Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Айрис?
– Мне что-то померещилось, – сказала я, тряхнув головой. – Ничего страшного.
– Что тебе померещилось?
– Змея, – сказала я первое, что пришло в голову. Зили испугалась, и мне пришлось долго убеждать ее, что никакой змеи в яме нет.
Я понимала, что безголовая невеста мне лишь привиделась, но меня беспокоило то, какой настоящей она казалась мне, как будто она и правда лежала там, в могиле. Это все мама. Это она внушила мне всякие ужасы. Я положила руку на грудь и попыталась успокоиться, а через какое-то время вновь перешла в режим старшей сестры, стараясь не думать о том, что видела.
– Все в порядке, – заверила я Зили, и, хотя она слишком хорошо меня знала, чтобы поверить в это, мы обе снова принялись за работу и копали, пока яма не стала достаточно глубокой.
– Такой, думаю, хватит. Давай все закопаем.
Зили открыла чемодан, а я расстегнула молнии на холщовых сумках и перевернула одну из них над ямой – зажигалки, драже и бутылочки духов посыпались вниз.
– Можно мне один съесть? – спросила Зили, поднимая пакетик с ореховыми драже. – Я проголодалась.
– Съешь, – сказала я. Она захрустела твердой глазурью, а я высыпала в яму содержимое второй сумки, а потом вывалила из чемодана розовые коробочки с трюфелями. Сверху я водрузила фарфоровое блюдо.
– Бедная Эстер, – сказала Зили, глядя на пеструю кучу под нашими ногами – мерцание золота и серебра, весенние краски пакетиков и блеск бутылочек из-под духов, часть которых треснула и теперь источала аромат бергамота и персика. Этот хаос, причиной которого я стала, заставил меня забыть страшную картину – безголовую невесту в могиле. Теперь в яме – и в моей голове – были все эти красивые вещи.
– Не понимаю, как это помешает свадьбе, – сказала Зили, пока я наполняла яму землей. Честно признаться, я и сама не знала как. Но я знала одно – попытаться стоило.
4
Той ночью я проснулась от резких спазмов внизу живота. Я лежала, прижав к животу бутылку с горячей водой, которую для меня оставила Доуви, но боль не отступала, к тому же в спальне было так жарко, что теплая бутылка и вовсе не помогала мне заснуть.
Я встала и заковыляла по коридору, стараясь не разбудить сестер. Не зажигая свет, я закрыла за собой дверь в ванную и тут же оказалась в какой-то плотной шелковой паутине. Я щелкнула выключателем, и яркий свет лампочки залил все нестерпимым белым светом, а потом я увидела, что это было: чулки и бюстгалтеры, которые сестры постирали перед сном и повесили сушиться на веревках, растянутых от одной стены до другой. Я отмахивалась от них, пробираясь к раковине сквозь свисающие джунгли, сквозь сплетение влажных ветвей этих женских тропиков. Из шкафчика для лекарств я достала две таблетки аспирина и запила их водой из-под крана, прямо из горсти, а потом оперлась о прохладные бока раковины, надеясь, что лекарство скоро подействует.
В туалет мне идти не хотелось – я боялась смотреть на потоки крови в воде. В то время я еще не понимала, что происходит в моем теле, и мне казалось, что кровь вытекает из какой-то невидимой раны, как из тех несчастных мертвых животных, подвешенных вверх ногами. Я крепко сжала ноги, надеясь остановить течь.
И тут, все еще стоя у раковины, я услышала тихие шаги и слабый скрип паркета в коридоре. Я выключила свет и открыла дверь, но в темноте поначалу видела одни пятна.
– Кто здесь? – прошептала я, думая, что кто-то из сестер ждет, пока освободится ванная. Но снаружи никого не было.
Когда глаза привыкли к темноте, я разглядела белую фигуру, удалявшуюся по коридору в сторону библиотеки.
Ночные инциденты в «свадебном торте» случались довольно часто – Белинда периодически забредала в наше крыло, напуганная, ничего не соображавшая, и тогда кто-нибудь из нас отводил ее обратно в постель. Я подумала, что это снова она, только удивилась, что она молчит. Чуть помедлив на пороге ванной, я вспомнила события того дня, вспомнила лес и безголовую невесту в яме. Молчание начинало действовать мне на нервы.
Я решила пойти за белой фигурой. Сестры всегда говорили мне, что мамины призраки – это вымысел, поэтому было бы глупо их бояться. Фигура остановилась у двери в библиотеку и напряженно вглядывалась внутрь. Приблизившись, я узнала ее, но от этого узнавания я только вся напряглась.
