Чекисты - Юрий Герман

Постановлено: Созвать представителей районов и совместно с ними обсудить и решить вопрос о создании Петроградской комиссии вместо ВЧК, переезжающей в Москву. Все важные дела должны пересылаться в Москву ВЧК на окончательное решение. Эвакуацию ВЧК назначить на 9 марта…»

На следующий день после отъезда Советского правительства в Москву в Петрограде было спокойно. Газеты «Правда» и «Известия» писали:

«Перенесение столицы в Москву покажет прочность Советской власти по всей стране. Москва географически лучше связана со страной. Московский пролетариат, известный своей революционной доблестью, гостеприимно принял свое родное рабоче-крестьянское правительство. Петроград остается оплотом революции и Советская власть там также незыблема».

Для проведения в жизнь решений Советской власти в Петрограде и прилегающих к нему губерниях Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов образовал Совет комиссаров Северной коммуны. «Красная газета» сообщила, что М. С. Урицкий назначен председателем Петроградской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и одновременно комиссаром внутренних дел Петрокоммуны.

Жил Урицкий в то время на 8-й линии Васильевского острова. Петроградская ЧК находилась на Гороховой, 2, а Комиссариат внутренних дел — на Дворцовой площади.

Ранним утром приезжал Урицкий в свой кабинет на Гороховую. На рабочем столе появлялись разные оперативные материалы на царских офицеров-заговорщиков, чиновников-саботажников, других разного рода явных и скрытых врагов Советской власти. Нужно было срочно принимать соответствующие решения…

С 11 часов на Дворцовой площади, в Комиссариате внутренних дел, были приемные часы Урицкого. Сюда с жалобами шли люди, пострадавшие от грабежей и налетов.

Там же он вел все дела Петроградской коммуны по сношению с иностранными посольствами, оставшимися в Петрограде.

Затем ехал в Смольный — выполнять свои обязанности кандидата в члены ЦК и члена Петроградского комитета партии большевиков, члена Петросовета, редактора ряда партийных изданий.

Вечером вновь возвращался на Гороховую либо отправлялся выступать на митингах рабочих.

Урицкому в то время было 45 лет. Однако годы ссылок и тюрем, полученный там туберкулез легких давали о себе знать.

Вечером хотелось отдохнуть, но железная воля, чувство долга, привычка строго соблюдать партийную дисциплину заставляли его вставать рано утром и работать до поздней ночи.

Лишь иногда удавалось слегка отдохнуть. В минуты отдыха вспоминал он свой родной город Черкассы на берегу Днепра. Юношеские годы в Киеве, где в 1894 году он, будучи студентом юридического факультета, вступил на путь революционной борьбы с царским самодержавием. Первый арест, два года предварительного заключения, ссылка в далекую Якутию, побег и снова арест, снова тюрьмы, пересыльные этапы и годы эмиграции вдали от родины…

Поздний телефонный звонок прервал далекие воспоминания. Звонил из уголовного сектора Комиссариата юстиции Петроградской коммуны Вячеслав Рудольфович Менжинский. Он сообщил, что на квартиру богатого промышленника-концессионера Церса совершен налет. Чтобы войти в квартиру, грабители предъявили поддельный ордер на обыск от имени Петроградской ЧК.

Не впервые грабители действуют подобным образом, Урицкий и Менжинский хорошо помнят дело «князя Эболи» — грабителя, предъявлявшего документы сотрудника ВЧК, пойманного и расстрелянного в январе. И вот в мае вновь грабеж, прикрываемый документами чекистов. Ясно, что для этих мерзавцев ограбление не самоцель. Это действуют контрреволюционеры, стремящиеся любой ценой скомпрометировать органы Советской власти.

Урицкий и Менжинский в тот же вечер встретились на Гороховой, 2. Внимательно, через лупу, рассматривают они ордер на обыск, оставленный грабителями на квартире Церса.

Урицкий вслух читает строки ордера:

— «Поручается товарищу Ларионову произвести обыск у гражданина Ф. Я. Церса по Троицкой улице, № 17, квартира 406, реквизировать ценности и арестовать по усмотрению…»

— Подделано, — коротко заметил Менжинский.

— Бланк наш, но все остальное — фальшивка, — отозвался Урицкий. — Вытравили старые строчки кислотой и вписали свое.

— Это уже не первый случай, когда с ордерами ЧК производятся ограбления. Помните дело «князя Эболи»?

— Помню. И то и другое безусловно политическая диверсия. Враги хотят подорвать доверие к Советской власти, авторитет ЧК, веру в чекистов.

