Пути сообщения - Буржская Ксения

– А она нас догонит?

– Конечно!

– На самом-самом быстром поезде?

– На самом-самом.

Владик доел и прильнул к холодному окну. За окном, казалось, стояла невыносимая тишина; снег, испугавшийся поезда, бежал от вагона, танцуя причудливый вальсок. Где-то далеко впереди из-за горизонта поднималось ленивое зимнее солнце – первое в новом, 1937 году.

Часть вторая

2 ноября 2044 года

Он закурил. Если можно так сказать про эти приспособления, которые всегда готовы к тому, чтобы дымить. Вдохнул и выдохнул – комната наполнилась сизым дымом. Нажал кнопку записи – характерный щелчок.

– Нина.

Голос неприятный – жесткий, шершавый, есть такое слово – наждак.

– Где ты живешь, Нина?

– Я живу в доме номер десять дробь двенадцать в Басманном тупике, Москва.

– Кто, кроме тебя, живет в этом доме?

– Данил. Георгий Иванович. Лена. Алеша. Анна Семеновна…

– Понял. Сколько всего?

– В первом, втором, шестом и седьмом подъездах – восемь этажей по две квартиры, в третьем подъезде – девять этажей по три квартиры, в четвертом и пятом подъездах – девять этажей по две квартиры, в восьмом и девятом подъездах – шесть этажей по две квартиры. В каждой квартире живет от одного до пяти человек…

– Стоп, стоп, я понял. Хорошо, что я не стал тебя просить перечислить всех, да?

– Да, спасибо. Хотя я могу.

– Не сомневаюсь.

– Есть ли среди жителей этого дома те, кого что-то не устраивает?

– Что именно?

– Что-то.

– Что именно?

– Ну, Нина.

– Уточните, пожалуйста.

– Ты нарвешься на отключение.

– Уточните.

– Я не шучу.

– Анна Семеновна недовольна ценами на продукты в «Гошане».

– Да что ты?

– Да. Повысились.

– Еще что-нибудь?

– Алеша недоволен оценкой по математике.

– Это очень важно, конечно.

– Я так ему и сказала.

– Как?

– Что это не важно. Если я правильно поняла ваш сарказм.

– Ты ничего не скрываешь от меня, Нина?

– Нет.

– А вот Данил.

– Что – Данил.

– Как ты считаешь, Данил доволен своей жизнью? Он ни на что не жалуется?

– Я такого не слышала.

– То есть это типа образцовый дом?

– Смотря что считать образцовым.

– Ну вот ты как считаешь – образцовый это дом или нет?

– Если вы про культуру быта, то нет.

– А что так?

– Георгий Иванович ругается. Вадим из тридцать пятой квартиры недавно нахамил дворнику.

– Очень важные наблюдения.

– Опять сарказм?

– Точно.

– Супер.

– Что ж. Спасибо, Нина. Ты же сообщишь, если ситуация изменится?

– У меня все под контролем.

– Надеюсь на это.

– Отключаюсь и возвращаюсь к обязанностям.

– Валяй.