– Мама, – прошептала я. – Ты что здесь делаешь?
Казалось, что она не в себе. Что она не слышит меня. Не помню, чтобы она ходила во сне когда-либо раньше, но от мамы всякого можно было ожидать.
– Мама, – снова прошептала я и вытянула руку, чтобы дотронуться до ее плеча, но тут же отдернула ее, испугавшись, что от моего прикосновения она закричит. Замерев, Белинда стояла перед безголовой невестой, слабо освещаемой лунным светом, лившимся из окна. Она не отрываясь смотрела на платье, и ее глаза были широко раскрыты. Мне захотелось плакать. Было очень страшно видеть ее такой.
– Мама? Ну что ты? – Она продолжала в страхе смотреть в середину комнаты – должно быть, именно так она выглядела, когда ее посещали призраки. – Здесь ничего нет. Это просто платье Эстер.
Белинда не отвечала. Казалось, она не видит меня и не слышит.
– Мама?
Наконец она повернулась ко мне, взглянув на меня большими, как у куклы, глазами, безжизненными, словно две черные пуговицы.
– Они идут за нами, Айрис. Беги!
5
И я побежала – пулей влетев в спальню, я нырнула в кровать и накрылась с головой одеялом. Так я пролежала остаток ночи – без сна, прислушиваясь к шагам в коридоре и ожидая тех, кто идет за нами. Но никто не пришел.
Перед самым рассветом я поднялась, надела одно из своих летних платьев и пошла в библиотеку. Безголовая невеста, торжественная в холодном утреннем свете, встретила меня безмятежно и невозмутимо – в отличие от меня события прошлой ночи никак ее не побеспокоили. В руках у меня была еще одна холщовая сумка, и я огляделась вокруг, решая, что взять на этот раз. Если бы сюда заглянула Эстер, она бы, скорее всего, и не заметила, что в комнате чего-то не хватает. Белые коробки со свадебными сувенирами такими же аккуратными стопками стояли у стены. Платье и фата были на месте, и лишь со столов исчезли некоторые подарки.
Трогать платье или фату я не осмелилась – было понятно, что в комнате, где для меня все было под запретом, эти вещи были особенно недосягаемы. Я на секунду представила, что стягиваю платье с манекена, но дальше я боялась зайти даже в своих фантазиях. От мысли о том, что я могу причинить вред платью, у меня все внутри переворачивалось. Помешать свадьбе придется без этого.
Я оглядела столы и решила, что пришла очередь свадебного сервиза. Разве могла я выбрать что-то другое? Это был нежный сливочно-белый фарфор с розоватыми яблоневыми цветами – конечно, не розами: Эстер хорошо понимала, что допустимо, а что нет. Наверное, было непросто найти сервиз с цветочным узором, и при этом не с розами. На столе возвышались стопки блюд, тарелок, пиал, чашек и блюдец – роскошный веджвудский сервиз на восемь персон. Я аккуратно погрузила в сумку сначала тарелки, думая, не сбегать ли мне в спальню за какой-нибудь одеждой, чтобы приглушить стук тарелок друг о друга, но рисковать не стала, ведь меня могли увидеть сестры. Места в сумке хватило только на тарелки – да и то она стала практически неподъемной. Остальные части сервиза пришлось оставить.
Нести сумку было очень тяжело, тем более нести ее так, чтобы она не издавала звуков. Пробираясь мимо спальни родителей и вниз по лестнице, я усомнилась в том, что исчезновение фарфора остановит свадьбу, но это было единственное, что я могла сделать. Я собиралась отрезать от этой свадьбы по кусочку. Может
- Том 26. Статьи, речи, приветствия 1931-1933 - Максим Горький - Русская классическая проза
- Фиолетовый луч - Паустовский Константин Георгиевич - Русская классическая проза
- Вторжение - Генри Лайон Олди - Биографии и Мемуары / Военная документалистика / Русская классическая проза
- Посторонний. Миф о Сизифе. Калигула. Записные книжки 1935-1942 - Альбер Камю - Драматургия / Русская классическая проза
- Карта утрат - Белинда Хуэйцзюань Танг - Историческая проза / Русская классическая проза
- Том 27. Письма 1900-1901 - Антон Чехов - Русская классическая проза
- Братство, скрепленное кровью - Александр Фадеев - Русская классическая проза
- Ходатель - Александр Туркин - Русская классическая проза
- Душа болит - Александр Туркин - Русская классическая проза
- Ибрагим - Александр Туркин - Русская классическая проза