Третий глаз — алмаз - Дарья Донцова

Глава 11

— Милиция, говорите, — сухо произнес женский голос.

— Здравствуйте, я проживаю на Бромской улице, дом шесть, в какое отделение могу обратиться?

— Что случилось?

— У нас было совершено убийство, а я вспомнила…

— Соединяю, — перебила меня оператор, и через секунду я услышала грубый мужской голос: — Дежурный Ермаков слушает.

— Здравствуйте! С кем можно побеседовать о происшествии на Бромской, в доме шесть, в квартире шесть?

— Что у вас?

— Убили соседку.

— Имя, фамилия.

— Светлана Лукашина.

— Отчество? Прописка постоянная?

— Не знаю! — растерялась я.

— Не волнуйтесь, гражданка, — неожиданно приветливо сказал Ермаков, — ничего там не трогайте, не цапайте, лучше ваще выйдите и стойте на лестнице тихо…

— Ее убили вчера, милиция уже приезжала!

— Так в чем дело?

— Я свидетель, хочу дать показания.

— Ясненько, — перебил меня дежурный, — вас непременно вызовут.

— Мне надо сегодня! Скажите, к кому подойти.

— Ща, — протянул Ермаков, зашелестел бумагами, потом глухо сказал: — Слышь, Петь, тута свидетельница трезвонит. По Бромской, куда? Ясно. Гражданочка!

— Я здесь.

— Вам надо к Петру Сергеевичу Комарову, кабинет пятнадцать.

— Уже лечу, скажите ваш адрес.

— Третий микрорайон, корпус восемь, — отрапортовал дежурный.

Комарову на первый взгляд было лет сто. Его маленькие глазки прятались в опухших веках, щеки оплывали вниз, а количество подбородков было невозможно сосчитать: с каждым движением Петра Сергеевича число складок под нижней челюстью изменялось.

— Садитесь, гражданочка, — прохрипел он, — чего стряслось?

Я обворожительно улыбнулась.

— Разрешите представиться, Дарья Васильева, продюсер, работаю на телевидении.

В глазах Комарова мелькнула тень беспокойства.

— Жалобу кто-то накатал? — нервно спросил он.

— Нет, нет, — успокоила я пожилого капитана. — Вы ведете дело об убийстве нашей сотрудницы Светланы Лукашиной. Хочется узнать, как продвигается работа, может, вам чем помочь?

Петр Сергеевич с тоской покосился на запертый шкаф, громоздившийся в простенке.

— Ошибаетесь, гражданка Васильева, нет у нас дела Лукашиной.

— Как? — поразилась я.

Комаров тяжело вздохнул.

— Не возбуждено!

— Но ее убили!

— От кого ж у вас такие сведения?

Я замялась.

— Молодая женщина ни с того ни с сего не умрет.

— Случается, — грустно заявил Комаров.

— Но в ее квартиру приезжала милиция.

— Верно.

— И кто ее вызвал?

Комаров засопел.

— Гражданин, — наконец сказал он, — с автомата сообщил, от метро, он не назвался. А мы обязаны реагировать, поэтому поехали!

— И нашли труп!

Петр Сергеевич откашлялся.

— Кто сказал?

— Соседи, — ляпнула я.

— От бабье, — в сердцах воскликнул Комаров. — Жива ваша Лукашина.

— Как жива? — растерялась я.

— Ну, так случилось, — решил не уточнять капитан. — Ее по «Скорой» забрали, а мы уехали.

— И дверь опечатали?

— Нет, просто захлопнули, — помотал головой Комаров. — Нашего интереса не было, и на криминал не походило, ей плохо стало, рвало сильно, но непохоже, что она выпивкой траванулась.

— Почему? — насела я на мента.

— Послужите с мое, — грустно заметил капитан. — Непьющая она.

— Почему вы так думаете? Знаете, Света работу пропускала, потом приходила бледная, руки трясутся…

— От бабье! Говорю же, не употребляла она.

— Вы дружили с Лукашиной?

— Откуда? Не видел ее ни разу.

— Тогда почему вы так уверены, что она не пила?

Комаров встал, отпер сейф, вынул из него бутылку минералки, с наслаждением опустошил емкость, снова сел за стол, пригладил остатки волос и ответил:

— Видел я квартиры алкоголиков, не такие они! А у Лукашиной чисто! Болезнь ее скрутила. На двери у ней и до нас какая-то грязь висела, но это не печать, вроде дети пластилин намазали.

— В какую больницу отправили Свету?

Петр Сергеевич нахмурился.

— По справке узнайте!

— Пожалуйста, помогите, — взмолилась я.

Комаров тяжело вздохнул и взял телефон. Через пару минут он добыл нужные сведения и поделился ими со мной.

— Клиника имени Строкова, третий микрорайон, дом пятнадцать, это тут, рядом.

— Огромное спасибо.

