Европейские каникулы (СИ) - Зайцева Мария

Бет пискнула от неожиданности, трепыхнулась, а затем ответила на поцелуй с такой голодной страстью, что у Дерила даже колени слегка дрогули, и мысли из головы вынесло, все до одной!

Все было не так, как она себе представлял. Бет была не такая, как он думал.

Лучше, в миллион раз лучше!

Он жарко и голодно впивался в ее губы, исследуя ее рот настойчивым языком, лаская, посасывая нижнюю губу, упиваясь ее вкусом, ее юрким остреньким язычком, ее тихими нежными стонами прямо ему в рот.

Они никак не мог остановиться, никак, сминая ее в своих ручищах все сильнее и яростнее, забираясь горячими пальцами под кофточку, наслаждаясь ее кожей, ее запахом, ее дрожью.

Вокруг ходили десятки людей, на них пялились, одобрительно и неодобрительно качали головами, одна мамаша закрыла глаза своему сыну-подростку, с жадностью наблюдающему за ними.

Им было плевать. Они просто оторваться друг от друга не могли. Никак не могли.

Дерил опустил руки на ягодицы Бет и легко посадил ее себе на талию. Бет обхватила его бедрами, прижимаясь так, как к нему даже во время секса не прижимались женщины.

Ее руки не останавливаясь, исследовали его тело, зарывались в волосы, забирались под ворот рубашки, она, оторвавшись наконец-то от его губ, начала порывисто нацеловывать его щеки, шею, грудь в открытом вороте.

Он не отставал, покусывая ее шею, кожу за ушком, сжимая до синяков ладони на ее ягодицах. Наконец он, не удержавшись, сделал резкое движение руками, плотнее насаживая ее на себя, давая через одежду почувствовать, насколько он хочет ее, и Бет отозвалась низким, грудным, тихим стоном.

У Дерила снесло крышу окончательно, не думая вообще ни о чем, он полез пальцами за ремень ее джинсов сзади, придерживая ее одной рукой на талии, прижимая к себе еще сильнее. И тут остаток совершенно сбрендившего мозга среагировал на резкий знакомый свист.

Мерл стоял в десяти метрах от них, не подходя ближе, скалясь пошло и язвительно.

— Эй голубки, посадку объявили! — крикнул он и пошел за вещами.

Дерил еще какое-то время держал Бет на весу, вжимаясь в нее, не желая отпускать.

— У тебя есть мой телефон и мое имя, — наконец тихо проговорила она, — найди меня в соцсетях!

— Приезжай ко мне, — хрипло пробормотал он, словно со стороны себя слыша, не веря себе, тому, что он осмелился это ей сказать, предложить, не веря, вообще не веря в то, что сейчас произошло, что он… И что она… Оказывается… Вот он мудак! — Насовсем приезжай, слышишь! Если захочешь… Я ждать буду, слышишь!

— Да, да… — растерянно шептала она, сама, кажется, оглушенная произошедшим, тем, что он сделал, своей бешеной реакцией на это…

Дерил опустил ее на пол, потянулся за поцелуем, не реагируя на повторный свист, желая получить хотя бы еще малую часть, еще чуть-чуть того нереально сладкого ощущения, что давала ему Бет. Он будет это помнить. Даже если они не увидятся.

А они увидятся.

Он с трудом оторвался от ее губ, развернулся и пошел к брату, не оглядываясь.

Потому что понимал, если оглянется, то никуда не уедет.

Мерл, к его удивлению, тоже был не на посадке.

Он стоял в стороне и смотрел… Нет, не на Дерила, а на кого-то за его спиной. Лицо у него при этом было такое, что Дерил, все еще не пришедший в себя после прощания с Бет, слегка испугался и обернулся.

В нескольких метрах от них стояла Доун. Она не делала попытки подойти, просто стояла и смотрела.

И Мерл смотрел. И ждал чего-то. Может, что женщина пересилит свою гордость и подойдет к нему сама?

Но Доун, похоже, не менее упрямая, чем он, ждала того же.

Наверно, она решила, что и так достаточно сделала для него, что сама сделала первый шаг, и дело за ним.

Вот только Мерл так не считал.

Оглядев в последний раз жадно и голодно изящную фигурку женщины, он задержал взгляд на ее глазах, и через минуту игры в гляделки, отвернулся, дернув щекой.

— Ну че, Дерилина, кончил? — нарочно громко и грубо спросил он, и, игнорируя настойчивый взгляд женщины и бешеный злой взгляд брата, двинулся в сторону посадки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

В самолете Мерл был неразговорчив и зол, выжрал полбутылки виски, прихваченного в дьютифри и вырубился, оставив Дерила в одиночестве переживать заново прощание с Бет.

* * *

Дерил смотрел на сообщение в мессенжере и не верил глазам.

Бет писала, что Доун решила открыть еще одно представительство в Атланте.

И Бет приедет, уже в следующем месяце заниматься делами открытия. Вместе с Доун.

Хотя Дерила мало волновало, с кем придет Бет. Главное, что приедет! Уже скоро! А он уж собирался обратно в Германию. Уже билеты подыскивал. И, на всякий случай, объехал несколько ювелирок, купил несколько колец. Он не знал, что нравится Бет и какой у нее размер. Брал наугад, по памяти и страшно боялся.

Боялся, что не сможет в итоге ничего нормального сказать. Боялся, что скажет, а она откажет. Боялся, что согласится…

Короче, по словам Мерла, вел себя, как мудак.

Сам Мерл, впрочем, был не лучше.

Весь месяц с момента приезда в штаты, брат был неразговорчив, зол, кидался ругаться без повода и драться без дела.

У него было еще три месяца отпуска, и Мерл сходил с ума, то нажираясь в хлам, то стремительно трезвея и впахивая на ферме Дерила, как ломовая лошадь.

И думая все время, о чем — то серьезно думая.

Дерил закрыл сообщение.

И отвлекаясь от своих переживаний, ехидно усмехнулся, прикидывая, как бы поинтереснее сообщить брату о том, что через месяц сюда приедет Доун. И соображая, как бы незаметно включить телефон и записать выражение его лица на камеру.

Он готов был поставить сто баксов на то, что оно будет непередаваемым.

Конец