Земля обетованная - Дэвид Хьюсон

Я легко поднялся на берег, цепляясь за низкие ветви кустов, росшие на красной глинистой почве. Наверху была еще одна тропа. Она, как и раньше, вела к промышленной зоне, только с тех пор промзона выросла. Настолько выросла, что до ближайшего здания оказалось рукой подать. Я смог добраться туда менее чем за минуту.

Часов у меня не было, но я догадывался, что сейчас послеполуденное время. Шелдон, должно быть, дремлет за первой банкой пива.

Рики исполнилось три года, когда он дал прозвище своему дяде. Дело было на пляже. Мириам тайком от меня поглядывала на красивые дома Гринпойнта. Должно быть, мечтала когда-нибудь там поселиться. Она думала, что я ничего не замечаю, но я-то видел. В этих мечтах не было ничего дурного. Рики строил большой и сложный песчаный замок. Скорее, это была крепость. Даже тогда было заметно, что он пошел в папу. Вдруг он оторвался от своего занятия, указал на Шелдона и сказал: «Таинственный Мамфорд! Как сандвич с арахисовым маслом».

Мириам вынуждена была дать мне пояснение. Я не смотрел днем телевизор, да и вечером тоже.

Но на следующий день я уселся вместе с сынишкой, и мы целый час смотрели «Улицу Сезам». Оба радостно визжали, когда на экране появлялся таинственный Мамфорд, очень похожий на Шелдона Джея Седжвика.

Длинные черные грязные волосы были немного фантастичнее, лысина отчетливее и усы неопрятнее, но, судя по всему, трудно отразить все эти реальные подробности в кукле, сделанной из фетра и картона. И все же сходство было велико. С этого момента Шелдон стал Мамфордом, хотя Мириам как-то отвела меня в сторонку и попросила перестать использовать это прозвище, потому что Шелдон наконец-то набрался смелости и пожаловался ей.

Такой уж он был человек, робкий, но исполненный достоинства. Он совершенно не был способен заниматься настоящей работой, однако верил в то, что его маленькая автомастерская, которую он завел после того, как его выгнали из колледжа, когда-нибудь принесет ему состояние.

Шелдон – я перестал называть его Мамфордом, хотя до сих пор ассоциирую его с этим персонажем – жил в мире, который существовал лишь в его голове, и, насколько могу судить, он был в нем вполне счастлив. Жил он в комнате над мастерской: так дешевле. У него были постоянные клиенты. Они не могли позволить себе отремонтировать транспортные средства нигде, кроме как в этом месте, где для решения проблемы – большой или маленькой – использовалась главным образом простая грубая сила. Друзей у него почти не было – особенно женщин, потому что человеческий контакт внес бы в его жизнь неудобства.

Он был единственным человеком, который писал мне в тюрьму. Кто бы мог подумать?

За то время, что я был в тюрьме, город мог измениться, но только не автомастерская «Шангри-Ла Мотор». Во дворе стояло шесть выпотрошенных автомобилей. Они ржавели, то ли потому, что владельцы не заплатили, то ли потому, что не пришли за машинами. Возможно также, что Шелдон, обладавший весьма скромными познаниями в механике, попросту не справился с ремонтом. Половина неоновой вывески, которую Шелдон приобрел за большие деньги, не горела.

В то время, когда он собирался совершить эту покупку, я отговаривал его, поскольку работал он только днем, да и то не всегда, и неоновая вывеска являлась ненужной роскошью. Мириам мне возразила: советовать что-либо Шелдону было бесполезно. Они с Мириам не были близнецами, но их отец, чудесный человек, фермер с полуострова Пейтон, видел в них смысл своей жизни. Его жена умерла, когда дети были совсем маленькими. Отец обожал своих отпрысков, что понятно в отношении Мириам и разорительно в отношении Шелдона. К тому времени, когда Седжвик умер, Шелдон истратил семейные накопления, а позже заложил ферму. Я знаю это из письма, присланного в тюрьму, в котором он единственный раз сообщил мне что-то конкретное. Письмо это говорило о Шелдоне больше, чем он сам сознавал. Он был не просто праздный, ненадежный и одинокий человек. Он хотел, чтобы все об этом знали.

Я протиснулся мимо полуобгоревшего «фольксвагена» и «вольво» (у этого автомобиля был такой вид, словно в багажнике у него поселились крысы). Из мастерской не доносилось ни звука, и это меня ничуть не удивило. Двери были раскрыты настежь – любой вор мог свободно войти и взять то, что обладало хоть какой-то ценностью. Сразу за дверью висели часы. Я решил, что они идут правильно, потому что стрелки указывали на начало четвертого, а это, по моим ощущениям, соответствовало действительности.

