Маленькая скандальная история (СИ) - Салах Алайна

«Я приехал», — приходит на телефон спустя два часа.

Я с облегчением выключаю телевизор и поднимаюсь с дивана. Дядя Максим успел вернуться из строительного магазина и вот уже минут двадцать они с мамой вдохновенно ругаются.

— Мам, я поехала, — выкрикиваю я по пути в прихожую. — За мной приехали.

— Он тебя заберет, да? — Мамина голова выныривает из комнаты. — И не поленился сюда притащиться. Молодец какой.

Я снова чувствую неясный прилив раздражения. Был бы Антон молодец — не изменял бы со мной жене. И вообще, разве это подвиг: потратить пятнадцать минут, чтобы скататься в соседний район? Или для почти тридцатилетней меня это манна небесная?

И сама дивлюсь таким мыслям: я в последнее время само противоречие.

25

— Как дела? Как твое настроение? — голос Антона ласково вибрирует в динамике.

— У меня все хорошо. — Опустив банкноту в банку с надписью «Чаевые», я забираю у баристы стакан утреннего кофе и выхожу на улицу. — Настроение неизменно прекрасное. Вот что делают со мной оргазмы.

— Выспалась?

— Еле-еле по будильнику встала. Хотя уснула почти сразу после того, как ты уехал.

Антон смеется.

— Умотал я тебя?

— За три часа-то? — фыркаю я. — Еще как. А как настроение у тебя?

— Соскучился.

— Да мы меньше десяти часов назад виделись.

— И все равно соскучился. А еще от звука твоего голоса у меня встает.

— Это очень мило, — усмехаюсь я, польщенная, наверное, в тысячный раз. — В офисе будешь сегодня?

— Больше проездом. Вечером увидимся?

— Увидимся. Слушай, а сможешь по пути чай купить? Тот, который с лепестками васильков? Помнишь, мы как-то в небольшой магазинчик заезжали. Тот, что в паре кварталов от работы?

Антон обещает, что чай непременно купит, и каким же оказывается мое удивление, когда вечером он вручает мне пачку именно того василькового, о котором я просила.

Семь часов спустя.

Без единого напоминания.

Арсен бы забыл о столь ничтожной просьбе через секунду после того, как я ее озвучила.

— Спасибо, — повинуясь порыву, я крепко обнимаю его и смачно целую в губы. Моей благодарности нет предела. Дело не в чае конечно, а в осознании того, что Антон действительно меня слышит и ценит.

— Ты чего это? — Антон смотрит на меня с легким удивлением. — Это ведь просто чай.

— Потому что ты не забыл, — признаюсь я. — Я ведь ни разу не напомнила.

— Я тебя люблю, поэтому мне важно, все что ты говоришь. Как я мог забыть?

Наверное, именно в этот момент я окончательно поверила, что эти его разговоры о чувствах искренни. До этого глубоко очаровываться ими я себе не позволяла: срабатывал инстинкт самосохранения. Слишком быстро, слишком непривычно, слишком уж он женат. Одно дело — трахаться часами без обязательств, и совсем другое — без напоминания получить то, о чем попросила. В этом вопросе меня, наверное, только женщина способна понять.

Именно васильковый чай и становится причиной, почему этим вечером в сексе с Антоном я решаю перейти границу неизведанного и, прервав ласки груди, толкаю его голову ниже.

— Я думал, ты не любишь… — хрипло произносит, ловя мой взгляд.

— Для этого мне нужно доверять, — отвечаю я.

Запрокинув голову, я плотно смыкаю веки, стараясь не думать о всяких глупостях, вроде того, как выгляжу с такого непривычного ракурса и достаточно ли приятно пахну. Расслабиться оказывается непросто и приходится напоминать себе, что я сосу член Антона на протяжении почти трех месяцев, не смущаясь ни ракурсом, ни запахом. Он же вроде любит меня? Пора дать ему возможность сравнять счет.

Спустя несколько минут у меня наконец начинает получаться. Между ног сладко вибрирует и каждое прикосновение языка ощущается все чувствительнее и ярче.

Поерзав бедрами, я направляю голову Антона именно туда, где мне хочется в данный момент. Его подбородок, покрытый щетиной, задевает клитор, заставляя меня дернуться и застонать.

— Вот так хорошо… Можно еще… Пожалуйста?

