Вестник в старом мире (СИ) - Беркутов Роман Вадимович "Revan"

По-русски помощник Прусского посла говорил плохо, но от удивления смог выдавить:

— Мама?

***

Вадим вернулся домой под вечер. Слуги накрыли стол, поставили чайник. В доме царила атмосфера подозрительного спокойствия и уюта.

— Так, непорядок, — Вадим пошел по комнатам в поисках денщика.

Ефим нашелся у большого зеркала. Он вычесывал седые волосы и поправлял маленькими ножничками бороду.

— Собрался куда? — Вадим облокотился на косяк двери в будуар.

— Не только вам красивому по городу ходить. Вы же разрешите вашблогородь? — с надеждой спросил Ефим.

— Конечно, какие проблемы, — пожал плечами Вадим, — Кому так повезло?

— Стыдно признаться.

— Ну ты не на допросе, а я не следователь, мне можешь сказать.

— К Гертруде вашей, — заявил Ефим и выпятил грудь.

— Почему к моей? — удивился Вадим.

— Не знаю. Тянется она к вам, но я лучше подойду, или скажите не по Сеньке шапка?

— Что ты из меня злодея делаешь? Хочешь проломить ворота этой германской крепости, так я не против. Она не ко мне, а к моим деньгам тянется. Сложно одной женщине в городе.

— Эх, совсем обескультурили в столице. В церковь вам нужно, вашблогородь, а я пошел, — он убрал ножницы и надел хороший, но не очень дорогой фрак. Вадим платил большую зарплату, которую Ефим отправлял домой.

— Точно не будете против? — встав в дверях, уточнил денщик.

— Могу для уверенности пинка дать, — беззлобно пошутил Вадим, закрывая дверь, — С богом!

Ефим спустился по лестнице, насвистывая маршевую песню. У подъезда его ждала карета.

— Охренеть, — Вадим проводил взглядом денщика и пошел к себе в кабинет.

Тяжелую дубовую дверь он запер на ключ, чтобы слуги не мешали. За большой картиной с изображением императора Всероссийского Николая Первого, стоял сейф. Вадиму понравилась модель, которая была у месье Мореля, поэтому он купил себе такой же.

Он работал всю ночь, по одному обрабатывая напильником маленькие металлические цилиндры. Каждый раз, когда Вадим брал заготовку в руки, его глаза светились слабым синим светом. Одинаковые до миллиграмма обтесанные гирьки он расставлял группами по весу в деревянные футляры.

Так прошла ночь, Вадима от работы отвлек осторожный стук в дверь. Это служанка звала на завтрак. Заперев дверь сейфа с эталонами, Вадим пошел на кухню, где его ждали румяные драники со сметаной и дольками колбасы.

— Свежая газета, — поклонился слуга, наливая свежий чай.

— А Ефим еще не пришел?

— Нет, вашеблогородие.

— Ну хорошо, — Вадим развернул свежую газету с кричащим заголовком: "Сенсация! Пропавшая мать протаранила карету уважаемого сына!"

— Господи, что за бред, — Вадим отложил газету, — Есть что-то зарубежное?

— Сейчас посмотрю, вашеблогородие.

Вадим выписывал все доступные в Петрограде газеты и журналы, чтобы быть в курсе событий.

— К вам гости. Прикажете впустить? — вернулся слуга с утренней корреспонденцией.

— Пускай, — Вадим вытер рот салфеткой, когда в гостиную зашли перепачканные в грязи Микола с Алексеем.

— Прости, те, — извинился Микола, мявший от нервов шапку, — Мы с плохими новостями.

— Рассказывайте.

Выходил Вадим из дома скверно матерясь. Дождь перестал лить и тучи расступились, уступив место густому как кисель туману. Только стук копыт раздавался по мостовой ранним утром.

— Вы еще сюда приперлись, олухи царя небесного. Я вас в бочки закатаю и по Балтике спущу, как вы должны были сделать! — Вадим шумел не из злобы, скорее от раздражения.

— Не ругайся, нащальника, — вжался в плечи Микола, — мы же по-человечески хотели, по христьянски, уважаемая же старушка.

— Была, — вставил Алексей и прикусил язык, поймав острый взгляд Вадима.

Из тумана выехал экипаж и остановился прямо перед ними.

— Призрак? — из салона показалось хмурое и незнакомое лицо, — Седой передает привет!

Щелчок кремневого замка и выстрел.

