Песнь Люмена - M. Nemo

— Мы разделим их в соответствии с возрастом. — Говорит другой наставник. Тот, что выше и сильнее с виду.

— Нет.

Тишина становится напряжённее любого возмущённого выкрика.

— Они будут видеться.

— Но…

— Такова воля Императора.

Другие наставники больше не возражают.

Мы находимся в таком огромном помещении, которое мне никогда не доводилось видеть прежде. От этого сводит колени и хочется обхватить себя руками. Мысли не сразу свыкаются с возможностью существования такого громадного строения. Здесь даже дышать пытаешься тише. Это парадный холл. На стенах полно всяких непонятных закорючек. И холодно, но эти люди вроде бы не замечают этого.

— Мальчик.

Поднимаюсь с колен.

— Назови своё имя.

Я говорю:

— Аджеха».

Мышцы начинают обретать чувствительность, и он возвращает себе восприятие собственного тела. Кровоток ускоряется, сердце учащает биение, и большее количество кислорода перегоняется по организму. Мозг медленно, как при подъёме из океанских глубин, стабилизирует свою работу. В целом, это походит на головокружение, когда оцепеневшие ткани приходят в норму.

«— Во имя Единой Сути, посмотрите!

Все взгляды обращены на меня. Я стою один в самом центре площадки и эти глаза так и впиваются в меня.

— Это недопустимо!

Большая часть наставников пребывают в праведном негодовании. Постоянно хочется касаться лысой головы. Я могу только злиться и смотреть на них как на говорящие камни. Их это возмущает ещё больше и спор продолжается:

— А как же обряд?!

— В этом случае он невозможен, — отвечает верховный наставник.

— Братья, мы не можем и не имеем права допускать подобное. Посмотрите только. Даже если мы начнём обучение. Из этого ничего не выйдет. Даже физические возможности данного…

— Брат Бунад, мы не можем делать выводы. Ранее подобного в храме не случалось, — замечаёт ещё один.

— Вот именно!

— Позвольте.

Невысокий хмурый брат-наставник встаёт со своего места и тут же все утихают.

— Как бы там не было, на нас возложена ответственность за это и мы не имеем права от неё отказаться. Да, это будет сложно и может иметь непредсказуемые последствия.

— Хаос!

Тут же поднялся гул.

Брат-наставник сел. Их красно-жёлтые одежды как языки огня лижут серый пол. На вид одежда совсем не удерживающая тепло. Но уже тогда мне понятно — именно таким образом храмовники демонстрируют всему миру свою исключительность и полный контроль над процессами в своём организме. Храмовники могут избегать холода. Сейчас они кажутся мне почти что всемогущими.

— И всё же. — Верховный наставник. — Император отдал храму прямой приказ. — Такая тишина, что хочется зажать уши руками.

— А обряд?

— Не имеет смысла.

Чей-то вздох. Из-за этого вздоха я вскидываюсь и со злостью впиваюсь глазами во всех по очереди. Но им всё равно. Сейчас я существую не как человек, а как некая проблема, которую нужно решить.

— Значит, сплетение…

— Редкий случай.

— Понятно.

— Хорошо. — Подводит черту Верховный Наставник. — Выделите ему комнату и проследите за обучением. И…

Даже сейчас он не смотрит на меня.

— … и назначьте еженедельное обследование».

Возвращается ощущение холода. Он сам возвращается из небытия. Холод — это жизнь. Как и огонь. Оба они составляют единую канву бытия и забери хоть одно — появится хаос. Он позволяет холоду всё больше овладевать телом. Мозг тут же реагирует и посылает сигналы.

Люди за стенами храма не могут понять, что такое отсутствие холода. Им это кажется чем-то сверхъестественным и пугающим. Во сне его нет — во сне тело ничего не ощущает, а мозг ничего не осознаёт. Значит, идея отсутствия холода может лишь испугать их.

Познать, что такое ничто: ни холода, ни тепла. И вернуться. Усыпить себя в себе и очнуться после этого. Последнее Испытание.

«Каждое утро начинается с безмолвия. С двух до трёх ночи время отведено отдыху. В четыре часа братья покидают свои комнаты. Они стекаются к молитвенной через два основных коридора в жилом комплексе. После залы совета, это самое большое крытое помещение в храме. Балки подпирают свод, окна вытянуты почти до самого потолка. Пол же выложен гладкими плитами с попеременным серо-жёлтым, серо-красным узором. Там всегда пахнет ветром и воском. Слышен шорох одеяний братьев, когда те опускаются на колени. Они смиренно слаживают руки на коленях и сгибаются в низком поклоне. По мере приближения к десятому кругу братья располагаются от края к центру. Большинство из них обриты наголо. В то время как достигшие нужного уровня носят косы. Те же, кто преодолел ступень, безмолвствуют каждый в выбранном месте. В храме знают, что верховный наставник предпочитает площадку для последнего испытания. Там он может часами стоять и смотреть на север. Никто не смеет беспокоить его в такие часы, даже другие наставники. Наставник Пасан всегда остаётся в своей комнате. Наставник Мето, учитель боевых искусств — встречает утреннее безмолвие в тренировочном зале.

Безмолвие длится ровно двадцать минут, после чего братья встают с колен и отправляются пить утренний чай. Затем растекаются по делам. Большинство из них отправится выполнять ежедневную рутинную работу: такую как чистка котлов, посадка рассады в теплицах, шитьё одежды. Не смотря на количество рабочих в храме, воспитанники на начальных кругах выполняют ту же работу. Они же разносят пищу и моют тарелки после трапез.

В то время как те, кто достиг седьмого круга отправляются слушать диспуты между наставниками. Моё место слева в углу, оттуда видно всех собравшихся. Наставники прохаживаются перед послушниками и между делом обращаются к ним, не требуя ответа. На каждом их присутствующих не утеплённая одежда: вместо двойной — одна рубаха телесного цвета. Длинные штаны, короткие меховые чулки и сапоги. Когда они покидают храм — одежда значительно утепляется. Но послушников с самого детства приучают принимать холод и не воспринимать его как врага. Холод — это естественный порядок вещей.

На обед раздают обжаренные лепёшки и травы. Они помогают сгенерировать необходимый обмен веществ и добиться максимально эффективной температуры тела. Трапеза длится ровно столько, сколько ей полагается чтобы окончиться тогда, когда должна она кончиться. Братья едят медленно с опущенными глазами и не переговариваются. Сегодня моя очередь собирать грязные тарелки и я встаю со своего места. Прохожусь по рядам и с горой посуды возвращаюсь на кухню. От огромных котлов поднимается густой пар и пахнет кашей. Повара не обращают внимания на трудящихся послушников. Утренний звёздный свет дорожкой из окна крадётся к центру. Только чёрный выход остаётся в тени.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});