Блейз - Стивен Кинг

Огляделся в поисках места, куда мог бы положить ребенка, пока будет открывать окно. Разделочные столики были широкими, но, возможно, недостаточно. И ему совершенно не хотелось класть младенца на плиту, пусть и выключенную.

Взгляд Блейза остановился на большой корзине, с какой ходят на рынок. Она висела на крюке двери в кладовую. Достаточно просторная и глубокая, с крепкой ручкой. Блейз снял корзину, поставил на сервировочную тележку на колесиках, стоявшую у стены. Положил ребенка в корзину. Тот лишь чуть шевельнулся.

Теперь окно. Блейз поднял его и обнаружил за ним второе, наружное, закрепленное намертво. На втором этаже таких окон не было.

Блейз начал открывать дверцы шкафчиков. В нижнем, под раковиной, обнаружил аккуратную стопку посудных полотенец. Взял одно, с американским орлом. Обмотал полотенцем руку в рукавице и ударил по нижней панели наружного окна. Оно разлетелось без особого шума, в стекле образовалась большая зазубренная дыра. Блейз начал вынимать осколки, направленные остриями к центру, как большие стеклянные стрелы.

– Майк? – Тот же зовущий голос. Блейз замер.

Голос раздавался не сверху. Он…

– Майки, что ты перевернул на этот раз?

…доносился из коридора на первом этаже и приближался…

– Ты хочешь перебудить весь дом, плохой мальчик?

…приближался…

– Я собираюсь отправить тебя в подвал до того, как ты сильно набедокуришь.

Вращающаяся дверь распахнулась, на кухню вошла женщина, держа в руках ночник на батарейках, выполненный в виде свечи. Блейз понял, что перед ним старуха, которая шла очень медленно, стараясь, насколько возможно, не нарушать тишины. Она накрутила волосы на бигуди, и в свете ночника ее голова напоминала голову пришельца из какого-нибудь научно-фантастического фильма. А потом она увидела Блейза.

– Кто… – Она произнесла только одно слово. А потом та часть ее мозга, которая задействовалась в чрезвычайных ситуациях, старая, но не умершая, решила, что не время для разговоров. Женщина набрала полную грудь воздуха, чтобы закричать.

Блейз ударил ее. Ударил сильно, как бил Рэнди, как бил Глена Харди. Он не думал об этом: все произошло слишком быстро, чтобы он успел подумать. Старушка рухнула на пол вместе с ночником. Чуть слышно звякнула разбившаяся лампочка. Ноги остались на кухне, голова и плечи вернулись в столовую, за вращающуюся дверь.

И тут раздалось низкое и протяжное мяуканье. Блейз повернулся, поднял голову. Зеленые глаза смотрели на него с холодильника.

Блейз вернулся к окну, вытащил оставшиеся осколки. Потом пролез в дыру, образовавшуюся на месте нижней панели наружного окна, и прислушался.

Ни звука.

Пока.

Осколки стекла блестели на снегу, как мечта заключенного.

Блейз оторвал верх лестницы от стены, освободил крючки. Складывалась лестница со скрипом, от которого ему хотелось кричать. Закрепив крючки, он поднял сложенную лестницу и побежал. Вырвался из тени дома, миновал полпути, когда вспомнил, что забыл младенца. Тот по-прежнему лежал в корзине на сервировочной тележке. Левая рука, в которой Блейз нес лестницу, онемела, и он положил лестницу в снег. Повернулся и посмотрел на дом.

На втором этаже в одном из окон горел свет.

На мгновение Блейз раздвоился. Один Блейз хотел со всех ног бежать к дороге («Спасать свои яйца», – сказал бы Джордж), второй – вернуться в дом. В это мгновение он не мог решить, что же делать. А потом направился к дому, очень быстро, его ноги поднимали фонтанчики снега.

Он снял рукавицу и порезал мякоть ладони об оставшийся в раме осколок. На кухне схватил корзину, махнул ею так резко, что младенец чуть не вылетел на пол.

Наверху в туалете спустили воду.

Он высунулся из окна, поставил корзину на снег, последовал за ней, даже не посмотрев на лежащее на полу тело. Подхватил корзину и рванул от дома.

Остановился только для того, чтобы взять лестницу, и побежал дальше, к изгороди. Там взглянул на младенца. Джо-четвертый мирно спал, не подозревая, что его выкрали из родного дома. Блейз оглянулся на особняк. Свет на втором этаже погас.

Он поставил корзину на снег, перебросил лестницу через изгородь. А мгновением позже на шоссе показались огни.

Вдруг это коп? Господи, и что тогда делать?

Он прилег на снег рядом с изгородью, отдавая себе отчет, как ясно выделяются две цепочки его следов, к особняку и обратно, на белом снегу, который покрывал лужайку. Других просто не было.

Яркость фар нарастала, достигла максимума, а потом резко сошла на нет. Автомобиль проскочил мимо, не снижая скорости.

