Русский адат - Сергей Самаров

– Что там случилось? – поинтересовалась она, хотя знала привычку мужа ничего не говорить о служебных делах.

Он, конечно, ничего и не сказал. Больше Людмила интереса не проявила.

– А на кого там охотятся, папа? – спросила из двери ванной комнаты, где она умывалась, дочь. – У вас там медведи водятся?

– Нет, доча, у нас там только волки и бандиты… Охотятся на тех и других, потому что они ничем не отличаются…

* * *

Началось то, что никогда не вызывало заминки у самого старшего лейтенанта Пашкованцева, но всегда было громадной проблемой для его жены – сборы в дорогу. Увидев приготовленные четыре громадные спортивные сумки и чемодан, Алексей застонал:

– Ты, похоже, думаешь, мы едем на самосвале?

– Так все вещи ведь нужны… Не на один же день едем… И отпуск у тебя…

– Тогда закажи железнодорожный контейнер. Так будет проще…

Людмила выпрямилась над кучей одежды, вываленной из шифоньера.

– Ну, так что тогда брать?

– Не больше одной сумки. Для меня джинсы, спортивный костюм, пару маек и… «камуфляжка» на мне… И зубную щетку с пастой… Две пары носков, двое трусов… Все… Больше машина не увезет… Остальное место в сумке для женщин…

– Мне только одно платье, и больше ничего… – проявила Анастасия солидарность с отцом. – И купальник еще… Меня папа будет плавать учить… Он еще в прошлом году обещал…

– Одобряю скромность… Обещал, значит, научит… – похвалил он и ушел в гараж, чтобы подготовить машину.

По дороге зашел в автомагазин, купил масло. Менять масло в картере было еще рано, но на случай, если в пути придется долить, надо в багажнике иметь.

Перед относительно не близкой дорогой Алексей даже на яму заехал, чтобы проверить состояние своей старенькой «пятерки». Срочного ремонта не требовалось, чуть-чуть болтался правый саленблок, но он всегда чуть-чуть болтается. Подтянуть его всегда можно двумя ключами, но через какое-то время снова придется подтягивать. Наверное, врожденный дефект машины. В наших машинах всегда множество врожденных дефектов, но кто не ездил на иномарках, тот всегда только наши предпочитает…

В принципе, машина была готова к дальней дороге. Готова была к испытаниям и нога, но она готова была больше морально, чем физически, и лучше других это знал сам старший лейтенант Пашкованцев. Но он же знал лучше других и силу своего духа, поэтому не сомневался, что любая дорога будет ему по плечу даже в том случае, если разойдется уже сросшийся, наверное, прочно шов в сухожилии.

Заглянул в калитку ворот сосед по гаражному кооперативу.

– Привет, генерал! Давно тебя видно не было…

– Не пью… – коротко ответил Алексей, зная, зачем в очередной раз сосед пожаловал. Машина у него не помнила уже, наверное, что такое дорога, потому что гараж не покидала последние лет пять. Но хорошо знала, что такое хронический ремонт. Ремонт этот делался, собственно, ради ремонта, но никак не ради того, чтобы можно было выехать куда-то в город.

– Ты все ремонтируешь? – спросил на всякий случай Алексей.

– На будущий месяц продавать свою «ласточку» буду…

Это тоже была известная сказка. Очередной «следующий месяц» приближался для того, чтобы намекнуть на скорое появление денег и на возможность отдать долг. Каким этот долг стал за несколько лет, Пашкованцев уже и не помнил. Хотя обычно требуемые «до следующего месяца» сто рублей уже давно не давал и потому не понимал появления соседа.

– Какой-то кавказец купить хочет… Антиквариатом интересуется… А моя же… Шестьдесят третьего года родом… Уже антиквариат… Торгуемся пока, просит сбросить…

– Мне бы твои заботы… – Алексей выбрался из-под машины и начал переодеваться.

Сосед все не уходил. Он не ушел даже тогда, когда Пашкованцев ворота стал открывать. Просто отодвинулся. Но хромоту заметил.

– Что с ногой-то?

– Споткнулся…

– Потянул, что ли?

– Вроде того…

– Компресс с мочой помогает… Попробуй…

– Спасибо… Мне другие ароматы нравятся…

– Слышь, я помню про долг-то, помню… Еще «стольником» не выручишь?

