Письма императора - Валерия Вербинина

– Вы очень догадливы, – отозвалась Амалия с едва заметной иронией.

– Так я и думал, – заявил Ален. – Сколько?

Амалия решилась.

– Десять тысяч франков, – сказала она.

Ален хищно оскалился.

– Пятьдесят, – промолвил он. – Может быть, вам неизвестно, но на эти страстные послания есть еще один покупатель.

– Вот мерзавец! – вырвалось у Амалии. – Он, а не вы, конечно, – прибавила она, видя, что Ален отшатнулся, пораженный ее тоном. – Хорошо. Пятьдесят так пятьдесят.

– Должно быть, они очень вам дороги, – заметил Ален, пристально наблюдая за ней.

Амалия улыбнулась и с двойственным выражением произнесла:

– Вы даже не можете себе представить, как.

Ален задумчиво поглядел на аллею.

– С вашей стороны это было очень опрометчиво, – шепнул он.

– Что именно? – удивленно спросила Амалия.

– Приглашать на свидание легавых, – холодно отозвался оборванец, и, проследив за направлением его взгляда, Амалия увидела в толпе гуляющих инспектора Готье.

– Ах, черт! – простонала она, но было уже поздно.

С непостижимой ловкостью посланец принца воров перемахнул через спинку скамьи и бросился бежать. Через несколько мгновений он уже скрылся из виду, а разъяренная Амалия с пылающими щеками, приготовилась встретить инспектора, который медленно приближался к ней неумолимый, как сама судьба.

Глава 6

Кудрявая белокурая девочка выпустила из рук большой бело-розовый мяч, и он покатился по дорожке. Готье легко нагнулся, подхватил мяч с земли и отдал его девочке, погладив ее по головке.

– Спасибо, сударь! – пролепетало чинное дитя, приседая.

Амалия поспешно засунула шкатулку в сумку, чтобы предательская улика невзначай не бросилась полицейскому в глаза, и сидела на скамейке, кусая губы. Готье, заложив руки в карманы, подошел и остановился рядом.

– Прекрасная погода сегодня, госпожа баронесса, – бесстрастно заметил он. – Не правда ли?

В его тоне было что-то такое, отчего Амалия напряглась. Ей не нравился этот молодой полицейский с пронизывающим взглядом, а еще больше не нравилось то, что он явился в самый неподходящий момент, опрокинув все ее расчеты.

– Простите, я вас знаю? – ледяным тоном осведомилась она, чтобы поставить инспектора на место. Но того, судя по всему, было не так-то легко сбить с толку.

– Я Анри Готье, инспектор парижской уголовной полиции, – представился заново он. – Не так давно мне выпала честь побывать у вас дома… госпожа баронесса.

И, не спрашивая разрешения, он преспокойно уселся на скамейку рядом с Амалией. А та, мгновенно приняв решение, наоборот поднялась с места.

– Простите, но у меня совсем немного времени, и я ужасно спешу. – Она очаровательно улыбнулась. – Счастливо оставаться, господин инспектор.

Может быть, если ей повезет, она еще успеет перехватить Алена на полпути, прежде чем он покинет парк. Но слова, которые молодой инспектор бросил ей вслед, когда она уходила, мгновенно заставили ее переменить решение уйти.

– Мать лакея Шевалье вовсе не была больна, – сказал полицейский.

Амалия застыла на месте.

– Что, простите? – пролепетала она, оборачиваясь.

– Лакей Пьер Шевалье получил телеграмму, которая вызывала его в Ла-Рошель к больной матери, – терпеливо пояснил полицейский. – Но она вовсе не была больна.

С немалым трудом Амалия все же смогла овладеть собой.

– Простите, я не понимаю, о чем вы, – промолвила она, светски пожимая плечами. – У меня нет никакого лакея.

– Конечно, – легко согласился Анри Готье. – И кучера у вас нет. А кстати, кучера жестоко избили на улице как раз накануне убийства.

– Какого убийства? – Амалия твердо решила не давать инспектору никаких зацепок, но с каждым мгновением ей становилось все труднее и труднее.

– Я говорю об убийстве, – спокойно пояснил Анри, глядя на нее своими непроницаемыми серо-голубыми глазами, – незадолго до которого в архитектурном управлении города Парижа один русский запросил подробный план особняка графа де Монталамбера. Он русский, вы тоже русская… И, конечно же, это просто совпадение.

– Так вы говорите о графе де Монталамбере? – совершенно натурально поразилась Амалия. – Но чем я могу вам помочь, месье? Я и видела-то его всего лишь один раз в жизни на каком-то балу…

– Неужели? – сказал Готье, глядя на нее снизу вверх. – Значит, это не вы приходили к нему в особняк за несколько дней до его смерти?