— Рад помочь, — неожиданно улыбнулся Петр Сергеевич, и мне вдруг стало понятно — он не вредный, не противный, а просто бесконечно усталый мент, ждущий пенсии. Уж не знаю, из каких соображений он пошел служить в милицию, имел ли, как Дегтярев, романтическое желание выкорчевать преступность с корнем, но никакой карьеры капитан не сделал и теперь хочет только одного: очутиться с удочкой на берегу реки, в тишине и покое.

— Вы обыскивали квартиру Лукашиной? — спросила я.

— Зачем? — поразился Петр Сергеевич. — Дверь слесарь аккуратно вскрыл, замок не повредил. Вошли беспрепятственно, заглянули в комнату, обнаружили хозяйку на диване. Обстановка не криминальная, вещи на месте, следов взлома нет, ниче не побито, не поломано, женщина без следов насилия. Вызвали «Скорую», врачи быстро приехали и увезли вашу Лукашину.

Выйдя из милиции, я села в машину, проехала пару кварталов, нашла клинику и обратилась в справочную.

— Лукашина? — переспросила бабушка в белом халате. — Ступайте на второй этаж, к Родиону Ильичу!

В ординаторской обнаружился только один паренек, весьма юного вида. Я, решив, что это медбрат, спросила:

— Где можно найти Родиона Ильича?

— Слушаю, — ответил мальчишка.

— Мне нужен врач Родион Ильич.

— Я и есть врач Родион Ильич, — без всякого нажима подтвердил юнец.

— Простите, но…

— Вам показать паспорт и диплом?

— Что вы, конечно нет, просто вы очень молодо выглядите, — некорректно высказалась я.

— Это инъекции гормонов обезьян, — не моргнув глазом, заявил доктор. — На самом деле мне восемьдесят пять лет.

— Замечательно. Я пришла узнать о состоянии здоровья Светланы Лукашиной.

Родион потерял улыбку.

— Вы Барсукова? Нина вам дозвонилась?

— Нет, меня зовут Даша Васильева, я коллега Светы, мы обеспокоены ее состоянием и…

— Она скончалась, — перебил меня Родион.

— Когда? — заорала я. — Почему? Кто такая Барсукова?

Парнишка выдвинул ящик стола и подал мне небольшую ламинированную карточку.

— Это было у Лукашиной в кармане платья, — сказал он.

Я быстро прочитала: «Лукашина Светлана Сергеевна, 2 июня 1979 года рождения, прописана по адресу: Бромская, дом 6, кв. 6. Диагноз — эпилепсия. Аллергия на анальгин. В случае смерти сообщить Барсуковой Тельме Генриховне, проживающей по улице Морской, дом 98, корп. 6, кв. 17». Далее шел телефонный номер.

— Эпилепсия, — прошептала я, — вот почему она иногда казалась пьяной.

Родион кивнул.

— Больные часто ощущают приближение припадка, стараются сесть, лечь, но иногда приступ происходит мгновенно. Спровоцировать его, в принципе, может что угодно: громкая речь, моргающий свет, стресс. При всей изученности эпилепсии в ней много непонятного.

— Наверное, Светлана принимала таблетки, — прошептала я.

— Да, естественно, — согласился Родион. — Похоже, у нее был продвинутый врач, вот эта туба тоже лежала в кармане.

Я взяла цилиндр.

— «Спастимигин».[10]

— Новое, очень дорогое средство, — вздохнул Родион, — у меня мачеха болеет, поэтому я в курсе специальных препаратов. Этот — последнего поколения. Знаете, сколько стоят четыре таблетки?

— Откуда? Конечно, нет.

— Двадцать пять тысяч рублей.

— Ничего себе!

— Говорят, хорошо помогает, — пожал плечами Родион, — но, боюсь, мало найдется больных, способных приобрести эти пилюли. Правда, их хватает надолго. Нужно принимать по одной в неделю, соответственно, тут на месяц.

— А сколько надо выпить, чтобы выздороветь?

Родион искоса посмотрел на меня.

— Вылечиться невозможно, этот препарат помогает, пока вы его пьете, если прекратили — ждите припадка. Хотя, повторяю, я не специалист в области эпилепсии. Лукашину привезли в больницу, ей была оказана помощь в полном объеме, но она умерла час назад. Мне жаль, но поделать что-либо было невозможно. Будет вскрытие, но, думаю, ничего нового не выяснится. Хотя вы знаете все обстоятельства?

— Какие? — насторожилась я.

Роман кашлянул.

— После припадка больной может впасть в кому. Это бывает порой с эпилептиками. Обычный человек легко примет такого больного за труп, дыхания почти не слышно, пульс руками не прощупать. В общем, наши бравые менты, войдя в комнату, увидели на диване тело и живо поставили диагноз — смерть. Вместо того чтобы вызвать «Скорую помощь», кликнули перевозку, а там два санитара, не очень трезвые, им какая печаль? Схватили Лукашину, в мешок запаковали — и в морг, хорошо, прозектор сообразил, что женщина жива. Ее тут же к нам на этаж и подняли.