– Не выручу… В отпуск уезжаю…

– Так вернешься, я и отдам… Как раз машину продам…

– А я в отпуске у кого просить буду? – спросил Алексей и сел за руль, не дожидаясь ответа, потому что сосед едва ли знал, у кого будет просить деньги в отпуске старший лейтенант. Он даже не поинтересовался, куда старший лейтенант едет…

«Пятерка» сама заставила соседа посторониться…

* * *

Людмила уложилась в выделенный сумочный лимит, но все же так, что сумка с вещами при всем ее огромном старании и стонущем треске по всем не очень прочным швам застегнуться не смогла. Алексей не стал проявлять привычную демонстративную командирскую жесткость, ничего не сказал, но, взяв сумку, чтобы отнести ее в машину, по дороге, воспользовавшись распахнутой дверью, выбросил в ванну то, что лежало сверху. Не разбирая даже, что выбрасывает… Как поступил бы в подобной ситуации с солдатами, так же поступил и с женой… В багажнике машины сумка без проблем застегнулась. Все остались временно довольны, особенно Анастасия, которая действия отца наблюдала и молча одобряла, как всегда одобряла все, что шло от него. Она вообще и всегда радовала Алексея стремлением к аскетизму, и он был доволен, что в этом она выдалась не в мать.

Из города Пашкованцев старался выезжать там, где было меньше светофоров. И умудрился проехать быстрее, чем если бы выбрал основные магистрали, традиционно изобилующие пробками. Но уже за городом, переключившись на пятую передачу, он больше не включал четвертую даже там, где это требовалось, если только совсем не падали обороты двигателя, чтобы лишний раз не отжимать сцепление. Ногу тренировать, конечно, надо, как советовала хирург-косметолог, но и поберечь ее на долгий путь и на движение по Москве тоже стоило. В Москву, как только въедешь, нога почти постоянно будет находиться на педали сцепления. И потому за те четыре часа, что обычно уходит на дорогу до Москвы, сильно нагружать себя не следует…

Людмила пользовалась моментом, когда муж готов говорить, потому что прекрасно знала, что он предпочитает за рулем больше разговаривать, чтобы не спать, и засыпала его вопросами, хотя удовлетворяться ей опять же предстояло ответами короткими и большей частью односложными. Сейчас ее очень интересовало предложение бабушки, еще вчера днем однозначно отвергнутое, но, похоже, мысль о Москве из головы не выпадала и время от времени активизировалась, следствием чего стали размышления уже не столь категоричные, как раньше.

– Вообще-то говоря, Москва – это для ребенка не так уж плохо… Особенно с точки зрения образования… Как ты считаешь?

– Никак… – Алексей не стал расшифровывать, что его «никак» вовсе не говорит о том, что он сомневается в системе образования в московских школах. Просто он для себя уже решил этот вопрос, и Людмила первоначально самостоятельно пришла к тому же мнению, так зачем же еще раз его вытаскивать на белый свет.

– Да и культурная жизнь… Театры, выставки…

– Давно была? – смотрел он упорно на дорогу, а не на жену.

– Где?

– В театре…

– В нашем?

– В любом…

– В нашем… Ни разу… С Анастасией в кукольный ходила и в цирк… А сама… Ни разу…

– А в московском…

– Часто я в Москве бываю?

– Каждый год…

– Сам помнишь… Два раза с тобой ходили… За всю жизнь…

– А дома почему так?…

Она плечами пожала. Понимала, что дома как-то всегда не до того. И поняла, что муж хотел сказать. Что если в Москве жить, тоже будет не до того, если ты не заядлый театрал, а так…

Людмила при этом не поясняла, какое отношение дочь имеет к походам в театр, себя ли жена тоже видит сейчас или в будущем московской жительницей, или имеет в виду, что если посещать дочь у бабушки придется постоянно, можно и в театры попутно ходить. А Алексея расшифровка размышлений жены интересовала мало. Вопрос решен, и сослагательное наклонение неуместно…

– А что бабушка хочет? – с заднего сиденья спросила Анастасия.

– Бабушка хочет, чтобы ты, доча, в Москве жила, с ней, и в московской школе училась.

– А вы?

– А мы дома бы жили…

– Нет, я без вас не поеду…

Анастасия ответила спокойно и уверенно. В свои шесть лет она умела совершать решительные поступки.

– Вопрос ясен… – подытожил Алексей и включил сигнал поворота, чтобы остановиться на площадке для отдыха дальнобойщиков, где шла оживленная продажа шашлыков, шаурмы, пирожков и прочего, что есть было опасно.

– Передохнуть хочешь? – спросила Людмила.

– Воды минеральной купи. Только без газа. Мне позвонить надо…

– А мне газировки без газа… – попросила Анастасия.

Пока Людмила искала минеральную воду без газа, Алексей вышел из машины, нашел в памяти трубки номер и включил вызов. Лопухин ответил сразу.

– Здравия желаю, товарищ страшный сержант… – сказал Пашкованцев буднично, зная характер Сережи Лопухина и понимая, как тому теперь тяжело. Но любое сочувствие не может быть до конца принятым, потому что сочувствующий разговаривает, стоя на двух ногах, а Лопухин на двух своих ногах стоять уже не будет никогда. А высказанное вслух сочувствие обязательно, даже против желания говорящего, будет эту разницу подчеркивать.