Женщина и социализм - Август Бебель

Понятно, что красноречивая гречанка так отвечает обвинителю ее пола, но Еврипид вряд ли мог возводить на женщин такие обвинения, и мужчины ему не стали бы верить, если бы они сами не знали очень хорошо, что эти обвинения справедливы. Судя по заключительным словам обвинительной речи, в Греции не было обычая, существовавшего раньше в Германии и во многих других странах, по которому хозяин предоставляет в распоряжение гостя на ночь собственную жену или дочь. Вот что рассказывает Мурнер об этом обычае, который встречался в Голландии еще в XV веке: «В Нидерландах обычай: если у хозяина ночует любимый гость, то он доверчиво кладет с ним свою жену».[42]

Усиливающаяся классовая борьба в греческих государствах и печальное положение во многих из этих маленьких общин побудили Платона исследовать вопрос о наилучшей конституции и устройстве государства. В своем «Государстве», которое он выставляет как идеал, он требует для первого класса граждан — стражей полного равноправия женщин. Они должны наравне с мужчинами принимать участие в военных упражнениях и исполнять все те же обязанности, но только выбирать более легкое, «ввиду слабости пола». Он утверждает, что естественными задатками оба пола одинаково наделены, но только женщина в общем слабее мужчины. Далее, женщины должны были быть общими для мужчин, точно так же дети, так что ни отец не мог знать своего ребенка, ни ребенок своего отца.[43]

Аристотель думает более буржуазно. Согласно его «Политике» женщина должна быть свободна в выборе супруга, но должна быть ему подчинена; впрочем, ей предоставлено право «давать добрый совет». Фукидид высказывает взгляд, которому обеспечено одобрение всех филистеров. Он говорит, что та супруга заслуживает высшей похвалы, о которой вне ее дома не слышно ни худого, ни хорошего.

При таких взглядах уважение к женщине должно было все более падать; страх перенаселения привел даже к тому, что стали избегать интимного общения с нею. Дошли до неестественного удовлетворения половой потребности. Греческие государства были городами с небольшими земельными владениями, способными прокормить при обычных условиях лишь определенное количество населения. Боязнь перенаселения побудила Аристотеля советовать мужчинам держаться вдали от своих жен и пользоваться любовью мальчиков. Уже до него Сократ восхвалял любовь к мальчикам как признак высшего образования. В конце концов этой противоестественной страсти стали предаваться самые выдающиеся деятели Греции. Уважение к женщине пало очень сильно. Наряду с женскими публичными домами имелись мужские публичные дома. В подобной общественной атмосфере Фукидид мог сказать, что женщина опаснее бушующего моря, огненного жара и падения диких горных вод. «Если существует бог, выдумавший женщину, то, где бы он ни был, он должен знать, что он — виновник величайшего зла».

Если мужчины Греции предавались любви к мальчикам, то женщины впадали в другую крайность: они предавались любви с лицами своего собственного пола. Это половое извращение было особенно распространено среди женщин острова Лесбоса, почему оно было названо лесбийскою любовью и называется так до сих пор, потому что еще не исчезло и продолжает существовать. Главной представительницей этой любви считалась знаменитая поэтесса Сафо, «лесбийский соловей», жившая приблизительно за шестьсот лет до нашего летосчисления. Ее страсть находит пылкое выражение в оде к Афродите, которую она умоляет так:

«Всевладычица, ты, на троне цветочном царящая,В пене рожденная Зевса дочь хитроумная,К тебе взываю,В томлении и горьком мучении, богиня,Не дай умереть!»

Еще более страстная чувственность проявляется в ее оде к прекрасной Аттис.

В то время как в Афинах и в остальной Греции уже господствовало отцовское право, соперница Афин, Спарта, находилась еще под господством материнского права, которое для большинства греков было уже совершенно чуждо. Существует такое предание: однажды какой-то грек спросил спартанца, какое наказание полагается в Спарте нарушителям супружеской верности. На это тот ответил: «Чужеземец, у нас нет нарушителей супружеской верности!» Чужеземец: «Ну, а если бы такой нашелся?» «Тогда он должен был бы в наказанье, — шутит спартанец, — дать такого большого быка, который мог бы протянуть свою голову через Тайгет и пить воду из Эврота». На удивленный вопрос чужеземца: «Как может быть бык такой величины?» — спартанец, смеясь, отвечает: «Как же возможно, чтобы в Спарте был нарушитель супружеской верности?» Самосознание спартанской женщины нашло себе выражение в гордом ответе жены Леонида одной чужеземке, когда та сказала ей: «Вы, лакедемонянки, единственные женщины, которые господствуют над своими мужьями!» «Мы также единственные женщины, которые приносят миру мужчин», — последовал ответ.