Блейз встал, поднял корзину (теперь его корзину) и шагнул к изгороди. Раздвинув ветви наверху, он смог перенести корзину на другую сторону, но поставить на землю не сумел. Последние два фута ей пришлось пролететь. Она мягко приземлилась в снег. Младенец нашел палец и начал его сосать. В свете ближайшего фонаря Блейз видел, как двигаются его губки. Сжимаются и разжимаются. Прямо-таки рыбий рот. Холод ночи еще не беспокоил его. Из одеяла торчала лишь голова и крохотная ручка.

Блейз перепрыгнул через изгородь, поднял лестницу, взял корзину, пригнувшись, перебежал дорогу, пересек поле прежним маршрутом. У забора, окружающего гостевую стоянку «Дубового леса», поставил лестницу (на этот раз удлинять ее не пришлось), с корзиной забрался на самый верх.

Держа корзину в руке, оседлал забор, отдавая себе отчет в том, что одно неловкое движение (колючая проволока находилась между ног), и его яйца ждет большой сюрприз. Рывком дернул лестницу, ощущая, что ноги едва выдерживают дополнительную нагрузку. Лестница легла на проволоку, закачалась, а потом перевалилась на стоянку. Он задался вопросом, а не наблюдает ли кто-нибудь за ним в этот момент, но гадать об этом было глупо. Если и наблюдает, он все равно ничего не мог с этим поделать. Теперь он чувствовал порез на руке. Там пульсировала боль.

Блейз выровнял лестницу, поставил корзину на верхнюю перекладину, придерживая одной рукой, осторожно встал на перекладину пониже. Лестница чуть сместилась, и Блейз застыл. Но нет, лестница стояла прочно.

Он спустился вниз с корзиной в руке. Взял лестницу под мышку и зашагал к «форду».

Поставил корзину с младенцем на пассажирское сиденье, открыл заднюю дверцу, втащил лестницу в салон. Потом сел за руль.

Но не смог найти ключ зажигания. Не было его ни в карманах штанов, ни в карманах куртки. Он уже решил, что потерял ключ, когда перелезал через изгородь, и собрался возвращаться, чтобы поискать его в снегу, когда увидел, что ключ торчит в замке зажигания. Он забыл вытащить его, когда заглушил двигатель. Понадеялся, что Джордж этого не увидел. Если не увидел, Блейз не собрался ему в этом признаваться. Ни за что на свете.

Он завел двигатель и поставил корзину на пол у переднего пассажирского сиденья. Потом поехал к сторожке. Из нее вышел охранник.

– Уезжаете так рано, сэр?

– Карта не идет, – ответил Блейз.

– Такое случается и с лучшими из нас. Спокойной ночи, сэр. И большей удачи в следующий раз.

– Спасибо, – ответил Блейз.

Выехал за ворота, остановился у шоссе, посмотрел в обе стороны, свернул к Апексу. Ехал, строго соблюдая скоростной режим, но не встретил ни одной патрульной машины.

Когда уже выруливал на подъездную дорожку к лачуге, крошка Джо проснулся и начал кричать.

Глава 12

Вернувшись в «Хеттон-хауз», Блейз никому не доставлял хлопот. Не поднимал головы, рот держал на замке. Парни, которые считались большими, когда он и Джонни были маленькими, покинули сиротский приют. Или нашли работу, или поступили в профессионально-технические училища, или завербовались в армию. Блейз вырос еще на три дюйма. Волосы появились у него на груди и обильно разрослись над промежностью, вызывая зависть других мальчишек. Он ходил во Фрипортскую среднюю школу. Ему там нравилось, потому что его не заставляли учить арифметику.

Контракт с Мартином Кослоу продлили, и он без тени улыбки настороженно наблюдал за Блейзом. Больше не вызывал его в свой кабинет, хотя Блейз знал, что поводы были.

И если бы Закон велел ему наклониться и приготовиться к порке, Блейз понимал, что сопротивляться не будет. Альтернативой было направление в Воспитательный центр Норт-Уиндэма, исправительное заведение. Он слышал, что там ребят хлестали кнутом, совсем как на галерах, а иногда сажали в маленький металлический ящик, который назывался «консервная банка». Блейз не знал, соответствуют ли эти рассказы действительности, но у него не было никакого желания это выяснять. В одном он не сомневался: исправительные заведения вызывали у него страх.

Но Закон ни разу не вызвал его к себе, чтобы выпороть Палкой – Блейз не давал ему повода. В школу он ходил пять дней в неделю, и его основной связью с директором стал голос Закона, который звучал по системе оповещения сразу после подъема и перед самым отбоем. В «Хеттон-хаузе» день начинался с наставления, как это называл Мартин Кослоу (с поучения-мучения, иногда уточнял Джон, если ему хотелось съязвить), а заканчивался отрывком из Библии.