Глава 8

Сильный толчок в грудь и внезапность нападения сбили Вадима с ног. Он упал на руки ухнувшего Миколы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Сволочь! — Алексей выхватил из-за пояса пистолет и выстрелил в уже отъезжающий экипаж. Пуля разбила заднее окно, раздался булькающий хрип.

— Ух, тяжелый! — пожаловался покрасневший Микола, держащий подмышки Вадима.

— Убили! — закричал Алексей, рассматривая аккуратную дырку на сером сюртуке Вадима.

— Не ори, — Вадим громко вдохнул, — Больно, однако.

Он расстегнул пуговицы сюртука и достал карманные часы французского бретера, которого убил еще на дороге из Оренбурга. Крышка смялась, в циферблате застряла круглая свинцовая пуля.

— Я их только починил.

— Удача! Призрак, да ты же фартовый! — Алексей хлопнул в ладоши и заплясал. Накопленный с ночи стресс требовал выхода.

— Вашблогородь, — прохрипел Микола, — если вам не будет трудно…

Вадим встал на ноги, пожалев Миколу.

— Вы вроде худой, а по ощущениям, как два гроба с бабкой.

— Я рад, что ты меня в гробах начал измерять, — философски заметил Вадим пальцем проверяя во фраке дырку от пули, — Поехали на базу.

К удару от преступного мира Вадим готовился, но не так. Рядом с развернутыми цехами рабочие отстроили несколько домов, под барские нужды. Вот там Вадим и поселил свой отряд, не так далеко от Петербурга, но и не на глазах у людей.

На производстве люди работали по десять часов, с обеденным перерывом в час. Когда Есислав решится прикупить долю, то смены можно будет уменьшить до восьми часов, начав круглосуточное производство. Семь часов на работу, час на подготовку станков, потом ужин и рабочий свободен. Каждую субботу отдых от работы, но все должны выйти на общественные работы. Силами работников заводов Вадим потихоньку облагораживал село, прокладывая дороги, сажая деревья и возводя одинаковые дома. Инструменты, посуду и одежду делали местные умельцы из числа селян, они не работали в цехах, только в своих мастерских, поэтому товар выходил кустовым.

Карета подъехала к четырем домам на холме. Оттуда виднелось, как крестьяне из дерева и глины возводят дом молодоженам. Только топоры и слышно было.

При виде большого начальства капитан Захарченко выстроил в шеренгу десяток человек. Щербатый стоял первым. Он лыбался новыми золотыми зубами.

— Принесла нелегкая, отвлекаешь сброд от тренировки, — Захарченко проворчал и пожал руку Вадиму.

— Пора. Они совсем обнаглели, с утра уже стреляли, — Вадим просунул палец в пулевое отверстие на фраке, — Безбашенные.

Капитан согласился помогать, хоть для него это и стало ударом по чести. В сговорчивости помог случай, когда Вадим привел дворянина к скромной могиле его друга. Правда пришлось у капитана забрать шпагу и пистолет, а то наложил бы на себя руки.

— Хочу посмотреть на сообразительность твоих архаровцев, — Вадим сложил руки за спиной как на инспекции.

— Господин пришел в цирк и хочет увидеть собаку! — Захарченко состроил серьезное лицо.

— Гав, гав, гав! — прокричал такой же серьезный Щербатый.

— А теперь господин подошел к пруду и хочет покормить уточку!

— Кря, кря, — проблеял второй в шеренге мужичок. Крепкий такой, широкоплечий и на голову выше всех. В отряде его звали Бревном.

— Отлично, теперь господин пошел погулять в лес и встретил оленя!

— Она мне изменила, но я ее простил! — не удержался последний в шеренге. Самый молодой по кличке Ромашка.

— Как натурально, — покачал головой Вадим, — Хорошо, собирайтесь, вечером выходим.

— А не рано?

— Поздно. Нужно сегодня, пока они еще чего-нибудь этакого не выкинули. У меня Кондрат в одиночку ресторан охраняет.

— Разберемся, — неуверенно заявил Захарченко и повел Вадима в отдельно стоящую длинную избу с навесным замком на двери.

— Чтобы не разбежались, — пояснил Захарченко, открывая дверь.

Внутри в хорошо освещенной комнате за большим столом сидело пятеро старичков и четверо юнцов. Все носили халаты и бороды. На столе у них стояли весы, на скатерти разложены части. Тихо стучали маленькие молоточки.