Свободное состояние женщины в эпоху материнского права способствовало развитию их красоты, поднимало их гордость, достоинство и самостоятельность. Все древние писатели сходятся в том, что эти свойства в эпоху гинекократии[44] были у женщин в высшей степени развиты. Несвободное состояние, наступившее позже, неизбежно сказалось на них отрицательно; изменение отразилось даже в одежде, какую носили женщины в том и другом периоде. Одеяние дорийской женщины легко и свободно спадало с плеч, оставляя обнаженными руки и ноги; это платье Дианы, изображаемой в наших музеях так свободно и смело. Напротив, ионическое платье скрывало фигуру и сковывало движения. Форма женской одежды имеет гораздо большее значение, чем обычно думают, и до наших дней является признаком зависимости и причиной беспомощности. Женская одежда до сих пор делает женщину неловкой и навязывает ей чувство слабости, что в конце концов отражается на ее поведении и характере. Обыкновение спартанцев заставлять девочек до возмужалого возраста ходить голыми, что допускал климат страны, по мнению древних писателей, значительно способствовало приучению к простоте и заботе о внешнем приличии. По взглядам того времени, в этом не было ничего нарушающего стыдливость и возбуждающего сладострастие. Наравне с мальчиками девочки принимали участие во всех физических упражнениях. Так воспитывалось сильное и гордое поколение, сознающее собственное достоинство, как показывает ответ жены Леонида иностранке.

4. Остатки материнского права в нравах разных народов

В теснейшей связи с исчезнувшим материнским правом стояли известные обычаи, которые современные писатели в полнейшем непонимании их значения называют «проституцией». Так, в Вавилоне существовала религиозная обязанность возмужавшей девственницы явиться в храм Милитты для принесения в жертву своей девственности, отдаваясь какому-либо мужчине. То же самое происходило в Серапемуме Мемфиса, в честь богини Анаитис в Армении, на Кипре, в Тирии и Сидонии в честь Астарты или Афродиты. На подобных обычаях основывались египетские празднества Изиды. Эта жертва девственностью должна была служить перед богиней искуплением за исключительную принадлежность одному мужчине в браке, «ибо не для того, чтобы поблекнуть в объятиях одного, природа наградила женщину всеми прелестями, которые были в ее распоряжении. Закон материи отвергает всякое ограничение, ненавидит все оковы и всякую исключительность рассматривает как посягательство на свою божественность».[45] Дальнейшее благоволение богини должно было быть куплено этою жертвою девственности.

Согласно со старым воззрением либийские девушки, отдаваясь, приобретали приданое. По материнскому праву они были до замужества свободны в половом отношении, и мужчины находили в этом так мало отталкивающего, что предпочитали брать в жены ту, на которую был больше всего спрос. То же самое происходило во времена Геродота у фракийцев: «Они не охраняют девушек, но предоставляют им полную свободу жить с кем угодно. Напротив, женщин они охраняют очень строго; они покупают их у родителей за большое имущество». Знамениты были гиеродулы в коринфском храме Афродиты, где было собрано более тысячи девушек; это был притягательный пункт для греческих мужчин. И о дочери фараона Хиобее в Египте сага рассказывает, что она на средства, приобретенные продажей своих ласк, велела построить пирамиду.

Подобные условия встречаются еще и ныне на Марианских, Филиппинских и Полинезийских островах, а по Войцу, и у различных африканских племен. Другой обычай, существовавший до позднейших времен на Балеарских островах и являвшийся выражением права всех мужчин на женщину, состоял в том, что в брачную ночь к невесте допускались родные по крови мужчины в возрастном порядке и только под конец допускался жених. Этот обычай изменился у других народов в том отношении, что этим преимущественным правом у невесты пользуются священники или главы племени (цари) как представители мужчин племени… Так, на Малабаре каймары нанимают потамара (священника) для лишения своих жен девственности. Первосвященник (намбури) обязан оказывать эту услугу королю (заморин) при его свадьбе, и король платит ему 50 золотых.[46] В Индокитае и на различных островах Великого океана эту службу выполняют то священники, то главы племени (цари).[47] То же в Сенегамбии, где высший глава племени в качестве служебной обязанности лишает девушек их девственности и получает за это подарок. У других народов лишение девственности, иногда даже девочки в возрасте нескольких месяцев, совершается устроенным для этой цели идолом. Следует также предполагать, что jus primae noctis (право первой ночи), применявшееся у нас в Германии и вообще в Европе до конца средних веков, обязано своим происхождением подобной же традиции. Помещик, считавший себя повелителем своих подчиненных и крепостных, осуществлял перешедшее к нему право главы племени. Более подробно об этом после.