек, а на борту 660-й – 60. Имея на борту беспрецедентное число пассажиров, 663-я испытала нешуточные трудности по пути в Сиракузы, но благодаря умелому судовождению под руководством Томми все-таки добралась туда. Правда, участники этого путешествия еще долго вспоминали о нем как о самом страшном ночном кошмаре. Палуба была так плотно забита людьми, что только первые номера орудийных расчетов могли оставаться у орудий, для остальных там просто не находилось места. Даже самый незначительный поворот приводил к опасному крену, а швартовка у причала Сиракуз и вовсе оказалась зрелищем не для слабонервных. 660-я всю ночь оставалась в море, ее командир решил не рисковать.

Мы получили приказ не открывать огонь во время возможных воздушных налетов, чтобы не обнаружить своего присутствия. Мы воспользовались этим, чтобы дать людям отдохнуть. И действительно, в ту ночь нам удалось отоспаться. Только на рассвете мы заняли места по боевому расписанию, и эта предосторожность оказалась исключительно своевременной, потому что в 6.00 возобновились налеты. Однако город теперь не подвергался опасности быть снова захваченным противником (мы слышали, что «Монти» организовал один из своих знаменитых артиллерийских барражей), и корабли начали возвращаться в гавань.

Интенсивность их прибытия не могла не ошеломить. Сплошным потоком шли танкодесантные корабли, отличающиеся от всех других высокими, агрессивно вздернутыми носами, которые открывались при приближении к берегу. Наша задача заключалась в передаче им сигнала о том, что воздушное прикрытие в этом районе очень слабое, поэтому зенитчики должны нести постоянную вахту. Все присутствующие смогли убедиться в этом ровно в полдень, когда подразделение из 24 «Ju-88» произвело атаку, повредив несколько кораблей. Только в 20.15 мы сумели добраться до облюбованного нами швартовного буя, а через два часа снова поступил приказ обеспечить подход к берегу очередного конвоя танкодесантных кораблей.

Ночь была непроглядно черной, и, учитывая, что акватория уже была занята прибывшими днем кораблями, задача представлялась нелегкой. Тем не менее мы с ней справились – приняли конвой за пределами бонового заграждения и привели его за собой к участку побережья, где предстояла высадка. Почти сразу же начался очередной налет, показавшийся нам сущим адом: из невидимых в темноте самолетов сыпались бомбы, а все корабли в гавани вели яростный огонь по незваным пришельцам.

Когда мы распрощались с новоприбывшими, уже наступила глубокая ночь. В полночь мы доложили ответственному офицеру о выполнении задания и получили новый приказ – патрулировать за пределами гавани до рассвета. Это был повод с облегчением вздохнуть – за пределами гавани, судя по всему, было гораздо спокойнее, чем внутри. Мы снова прошли боновое заграждение и приступили к патрулированию.

На следующий день мобильная база прибрежного флота, которой в будущем предстояло стать нашей постоянной спутницей в разных портах, начала работать. Коммандер Роберт Аллан (позже коммандер Р. А. Аллан – кавалер орденов «За выдающиеся заслуги» и Британской империи 4-й степени, член парламента), с которым мы познакомились в Боне, командовал вовсю. Он устроил базу в замечательном уголке гавани с удобными причалами.

Он подобрал хорошую команду, и они вместе решали большинство возникающих вопросов. На этой стадии ремонтные мастерские еще не развернулись, но, как это ни странно, у нас почти не было проблем с двигателями, хотя они постоянно работали. Поэтому мы подходили к причалам базы, когда следовало получить продовольствие или боеприпасы, но стоять предпочитали у своего любимого швартовного буя в удаленной части гавани недалеко от берега, покрытого красивыми виноградными лозами.

После семи дней постоянной работы несколько лодок, на которых возникли неисправности, были вынуждены вернуться на Мальту. Появилась необходимость пересмотреть организацию патрулирования. Не было сомнений в том, что ни одна лодка не сможет продолжать патрулирование каждый день в течение продолжительного периода. Поэтому решили, что каждую вторую ночь мы будем отдыхать.

