Женское время, или Война полов - Эдуард Тополь

— Ебаные копы! Вы не имеете права…

Несколько полицейских и агентов ФБР разом бросились туда, спеша на помощь двум агентам ФБР и полицейскому, которые пытались вытащить из-за руля джипа «Бронко-2» худенькую женщину лет тридцати. Но она оттолкнула их с неожиданной для такой пигалицы силой, резко нажала на газ, и ее «бронко», сбив полосатый шлагбаум, рванул вперед. Однако дежурившие там полицейские машины тут же ринулись ей наперерез, сверкая мигалками и оглашая воздух воем сирен. «Бронко» врезался в одну из них, остановился, женщина выскочила из машины и стремительно, со скоростью олимпийской чемпионки по бегу, помчалась назад и вбок — к перилам моста.

— Шит! (Дерьмо) — выругался Ал и побежал наперехват, догадавшись о ее намерениях.

Марк и выскочивший из автобуса врач ФБР рванули за ним, но Ал опередил их на добрую сотню метров — он еще в школе был нападающим футбольной команды и рывок с места был его «коронкой». Однако даже при его скорости женщина смогла оторваться от него настолько, что успела влезть на высокие перила моста, и только тут, перед ее последним безумным шагом, Ал в длинном прыжке ухватил ее за плечо и сдернул на мокрую металлическую пешеходную дорожку моста. Впрочем, и падая, женщина проявила нечеловеческую ловкость — каким-то странным вывертом упала, как кошка, на ноги и на руки и вскочила, словно резиновая, собираясь вновь сигануть с моста. Однако в этот миг подоспел Марк, он сбил женщину с ног всем весом своего тела, навалился на нее сверху и отработанным приемом ухватил за руки, пытаясь заломить их за спину. И вдруг с изумлением ощутил, что его мужские и хорошо тренированные руки не могут одолеть сопротивление этих, казалось бы, худеньких женских рук. В изумлении он напряг свои мускулы до предела, чувствуя, что сейчас эта супербаба просто сбросит его с себя и вырвется.

Но тут тело женщины вдруг дернулось под ним и обмякло, теряя способность к сопротивлению. Марк поднял голову и увидел, как врач небрежным жестом выбросил за перила моста короткий одноразовый шприц, а Ал отпустил ноги этой бабы. Она не вскочила и даже не пошевельнулась, она уже спала. Ал поднял ее на руки и понес к автобусу, говоря Марку на ходу:

— Ты понял? Она ни хера не весит, а силища как у Тайсона! И две сотни таких бешеных баб сбежали из Покано!

В автобусе он кулем бросил женщину на сиденье, пристегнул ремнем безопасности, а наручниками — к стойке кресла. На всех остальных сиденьях тоже спали молодые женщины, пристегнутые к креслам ремнями и наручниками.

— Давай двигай в Покано! — приказал Ал Марку. — Тут уже комплект. — И повернулся к вошедшей в автобус Анне: — Вы кто?

— Я его герлфренд, и я поеду с ним, я одна не останусь! — решительно сказала Анна.

— О’кей, о’кей, — поспешно согласился Ал и сказал врачу: — Ну и бабы пошли! Кипяток!

А врач протянул Анне коробку с одноразовыми шприцами и стеклянными капсулами:

— Не бойтесь, это чистый морфий. Как только начнут просыпаться, колите в задницу! Справитесь?

Анна кивнула.

— О’кей, пошел! — Ал выскочил из автобуса вслед за врачом и стукнул ладонью по двери, приказывая Марку отправляться.

Марк завел двигатель и тронул автобус на запад.

Мимо него ремонтная техничка тащила изуродованный от столкновения «Бронко-2». Над задним бампером этого джипа висело зачехленное запасное колесо с фирменным знаком «бронко» — брыкающимся мустангом.

