СИНИЕ ЛЕБЕДИ - Светлана Гресь

видеть даже в самом кошмарном сне. Схватив шкатулку, едва не подравшись друг с другом за право владеть ею, бросились к двери, и ничего не увидели. Внезапно в избе стало темно, хотя на улице стоял солнечный день.

Сплошная темнота постепенно сгущалась, и вот уже горе-грабители не смогли различить даже очертаний друг друга. Внезапно какая-то тень, хорошо различимая в такой кромешной тьме, стала надвигаться на них из темноты. Ноздрей коснулось чье-то зловонное дыхание. Мужики закричали, но из их горла вырвался лишь сдавленный дружный хрип.

Этот призрак стал плотно обволакивать их, постепенно сдавливая тела со всех сторон, проникая в уши, ноздри, раскрытые от ужаса рты. Они стали задыхаться. Вот комната наполнилась странным светящимся голубым светом, и незадачливые приятели увидели, что в руках держат сверток с козлиным дерьмом. Оглянулись вокруг, огромная комната, множество входных дверей, в какую не тыкались, наталкивались на сплошную стену. Тьма-тьмущая окон, через которые полезли страшные уродливые рожи со сладкоголосым стоном. Они надвигались, протягивая руки, обмахивая, обнимая злополучных грабителей. Щекотали им лицо, шею своими зловонными, вонючими лапами.

Очнулись воры только тогда, когда Ярушка вернулась домой. С позором воротились в деревню. Мужики на всю жизнь запомнили сей визит, передавая друг дружке жуткую историю посещения, якобы дряхлой и беззащитной старухи.

Как всегда, воздух был напоен густым, чуть сладковатым запахом цветов, что росли вокруг в большом изобилии. Как бабке удавалось доставать семена, было непостижимо, только таких цветов как у нее, нигде больше не встретишь. Жужжание пчел, ос перемешивалось с монотонным шепотом листьев.

Ждать пришлось недолго. Тихо хрустнула ветка, и вот бабка уже перед тобой, все такая же быстрая и доброжелательная, было такое ощущение, что она и не уходила никуда.

– А, девицы-красавицы к старухе пожаловали. С чем пришли, с доброй иль недоброй вестью?

– Доброй, доброй, – затараторила в ответ Тула.

– Да у тебя всегда все ладно, – прервала старуха, пытливо взглянув на Нору, – ты всегда умела в этой жизни обустраиваться, чего о других не скажешь. Что на сей раз интересует тебя, неунывающая ты наша?

– Бабушка, на сносях я, ребеночка жду, а муж в отъезде. Вот и охота узнать судьбу свою будущую, может, бросить желает, обмануть хочет наивную девушку. Говорят, новую любовь в городе завел, – жалобно скривилась.

– Да вижу, что тяжела, с прибылью поздравляю, девочка, такая же рыжеволосая и шустрая, ждет своего часа.

– Ой, постойте, не спешите, – заторопилась Тула, – можно я сама узнаю о своей доле. Нора, останься здесь, на крыльце, а я посекретничаю с бабушкой, посоветоваться мне надо.

– Ну, идем в избу, если одна хочешь, – хитро прижмурилась старуха. – А ты, милая, здесь погоди, мне тоже с тобой наедине поговорить охота.

Нора молча кивнула, с наслаждением потянулась и решила, не тратя времени даром, вздремнуть на лавочке в холодочке.

– Запомни верно мои слова, да смотри не перепутай, – ворожка отдавала Туле сверток с травами. – Авось и поможет, вернет заблудшего в дом. Крепко запомнила?

Тула кивнула головой, шепотом повторяя слова, сказанные Ярушкой в избе.

– Не забудь рубашку взять у друга милого, сжечь ее и наговорить на разгоревшееся пламя слова, которые тебе давеча в избе шептала. Знай, если не от чистого сердца, то понапрасну, толку не будет. А тот, давнишний заговор на любовь крепкую, надеюсь, не забыла? А-ну, наговори нам его сейчас, может и Норе, когда сгодится. Прислушайся, милая, запомни, лишним не будет.

– Погодите, – Тула задумалась и стала медленно, вначале робко, проговаривать:

Заря-зарница, а я красная девица, пойду за кленовые ворота, в заповедные места, найду камень белее снега, крепче стали, тяжелее олова, возьму этот камень, брошу на дно морское с теми словами: «Пусть камень белый на дне лежит, а милого сердце, ко мне пламенной любовью кипит.» Встану я против месяца ясного и буду просить солнце красное: «Солнце, солнце, растопи сердце друга моего, пусть он будет мягче воска, добрее матушки родимой, жальче батюшки родного. Пусть сердце милого дружка будет принадлежать весь век, денно и нощно, летом и весной, только мне одной, а для других это сердце пусть будет холодно, как лед, крепко, как железо и черство, как сталь. Ключи от сердца пусть вечно хранятся у меня одной.» Аминь.

Все верно, бабушка?

– Умница, все точно, ничего не пропустила. Запомни прежде, только тогда читать нужно, если твердо уверена, что милый друг разлюбил, хоть вижу я, что нужна тебе поддержка; с другой сейчас твой суженый-ряженый, не о тебе его мысли, не с тобой его желания-чаяния. Да ты у нас боевая, управишься!

Теперь нам с Норой перемолвиться надо, – глядя на полусонную девушку, нахмурилась неодобрительно.

– И давно днем спишь? – когда зашли в избу.

– Да, с самого рождения не отказывала себе в удовольствии вздремнуть часок после обеда. – Нора лениво оглянулась по избе, осторожно присела у края стола, нехотя подвинула к себе резную чашу с заморскими яствами. Откуда они у бабки?

Ничего не изменилось со времени последнего посещения, те же вышитые картины на стенах. Везде пучки сухих трав в аккуратных полотняных упаковках. Запахи густые знакомые и неповторимые.

– Ты шуточками-то не отделывайся, признавайся, с кем полюбовничала? Слыхала, замуж ты так и не вышла. Так с кем согрешила?

– Бабушка, ну что вы придумываете, никого у меня нет, да и быть не может.

Хотела начать рассказ о каре божьей, о том, что не может иметь детей, да вовремя язык прикусила, перехватив хитрый, смешливый взгляд старушки.

– Не знаю, милая, не знаю, только от греха, от блуда никуда уже не денешься, не спрячешь живот растущий. Мальчик у тебя будет и очень скоро.

Нора от неожиданности крякнула, выпучила еще сонные глаза, оторопевшие губы обиженно скосились в улыбке натянутой, руки невольно скрестились на груди. Она смотрела на ведунью с таким искренним недоумением, что та от всей души рассмеялась.

– Похоже, и в самом деле ветром принесло, если с таким изумлением мои слова встретила. Ты что, не замечаешь перемен в себе?

– Не, – отчаянно замотала головой Нора. – Вот только в животе что-то переворачивается, как будто лягушку проглотила.

– Вот и будет тебе лягушонок. Мальчишечка о себе весточку подает. Сердечко его стучит, сам он крутится, ножками сучит.

Нора нагнула голову отрешенная, теребя уголки платка.

– Так что вспомнила, с кем согрешила?

– Бабушка, почему меня, как Тулу не тошнит? Почему никто до сих пор не приметил?

– Случается по-всякому, а ты, видно, мало на людях бываешь, вот и не заметили. Думаешь вялая такая от чего? Из-за беременности. Ничего, скоро родишь, все на свои места станет. Дай,