Моисей Соломонович Урицкий нечасто выезжал на места происшествий, хватало и других забот. Но на этот раз он поехал сам.

Многоэтажный дом на углу Троицкой улицы и Щербакова переулка встретил чекистов закрытыми подъездами. В доме жили служащие иностранных концессий, и им не надо было спешить на работу.

Богатый промышленник-концессионер Федор Яковлевич Церс был немало удивлен, увидев на пороге своей квартиры Урицкого.

— Сначала позвонили по телефону, — торопливо начал отвечать на вопросы хозяин квартиры. — Сказали, что зайдет представитель ЧК. Дверь открыл я сам… Вошедший представился Фридманом. На нем была шинель, фуражка. Лицо интеллигентное. На руке золотое кольцо. Сказал, что он комиссар и пришел произвести обыск… Меня насторожило, что ордер выписан на имя Ларионова. Я хотел позвонить по телефону в ЧК, но тут же на меня набросились и связали… Их было семеро. Все в военной форме…

Урицкий внимательно оглядывал комнату. Хозяин еще не успел навести порядок после погрома. Ящики письменного стола были выдвинуты, пол густо усыпан бумагами, телефонный провод оборван, дверца сейфа, вмонтированного в стену, распахнута…

— Что взяли грабители? — коротко перебил Церса Урицкий.

— Деньги, валюту, бриллианты…

Выйдя на улицу, Урицкий заметил своим товарищам:

— Особо обратите внимание на приметы грабителей. Судя по рассказу Церса, это все бывшие офицеры.

В управлении милиции его уже ждали Менжинский и начальник уголовного розыска Шматов. Минувшая ночь не прошла даром: на стол один за другим ложились листы донесений.

— Это список автомашин, выезжавших из гаражей вчера вечером.

Урицкий внимательно изучил его. В Петрограде в ту пору машин было мало, каждая на учете. На Троицкой, скорее всего, была машина английского торгового общества с Миллионной улицы.

— Это сообщение инспектора Рыбакова о том, что Церс последнее время в английском торговом представительстве особым уважением не пользуется.

Штришок тоже кстати. Такая фигура, как Церс, безусловно, связан с каким-либо представительством западных стран, и если англичане от него вдруг отвернулись…

— Сообщение инспектора Никитина. Дворник дома, где живет Церс, рассказал, что накануне ограбления с ним беседовал чекист по фамилии Ларионов, внешность которого весьма совпадает с описанием главаря банды, ограбившей Церса. Приезжал этот «чекист» на коляске, запряженной породистой лошадью.

В сообщении инспектора Маркова Урицкий обратил внимание на то, что в меблированных комнатах дома № 66 по Невскому проспекту собираются бывшие офицеры, играют в карты, живут состоятельно, имеют конные выезды. Бывают там и англичане. Вчера поздно вечером несколько человек офицеров выехали из дома в автомобиле английского общества. Назад не вернулись…

Еще сообщение о том же доме: в комнате № 6 числится проживающим некто Фельденкрейц, бывший царский офицер. Ходит в шинели и фуражке офицерского образца. Имеет конный выезд…

Совпадение? Очень уж очевидное совпадение!..

К дому № 66 по Невскому чекисты прибыли поздно вечером. По их сигналу работники милиции перекрыли все выходы.

Дом загудел, как потревоженный улей. Кто-то пробовал протестовать, кто-то грозился писать Дзержинскому, жаловаться. Но чекисты делали свое дело: одну за другой обыскивали комнаты. Ценностей, похищенных у Церса, не было. Зато обнаружили целые груды холодного оружия — сабель, шашек, офицерских кортиков. Попадалось и огнестрельное оружие: кольты, браунинги, бульдоги, наганы…

Комнату № 6 обыскивали Марков и Чумаков, и в письменном столе Чумаков обнаружил тайник со спрятанными там бумагами.

— Андрей, — позвал он Маркова, — иди-ка сюда, читай. — Марков взял в руки несколько листков обыкновенной ученической тетради, исписанных карандашом убористо и четко. Подошел к свету, вгляделся в написанное.

«План овладения гор. Петроградом и боевые действия в самом городе, ставшем объектом арены действий, связанных с переворотом», — прочел он.

Вскоре тетрадные листки уже лежали на столе Урицкого.

План был обширным. Составлен по законам военного искусства. Он предусматривал захват всех учреждений Советской власти, военных объектов, вокзалов, телеграфа и телефонной станции, мостов. Планировались многочисленные аресты.