Амалия начала сердиться, и, надо признать, у нее были для этого все основания. Определенно, полицейский был слишком хорош в своем деле, черт бы его подрал!

– Послушайте, сударь, я не понимаю, к чему вы клоните, – раздраженно проговорила она. – Если вы хотите сказать, что я имею какое-то отношение к смерти бедного графа…

Вместо ответа Анри залез в карман и достал оттуда сложенный голубой листок. Когда он развернул его, Амалии на мгновение почудилось, что свет в аллее померк. Это было то самое письмо, которое она написала графу, чтобы потянуть время и усыпить его бдительность после того, как он выставил ей свое унизительное условие.

– Присаживайтесь, мадам, – промолвил инспектор Готье почти с жалостью. – На вас лица нет.

Чувствуя, как у нее подгибаются колени, Амалия опустилась на скамью.

– Вы признаете, что являетесь автором этого письма? – по-казенному четко закруглив формулировку вопроса, осведомился инспектор.

Амалия вскинула голову.

– Вы меня допрашиваете, господин инспектор? – холодно осведомилась она. – Можно спросить, по какому праву?

Анри Готье улыбнулся.

– По праву человека, который расследует убийство графа де Монталамбера, – спокойно ответил он.

Это был удар, да еще какой! Одно дело – полицейский, расследующий какую-то кражу, и совсем другое – тот же самый въедливый, умный, проницательный полицейский, которому поручено найти убийцу. Первый не представлял для Амалии никакой или почти никакой опасности, в то время как второй…

– Не знала, что вы занимаетесь этим делом, – сказала Амалия, пытаясь выиграть время для того, чтобы собраться с мыслями.

– Зато теперь знаете. – Анри Готье взглянул на листок, и между его бровями пролегли вертикальные морщинки. – Можно задать вам вопрос, госпожа баронесса? В каких отношениях вы состояли с адресатом письма?

– Это уже ни на что не похоже! – возмутилась Амалия.

– Я ждал, что вы скажете нечто подобное, – заметил инспектор. – Тогда, может быть, вы мне объясните, зачем вам понадобилось назначать графу де Монталамберу свидание в вечер пятницы, за несколько часов до того, как его убили?

До последнего вопроса Готье Амалии казалось, что ничто больше не способно удивить ее сегодня. Но инспектор удивил ее, и еще как удивил!

– Я назначала графу свидание? – пролепетала она, плохо соображая, что говорит. – Свидание в пятницу?

– Ну да, – отозвался Готье. – Вы же сами прислали ему письмо.

Это уже было интересно! Она должна выяснить все до конца. Что за чертовщина, в самом деле? Какое еще приглашение?

– Покажите! – потребовала Амалия, протягивая руку.

Готье пожал плечами, спрятал в карман первое письмо, в котором Амалия умоляла графа сжалиться над ней и проявить благородство, после чего выудил из своего сюртука другой листок, точь-в-точь похожий на первый.

– Боюсь, я не могу дать его вам в руки, – извиняющимся тоном промолвил он. – Ведь он – вещественное доказательство.

Едва Амалия взглянула на листок, как все ее сомнения рассеялись.

– Почерк не мой, – уверенно заявила она. – Это фальшивка. У вас в полицейском управлении должен быть эксперт-графолог, так что покажите письмо ему. Кроме того… Вы позволите? – Она протянула руку и осторожно дотронулась до листка. – Бумага не такая, на которой я обычно пишу, она гораздо тоньше. Конечно, она похожа на мою, но сравните ее с первым письмом, и вы сразу же увидите разницу.

Неожиданно Готье улыбнулся, и вновь Амалия с изумлением отметила про себя, как странно просветлело от улыбки его замкнутое лицо.

– Должен признаться, мы уже обращались к графологу, – сказал он. – Месье Папирюс был категоричен: второе письмо написано не тем же лицом, что первое.

Амалия нахмурилась.

– Но ведь не может быть, чтобы его написали просто так! Я хочу сказать… – Она осеклась.

– Вы правы, мадам, – бесстрастно заметил Готье, убирая письмо в карман. – Это было проделано с вполне определенной целью: убрать месье де Монталамбера из дома на время ограбления.

– Ограбления? – вскинула брови Амалия.

– Да-да, – подтвердил молодой полицейский. – У него в спальне был сейф. Когда мы наконец открыли его, внутри ничего не оказалось, между тем как лакей совершенно точно помнил, что его хозяин прятал туда красивую резную шкатулку.

Амалия, у которой эта шкатулка сейчас лежала в сумочке, невольно похолодела и нервно вцепилась в ручку своего ридикюля.