Дядя самых честных правил 5 (СИ) - Александр Михайлович Горбов

самая настоящая деланная магия.

— Чудно, ой чудно.

Он нахмурил лоб, покрутил в руках зажигалку и задумчиво почесал в затылке. Хитро прищурившись, посмотрел на меня.

— Вы же мне чудную вещь не просто так показали, Константин Платонович? Торговать такими думаете?

Смотри-ка, догадался стервец.

— Торговать ты, братец, будешь. Если на моё предложение согласишься.

Несколько секунд он раздумывал. Я буквально слышал, как у него в голове щёлкают костяшки счёт и звенит серебро.

— Константин Платонович! — Щербатый внезапно вскочил и поклонился в пояс. — Да как я отказаться-то смогу? Ей-ей, всё сделаю, ни копеечки не утаю, честь по чести, как отцу родимому! Ежели скажете…

— Сядь.

Купчишка плюхнулся на стул и уставился на меня по-собачьи преданными глазами.

— Возьми, здесь десять штук.

Я протянул ему мешочек с зажигалками.

— Отправляйся для начала в Муром, потом в Москву. Сторгуйся, посмотри, кому можно их продавать, поищи целевую аудиторию.

— Когось?

— Тьфу ты. Попробуй понять, кто будет покупать такие штуки. Крестьяне, купцы, из мещан кто, лакеи в богатых домах.

— А-а-а… Эт можно, понял. — Он на мгновение задумался. — Ежели расписать красиво, то купцам недурно предложить. В кармашек кожаный обернуть да канителью серебряной украсить. Может, с ювелиром, из тех что победней, договориться, да камешками вензель выложить, тогда и дворянам предложить не стыдно. Поразмыслю, Константин Платонович, крепко думать буду.

— Вот ещё что. Надо звучное название сочинить. Чтобы солидно звучало.

— А что тут сочинять? Муромским огнивом и назвать.

Мы посидели с ним ещё, обговаривая детали. Иван осмелел, под чай разговорился и показал себя как хваткий умный делец. Он правильно уловил мою идею и стал творчески её развивать. А мне этого и надо было! Доходы с зажигалок ожидались не слишком большие, а вот дополнительный приработок для моих крепостных не помешает. Так что я переложу все заботы на Щербатого и буду только контролировать.

Под конец беседы случилось непредвиденное происшествие. Анубис неожиданно проснулся, посмотрел на Ваньку моими глазами и довольно ухнул. Из груди вырвалось щупальце силы и ударило орка в висок.

Щербатый часто заморгал, глядя на меня, будто в первый раз увидел. Вскочил со стула и рухнул передо мной на колени.

— Константин Платонович, княже, прими под свою руку. Ей-ей, не пожалеешь. Верой и правдой служить буду! Как увидел, так сразу понял — князь ты. Настоящий! Наш князь, оркский.

Анубис заворочался в груди, рыча и выпуская когти. К моему величайшему удивлению, я ощутил сродство с этим орком. Через древнюю кровь, ту самую, которой во мне было не так уж и много. И через Талант, такой же старый, как эта кровь.

На мгновение картинка перед моими глазами расплылась, и я увидел почти такую же сцену. Кто-то очень похожий на Ваньку Щербатого, в длинном армяке, стоял на коленях с непокрытой головой. Кланялся и что-то говорил. А вместо меня над ним возвышался чистокровный орк в богатом кафтане, высокой собольей шапке и мечом на поясе. Миг, и видение исчезло под смешок Анубиса — эта зараза и показала мне его, не объясняя, откуда оно взялось.

Ноги сами подбросили меня вверх. Рука легла на голову Щербатого, и я не своим голосом произнёс:

— Принимаю твою службу, орче. Не жалей живота своего, а я награжу по-княжески.

Анубис в последний раз раскатисто рыкнул так, что вокруг меня дрогнул эфир, и снова погрузился в спячку. Ванька Щербатый встал, хлопая глазами и не понимая, что произошло. Я хлопнул купца по плечу, попрощался, и он двинулся обратно к своим телегам.

— Эй, стервец, что это было?

Я призвал Анубиса с желанием устроить ему допрос с пристрастием. Но наглый Талант выворачивался, рычал и не желал давать ответы. Единственное, что мне удалось из него вытрясти — показанная картинка была воспоминанием из прошлого. Очень-очень старое, связанное с неким Всеславом, правнуком «Красного ока». Больше Анубис ничего не пожелал отвечать и снова заснул. Я махнул рукой на этот его взбрык и занялся другими делами. Никакого толку от этих древностей всё равно нет, и приложить их в современном мире некуда.

* * *

За ужином случился забавный казус. Бобров сидел за столом задумчивый, рассеянно глядя перед собой. Но то и дело его взгляд перемещался на Александру. В эти моменты Пётр вздыхал и тёр пальцами висок. А по губам проскальзывала улыбка, которую он старательно прятал.

Ах ты, зараза такая! Нет, друг, так дело не пойдёт. Я слегка пнул его ногой под столом, отчего Бобров вздрогнул и посмотрел в мою сторону.

— Будешь так делать, — шепнул я, наклонившись к нему, — расскажу всё Сашке, пусть она с тобой сама разбирается.

— Нет, не надо, — Бобров покраснел и тут же мазнул пальцами по виску, — это вредно для здоровья, а у меня синяки после Диего не сошли.

Он тяжело вздохнул и покачал головой.

— В Москву бы съездить или Муром. На бал сходить, а то давно в обществе не был. Не знаю, как ты, Костя, а мне…

Боброва прервала с шумом открывшаяся дверь. В гостиную вошёл Киж, свежий, подтянутый и улыбающийся.

— Добрый вечер, судари и сударыни. Очень рад всех видеть.

Киж шагнул к Марье Алексевне и поцеловал руку.

— Вы сегодня особенно обворожительны, княгиня.

— Ах ты, льстец, — она засмеялась, — врёшь, как всегда. Как там Первопрестольная?

— Стоит, ваше сиятельство, что ей сделается. Прошу меня извинить, я должен привести себя в порядок после дороги.

Мы встретились с ним взглядом, и мертвец отрицательно покачал головой.

После ужина Киж ждал меня в кабинете, куда я поднялся вместе с Марьей Алексевной. Было бы глупо не воспользоваться её опытом в противостоянии с Голицыным.

— Не возражаете, Константин Платонович? — мертвец поднял руку со стаканом рябиновки.

— Пей и рассказывай.

Киж сделал два жадных глотка, на секунду зажмурился и развёл руками.

— Простите, Константин Платонович, всё гораздо хуже, чем мы могли себе представить.

Глава 11

Расклад пасьянса

— Подворье Голицыных прикрыто особыми чарами против ме… кхм… против таких, как я. Буквально стены зачарованы, я ближе десятка шагов и подойти не смог. Ни одной щёлочки нет, даже двери для слуг под охраной. Боюсь ошибиться, по ощущению, колдовство очень старое, но подновлённое совсем недавно. Даже через московские подземелья не подобраться, так надёжно защитили.

Киж снова приложился к стакану, сделал большой глоток и продолжил:

— На данный момент в Москве собрано двести шестнадцать опричников Голицыных. Старшим у них Пётр Мамонов, постоянно находящийся рядом с князем. Тот практически не покидает подворье.

Допив залпом рябиновку, Киж тяжело вздохнул:

— Через прислугу подобраться к князю мне не удалось. Особо доверенные слуги на контакт не идут, а доступные для влияния — обычные крепостные, не допущенные до Голицына. Простите, Константин Платонович, я