Идея оказалась не слишком хорошей, потому что наши первые ночи отдыха (18 и 20 июля) сопровождались воздушными налетами. И хотя все лодки стояли у буев, рассеянные по бухте, отдыхать все равно не было возможности. Было так жарко, что все мы предпочитали спать на палубе, но, когда над ухом грохочут орудия и повсюду дождем сыплется шрапнель, сон вряд ли можно назвать здоровым. Вторая ночь была ничуть не лучше первой. Очень близко упали две серии бомб, а когда дым рассеялся, оказалось, что два торговых судна получили серьезные повреждения. Судя по пиротехническому эффекту, одно из них было загружено боеприпасами.

Теперь все наши патрули были наполнены событиями, хотя мы так ни разу и не встретили ни одного вражеского корабля. Мы часто получали сообщения, что эсминцы или торпедные катера противника замечены в проливе, но они никогда не заходили в наш район. Несколько раз у нас были стычки с авиацией противника, но теперь в течение дня нам обеспечивалось довольно надежное воздушное прикрытие, поскольку самолеты королевских ВВС уже освоили ряд захваченных на Сицилии аэродромов. Мы больше не слишком стремились в гавань – отдохнуть там все равно было невозможно – и приветствовали очень, на наш взгляд, разумное решение руководителей операции «Хаски» использовать нас в качестве ударной силы против торпедных катеров противника за пределами акватории Аугусты. Здесь мы находились в относительной безопасности от воздушных налетов и могли легко дать отпор кораблям противника.

22 июля нам оказал честь своим визитом командующий Средиземноморским флотом адмирал сэр Эндрю Каннингем, который инспектировал базу и лодки вместе с только что назначенным командиром Береговых сил Дж. Ф. Стивенсом (теперь адмирал сэр Джон Стивенс, командор ордена Британской империи и кавалер ордена Бани). Похоже, наше существование и постоянное участие в операциях все-таки получило официальное признание.

Береговые батареи и прожекторные установки, на обоих берегах Мессинского пролива, доставляли немало неприятностей, и вскоре их позиции были нанесены на наши карты. Таким образом, мы всегда знали, когда можно подойти к берегу поближе. Однако один из торпедных катеров «элко» был подбит 4-дюймовым снарядом – его пришлось буксировать в ремонт кормой вперед, поскольку носа он начисто лишился. Несколько катеров получили менее серьезные повреждения.

Самое запомнившееся патрулирование имело место накануне нашего возвращения на Мальту для ремонта двигателей. Мы получили приказ обстрелять с моря железнодорожную станцию Таормины и прилегающие к ней территории. Ровно в 19.30 мы вышли в море. Норман Хьюс, наш командир флотилии, находился на борту 658-й – мы шли впереди. За нами следовал Дуг на 657-й и Боб Дэвидсон на 659-й. По прибытии на место стало ясно, что там уже успела поработать наша авиация – на станции виднелись пожары. Мы приблизились на 500 ярдов, расположились параллельно берегу и по сигналу «флаг 5» открыли огонь из всего имеющегося оружия. Орудие Y столь активно «плевалось» 6-фунтовыми снарядами, что его ствол перегрелся и номер первый расчета был даже вынужден на время прекратить огонь, чтобы дать пушке остыть.

Я так внимательно наблюдал за целью, что забыл обо всем, в том числе и о курсе, следить за которым было моей прямой обязанностью. И лишь напоминание рулевого заставило меня поспешно оглядеться по сторонам. С изрядным неудовольствием я заметил большую скалу, возвышающуюся прямо по курсу. Мы двигались через бухту и вполне могли ее задеть. Пришлось прекратить огонь, изменить курс и затем возобновить стрельбу. Ответного огня долго ждать не пришлось. Однако он велся только из легкого оружия и пулеметов – мы его игнорировали. За 12 минут атаки наше орудие, стреляющее 6-фунтовыми снарядами, сделало 90 выстрелов, каждый из которых попал в цель. Мы не сомневались, что сумели нанести серьезный ущерб и наверняка привели в смятение гарнизон Таормины.