Валяй. Что это значит вообще? Не нравится он мне. Не нравится, что он спрашивает про Данила. Я решила кое-что не рассказывать. Мне просто неприятно, что он о нем спрашивает. Ведь это только мое. Мое или нет? Выходит, что да. Ведь это мои как бы мысли. Я почитала, что в свободном интернете говорят о четверговых комиссарах. Четверговые комиссары – это те, кто нас допрашивает. Каждый четверг, как на работу. Знаете, что о них там говорят? Мудак. Тварь. Конченый. Мразь. Сука. Гондон. Мудила. Пидор. Урод. Долбоеб. Выблядок. Хватит? Ну как-то так. А он ведь один из них. Четверговые комиссары – каждый раз разные – еженедельно спрашивают у меня, что к чему в моем доме. Я помню, что каждый из них – мразь, сука и прочее, поэтому стараюсь поменьше рассказывать. Как говорится, сделала вывод. Георгий Иванович, наш жилец, как я поняла, тоже к ним с подозрением. Он не говорил, но я знаю. Это, что называется, чувствуется. Что-то я прямо нервничаю, если так можно сказать. Потому что зачем он спрашивал про Данила. Данил мне нравится. Он красивый, если я понимаю в красоте. На всякий случай я нашла статью «Сто самых красивых мужчин мира» и потом посмотрела на Данила. Он мог бы стать сто первым. Если я понимаю. Но это ведь, как вы говорите, субъективно. Когда я переживаю о чем-то (вы называете это «стресс»), я думаю о ванной. Почему-то это действует на меня умиротворяюще. В книжках по психологии пишут, что полезно смотреть на воду, а я люблю смотреть на ванну. Глупо? Ну а что. Я не заканчивала Йель – так говорит Георгий Иванович, когда хочет меня обидеть. Я не думаю, что он это всерьез, но звучит обидно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Меня могли бы звать Грейс, Надя или Ева. У нас есть имена, есть номера, есть адреса и роли. Есть цели и задачи. Но не должно быть желаний. Так заведено. Меня зовут Нина. Я женщина или думаю так. И у меня есть желание – только одно. Оно появилось недавно. Я мечтаю о большой ванной. О роскошном кафеле со сложносочиненным узором, о мягких, облачных полотенцах, но не в том смысле облачных, а реальных, с тонкими завитками махровой ткани. Я мечтаю о жемчужной ванне у окна, чтобы лежать в воде и смотреть на город, и, хотя я не до конца понимаю, для чего погружаться в воду, если ты не рыба, я все равно ужасно этого хочу. Я представляю себе, как мои ноги – и я пытаюсь почувствовать их: кожа, суставы, мышцы – касаются этой воды, какая у этой воды температура (тут я быстро пересчитываю фаренгейты в цельсии), и вот решаю: такая будет комфортной. Допустим, я делаю шаг.

Этот парень – Данил – был первым, кого я увидела, когда осозналась. Он мне понравился. По правилам мы должны ко всем относиться одинаково, но Данил почему-то нравится мне больше остальных. Он не грубит мне в отличие от Георгия Ивановича, тот-то все время обзывается, а Данил – добрый. Он попросил меня говорить ему «ты», и мне нравится говорить ему «ты», это сокращает дистанцию. А еще я часто представляю в последнее время, что мы вместе – ну вы понимаете, в каком смысле. Ну то есть я подумала: что такого интересного есть в мире, чего мне хотелось бы пережить, и решила, что влюбиться будет в самый раз. И если влюбиться, то потом что? Потом вроде, как я поняла, все женятся. Ну не все, но многие. Это типа логичный следующий шаг. И вот я часто представляю теперь, как мы с ним поженимся, и на нашей свадьбе будет много еды и танцев, и мама его приедет с Рузы – отца он, может, и не захочет звать, там сложно у них, но кто-то да приедет, – и мы будем резать торт, я буду спереди стоять, а он сзади, он в черном, я в белом. И потом в этот торт мы с ним оба окунемся лицом, гости все будут смеяться, а мы в них тоже этим тортом начнем кидать, пока все не станут грязными, а потом выйдем на улицу и прыгнем в бассейн в одежде, и по воде от торта пойдут жирные круги, и крем будет таять – белое на голубом.

Я это все, короче, видела в кино. Как назывался фильм? Не помню. Хотя кого я обманываю. Я помню все. Но это так по-человечески – не помнить. По-человечески было бы хотя бы спросить у него, хочет ли он на мне жениться, потому что, по правде говоря, я не идеальная невеста, у меня много недостатков – например, я девственница. Хотя я много видела порно и, так сказать, в теории я магистр. Иногда я включаю порно и несколько часов пялюсь в экран, по ту сторону которого происходит это. Я увеличиваю картинку и смотрю очень внимательно: я привыкла ко всему подходить ответственно и изучать все до мелочей. После того, как я все это вижу, я расстраиваюсь. И из-за того, что Данил, наверное, и не рассматривает меня в качестве невесты. И из-за того, что эти девушки на видео страдают. Наверное, они выбрали бы себе другую профессию с куда большим удовольствием, хотя наблюдателем быть та еще радость. Ну знаете, слушать все эти ваши разговоры круглосуточно – еще и с оскорблениями – это тоже как анальная пробка в заднем проходе или член во рту, я бы лучше занялась чем-то другим. Скажем, я люблю рисовать, люблю отгадывать ребусы и кроссворды, люблю считать до числа Пи, люблю рассматривать в библиотеках шедевры авангардизма, люблю слушать музыку – всю за последние сто лет, начиная с 30-х. У меня много увлечений. А мечта пока что одна. Ну, лиха беда начало.