13

ИЗ СООБЩЕНИЙ АМЕРИКАНСКОЙ ПРЕССЫ И ТЕЛЕГРАФНЫХ АГЕНТСТВ:

«Попытка ФБР изолировать жертвы „космических ожогов“ в кэмпе „Покано-Форест дрим“ обернулась трагедией: женщины взбунтовались и разбежались, а новые жертвы ожогов перестали регистрироваться в больницах и полиции. Пережив ожоговый шок, они начинают проявлять агрессивность и нападать на мужчин. Появились совершенно новые виды преступлений: в Центральном парке две белые женщины изнасиловали черного парня. В сабвее кто-то попытался флиртовать с одногрудой женщиной, а она избила его…»

«Число пострадавших от „космических ожогов“ стремительно растет. По неполным данным, только за последнюю ночь этим ожогам подверглись в Нью-Йорке 79 женщин, а всего с начала месяца — 277…»

«Тысячи одиноких белых женщин из среднего и высшего класса покинули город. Остальные парализованы ужасом. Черные проповедники Джероми Фарэвэй, Рэй Шепилов-младший и другие заявили о конце белой расы и превосходстве черных женщин, обладающих иммунитетом к „космическим ожогам“…»

«Объявления в газетах орут о готовности белых женщин на все, лишь бы найти мужчину. Разводы прекратились. На улицах и в сабвее замужние женщины держат своих мужчин двумя руками. Еще никогда мужчины не были окружены таким женским вниманием — из-за них происходят драки. „Виллидж войс“ опубликовал обращение лос-анджелесского клуба „Плейбой“ к космическим пришельцам. Члены клуба просят инопланетян перенести их огонь из Нью-Йорка в Лос-Анджелес хотя бы на пару ночей…»

«Террор новых амазонок ширится. Одногрудая женщина напала на конного полицейского, стащила его с лошади и ускакала…»

«В Манхэттене зарегистрировано четыре „Клуба новых амазонок“, их одногрудые гуру опубликовали в „Нью-Йорк дейли“ страничное объявление с призывом ко всем женщинам добровольно вырезать правую грудь. „Удалив правую грудь, вы избавитесь от ужаса ожидания космического ожога и тысячелетнего ига дебилов мужского пола!“ — сказано в объявлении…»

«Согласно достоверным данным, правительственные учреждения Нью-Йорка и Вашингтона проводят интенсивные секретные совещания с учеными с целью определить источник этой напасти. Хотя над Нью-Йорком постоянно летают АВАКСы и правительство регулярно делает заявления, что над США нет никаких инопланетных летающих аппаратов, большинство средств массовой информации считают, что над Нью-Йорком висит незримая „летающая тарелка“ космических амазонок, которые готовят кадры для свержения власти мужчин и восстановления матриархата на Земле…»

«На случай эскалации женского террора полиция вызвала всех отпускников, а ФБР запросило у Вашингтона мобилизацию национальных гвардейцев…»

ДОКУМЕНТ:

ДЖЕЙМС Л. ФАРРОН

Директор Нью-Йоркского городского управления Федерального бюро расследований Федерал-Плаза, 28, Нью-Йорк, штат Нью-Йорк, 10001

Срочно, секретно

Директору ФБР,

Штаб-квартира ФБР,

Вашингтон, округ Колумбия

РАПОРТ

Ситуация с «космическими ожогами» выходит из-под контроля нью-йоркских городских сил правопорядка. За последние трое суток наблюдается отказ женщин регистрировать полученные ими ожоги, и теперь мы не в состоянии определить истинное количество жертв и принять меры к изоляции «новых амазонок». Одновременно наблюдается резкое увеличение агрессивности этих «амазонок» по отношению к мужчинам и акты их прямого насилия, о чем я докладывал раньше. Вчера нью-йоркский «Клуб амазонок» приобрел в городе Клиф-Пойнт, Лонг-Айленд, стрелковый клуб и кэмп бойскаутов «Горный орел», оборудованный для верховой езды и тренировок в условиях, приближенных к условиям тренировок армейских десантников. Сегодня в 0.27 утра произошел бунт одногрудых женщин, интернированных в больничный кэмп «Покано-Форест дрим», штат Пенсильвания. Под руководством бывшей ведущей теленовостей Ланы Стролл восставшие связали врачей, разоружили охрану и разбежались, совершая нападения на автомобилистов и угоняя машины — главным образом джипы «бронко» и «Бронко-2»…