Уперевшись лбом мне в живот, Антон тяжело дышит. Его рука спускается к члену и несколько раз его одергивает.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Кончить могу в любую минуту. — поясняет он причину возникшей паузы. — Так давно мечтал тебя вылизать.

Не желая отвечать, я запрокидываю голову к потолку. Эти слова возбуждают едва ли не больше, чем все, что происходило до них. Оральный секс оказался не таким отвратительным как я себе представляла.

— Не хватает твоего члена, — признаюсь я, когда Антон, прильнув губами к клитору, вновь начинает его посасывать.

Я слишком привыкла к движениям внутри себя, и без этого секс представляется не совсем полноценным. Вместо ответа он вводит в мою промежность два пальца и, не прекращая ласк ртом, ритмично меня ими трахает. Вцепившись в простыню, я жмурюсь. Да, это оно. То, чего мне не хватало. Сейчас… Да… Сейчас все идеально.

Оргазм Антона немного опережает мой, обжигая бедра горячими брызгами. Это придает волне моего наслаждения особую силу — знание того, что я и моя вагина возбуждаем его настолько.

— Понравилось? — Антон разворачивает меня к себе, уткнувшись в щеку влажным от пота лбом.

Я могу лишь кивнуть. Тремор внутри меня пока не стих, колени как тряслись — так и трясутся.

— Мне тоже очень понравилось. Ты охуительная.

Спустя пару минут способность говорить ко мне возвращается, я, сама того не ожидая, выдаю первое, что пришло на ум.

— Тебя не мучает совесть обманывать жену?

— Мучает, — тихо отвечает Антон. — Каждый день, как только захожу домой.

— Так может быть стоит ее отпустить? Каждый человек заслуживает того, чтобы его любили и не предавали. Это странно прозвучит в наших обстоятельствах, но мне ее по-человечески жалко. Она ведь еще молодая и может найти себе кого-нибудь, кто сделает ее счастливой.

— Я в курсе, что поступаю некрасиво, — звучит через паузу. — Дай мне время обо всем подумать, хорошо?

Я киваю. Мои слова — абсолютно искренни. Даже лично не зная жену Антона, я испытываю к ней заочную симпатию и сочувствие. Никто не достоин того, чтобы его обманывали. Дело тут вовсе не во мне. Не было бы меня — появилась другая, ибо в браке Антон явно не счастлив.

26

— Ладно, я поехал, — Натянув брюки, Антон заключает меня в объятия и нежно клюет в губы. — Надо еще за ноутбуком посидеть. Чем займешься?

Не желая отвечать, я молча пожимаю плечами и зарабатываю еще один поцелуй.

— Буду скучать.

Пробормотав «угу», я хмуро смотрю в сторону. Раздражение, на регулярной основе поселившееся во мне, обретает все более четкие формы и сейчас походит на ощетинившегося кошку, готовую расцарапать руки и лицо обидчику.

— Что с тобой? — Антон пытается заглянуть мне в глаза, но я уворачиваюсь. — Ксюш… Не молчи, пожалуйста.

Чем старательнее он просит и чем больше ласковых, вопросительных нот в его голосе, тем сильнее мое желание оставаться немой.

— Ксюш… — Антон отступает, выглядя подавленным. — Я тебя очень люблю. Скажи, что…

— Тебе пора, — холодно отрезаю я, скрещивая на груди руки.

Озвучить то, в чем я мысленно его обвиняю, равносильно признать свою уязвимость. Проблема в том, что в последнее время я все реже чувствую себя роковухой, использующей мужчину как инструмент для удовлетворения сексуальных потребностей, и все чаще — использованной. Мы едим, разговариваем, трахаемся словно женатая пара, а потом Антон натягивает штаны как сейчас и сбегает домой. А еще между делом он говорит, что любит. И вот это, пожалуй, особенно злит. Что его слова слишком расходятся с действием. Нашим так называемым «отношениям» идет четвертый месяц.

Антон послушно выходит в прихожую, обувается. Выпрямившись, снова пытается пробурить мою переносицу взглядом. В его глазах читаются растерянность и тревога, что сильнее провоцирует мою внутреннюю суку. Это же мне, а не ему менять перепачканные спермой простыни, а потом запихивать тарелку в посудомойку, пока он, будучи дома, будет слать сообщения о том, как сильно по мне тоскует.