Если Элис Лун проявила благоразумие, то она должна быть сейчас на полпути к аэропорту. По дороге она придумает, куда лететь. Я на это надеялся. Но с другой стороны, считал, что это маловероятно. Эти размышления и радовали меня, и огорчали. Элис рассказала мне лишь половину истории, а может, и того меньше, но я не знал, хочу ли узнать остальное и понять скрытый смысл того, что произошло.

Где-то работал телевизор: знакомые звуки, стоны и вздохи. Я повернул за угол, в контору, и там нашел Шелдона. Он сидел, положив ноги на стол, заваленный бумагами, на многих из которых был текст, отпечатанный кричащим красным цветом. Он держал банку пива и пялился на экран, где показывали порнофильм. Две силиконовые женщины орудовали пластмассовыми членами. В «Улице Сезам» такого не показывали.

– Как сандвич с арахисовым маслом, – сказал я и нажал на кнопку выключателя на грязном маленьком переносном телевизоре, стоящем на шатком шкафу для документов.

Немытое, в жирных пятнах, лицо Шелдона исказилось от страха и растерянности.

– О, черт, – пробормотал он и глотнул из банки, при этом большая часть пива полилась по замызганному синему комбинезону. – О, черт…

И снова поднес банку ко рту.

Он потолстел и, к моему удивлению, потерял так много волос, что остались лишь тонкие черные пряди, прилипшие к нижней части блестящего черепа. Они напоминали свиные хвостики, прикрепленные канцелярскими кнопками. Усы стали больше и уродливее, но не настолько велики, чтобы скрывать дряблое лицо Шелдона.

Он выглядел ужасно. Старый, толстый, больной. А теперь еще и напуганный.

– Какого черта ты здесь делаешь, Бирс? – спросил ни наконец.

Захотелось увидеть единственного оставшегося в живых родственника. А чего еще ты можешь ожидать от человека, только что выпущенного из тюрьмы?

– Выпущенного? – изумился Шелдон. – Когда, черт возьми, это случилось? Как?

Я стряхнул крошки пиццы со второго стула (в комнате их было только два), принес его к столу и уселся напротив Шелдона.

– Разве ты не следишь за новостями? – спросил я.

– Какими новостями?

На столе – надо отдать ему должное – лежала газета. Я взял ее, посмотрел передовицу и местные новости. Заглянул во вчерашний номер. Ничего.

– Они вчера выпустили меня из тюрьмы. Фрэнки Солера сознался. Ты слыхал о нем?

– Фрэнки Солера?

Он покачал головой. Жидкие пряди беспорядочно замотались.

– Нет, – твердо сказал он. – Никогда.

– Сегодня утром возле своего дома я увидел человека, пригвожденного к столбу. Это был мертвый Тони Моллой.

Шелдон глотнул пива и закашлялся.

– Поскольку Тони Моллой каким-то образом был связан с Фрэнки Солера, с человеком, которого ты не знаешь, – продолжил я, – думаю, что тебе он тоже незнаком.

– Тебя выпустили?

– Потому что я невиновен, Шелдон. Я думал, ты это понимаешь. Думал, что поэтому ты и писал мне раз в год.

К его чести, он отставил банку.

– Я писал тебе, потому что не верил в то, что ты сделал это, Бирс. Но я так и не понял, почему ты им ничего не доказал. Я считал, что у тебя все получается.

Я промолчал.

– Я подумал, – добавил он, – что ты сам себя в этом не убедил.

– Интересное наблюдение.

Я оглянулся по сторонам. Один телефон. Кипа счетов. Работы не видно. Дешевое порно по телевизору.

– Итак, – спросил я, – как дела в «Шангри-Ла»?

– Затишье перед бурей, – сказал он, перегнулся через стол, взял отвратительную на вид беспроводную компьютерную клавиатуру и затыкал в нее толстыми пальцами.

Что-то начало появляться на крошечном плоском экране. Что-то не имеющее отношения ко мне.

– Понимаешь, сегодняшний бизнес требует знаний. Надо быть на шаг впереди. То, чего не знают бездельники в больших автомастерских, убьет их. Помнишь вторую серию спортивного «Фольксвагена-поло GTI», хэтчбэк, 97-2001?

– В ожидании исполнения смертного приговора ни о чем другом мы и не говорили.

Он что-то набрал и указал на экран монитора.

– На него больше нет гарантии. Но есть проблема с верхними клапанами. Об этом мало кто знает. Нужно понимать, где искать информацию. Изготовитель не отремонтирует его даже за большие деньги. Необходима модификация, а для этого нужно обращаться в Германию. Если только…

Он снова отхлебнул пива и широко улыбнулся. Стало заметно, что регулярное посещение дантиста Шелдона не слишком заботило.