14

— А откуда у него эти фотографии? — спросила дочь русского президента, сидя в отцовском (а до того — горбачевском, брежневском, хрущевском) кабинете, разглядывая фотографии, доставленные Пашутиным.

— Это его племянница передала из Нью-Йорка, — ответил Яшин. — Она раньше работала на ГРУ под крышей «Аэрофлота». А теперь у нее какая-то фирма в Штатах, импорт — экспорт. Но оформлена, конечно, на кого-то другого. Чтобы дядю не подставлять.

— Вот блин! — возмутился президент. — У всех, понимаешь, дети в Америке! Демократы, ё-мое! Ты можешь представить, чтоб племянница Берии или Молотова имела свою фирму на Западе? А? Да Сталин бы им головы, понимаешь, поотрывал!

Дочь молчала. Она сидела в золоченом кресле екатерининских времен и ждала. Она знала, что отец просто отводит руганью душу. Хотя пресса уже открыто пишет, что президент лишь послушная кукла в руках своей дочери и ее команды, на самом деле это далеко не так. Куклы не выкидывают те фортели, которые можно ждать от отца в любую минуту. С тех пор как она лишила его алкоголя и очистила Кремль от спаивавших его массажистов и банщиков, она вдруг оказалась перед совершенно неожиданной проблемой: к отцу вместе со здоровьем вернулись и самые элементарные мужские силы и желания. В конце концов, он еще нестарый мужчина! Но разве может она, дочка, решить этот вопрос? А помочь ему втайне от нее никто из новой кремлевской гвардии, конечно, не решится. Между тем из-за этого неудовлетворенного «беса в ребре» отец с каждым днем становится все капризнее, вспыльчивее и грубее. Из его обращения с подчиненными почти исчезло местоимение «вы», а из поведения — прежние выдержка и хладнокровие. Теперь он может публично ущипнуть за задницу смазливую стенографистку, наорать на министра обороны. Словно былая партийная закваска вдруг поперла из него, как перебродившее тесто. «Какого хрена вы мне раньше не доложили?!» «Я тебя из дерьма министром сделал, а ты даже с реформой справиться не можешь!» Конечно, на публике ему приходится вместо этих акцентов употреблять маловыразительные «понимаешь» и «это самое». И тогда получается какая-то каша, а вовсе не то, что он имеет в виду. Мало кто догадывается, что если заменить эти «понимаешь», «э-э-э» и прочие заминки на нормальные русские термины, то все речи последних российских лидеров тотчас обретут яркую образность и конкретный смысл. Потому что мат в их лексике — это вовсе не ругань, а признак власти, как звезды на погонах. Только хозяин имеет право материться, никто больше! Поднимаясь по номенклатурной лестнице к вершинам власти, отец и все, кто был в Кремле до него, терпели мат своих хозяев, не имея права даже чертыхнуться в их присутствии. И отводили душу еще большим матом на своих подчиненных. Однако, взобравшись наконец на вершину власти, отец вместо возможности материться, как Хрущев, на всю страну вынужден теперь еще осторожнее выбирать выражения — вот ведь в чем парадокс демократии! Да, сегодня любой работяга может орать (и орет!) публично: «Наш президент — говно!», но попробуй президент сказать то же самое о своих избирателях! Вот он и отводит душу в узком кругу, вот и тянет руганью время, чтобы отложить решение, которого ждет от него Пашутин.