Хайбах: Следствие продолжается - Муса Хадисов

Вопрос: Скажите, Мальсагов, когда Гвешиани отдавал приказ уничтожить людей, запертых в конюшне, вы не обратили внимание на его лицо, его поведение?

Ответ: Гвешиани вел себя спокойно, как-будто бы ничего не происходило, будто там не было людей. Там находились, кроме меня, Громов и другие офицеры, примерно человек 15 и много солдат. После Хайбаха с Гвешиани я никогда не встречался.

После выселения моего народа Чечню я покинул только 18 апреля 1944 года. До этого дня я был задействован представителями власти для оказания помощи в выселении оставшихся в горах чеченцев. Вместе со мной были и другие ответственные работники. Некоторые из них пробыли в Чечне до 1948 года.

В то время в Галанчожском районе была банда Хасана Исраилова. Она большой опасности не представляла. По моему соображению, в банде было 14 человек. Эта группа не могла совершать какие-либо действия против Советской власти, так как для операции по выселению чеченцев были стянуты войска НКВД по два солдата на каждого жителя района. Кроме того, в горах была еще банда Виситы Анзорова. Сколько там было человек, мне не известно.

Я был в отряде особого назначения, который был организован в июне 1942 года в г. Грозном. Позже отряд переименовали в Грозненский истребительный батальон. Я значился бойцом батальона. В этом воинском подразделении не было ни одного рядового беспартийного. Основное назначение его было — борьба с десантом немецкой армии. Летом 1942 г. фашисты были близки к Грозному. Гитлеровское командование забросило в горы десант. Это было в конце августа в начале сентября. Неприятель был заброшен в горы Веденского и Чеберлоевского районов. Их было 76 человек под командованием немецкого разведчика полковника Геккерта. Диверсионная группа была быстро уничтожена:, от, нее осталось 5 человек. В начале октября 1942 г. нашему отряду был дан приказ спуститься в с. Нижа лом. Командование обратилось к нам с просьбой помочь в поимке членов банды Шаипова. Нам объяснили, что в ней 100 человек. Разработали операцию, окружили эту шайку. Разбойники бросили чучело из бурки и папахи в обрыв, отвлекли внимание солдат. Бойцы направили огонь в сторону этой фигуры. Тем временем преследуемые, воспользовавшись этим обстоятельством, ушли из окружения. Оказалось, что эта свора состояла из трех человек. В перестрелке был ранен и захвачен в плен 12–13-летний сын главаря банды — Шаипова. Лейтенант хотел застрелить его, но я не позволил ему этого сделать. Тогда он направил на меня пистолет, я был готов ко всему. Стоявший сзади меня автоматчик навел на него автомат. Лейтенант испугался, побежал и доложил в штаб, что я упустил банду.

Из штаба пришли военные и начали разбирать этот случай. Я объяснил, что если мы берем на фронте в плен раненых немцев, то почему лейтенант пытается застрелить подростка, ведь он ранен и находится в плену. Выслушав мое возмущение, командование признало действия лейтенанта незаконными и арестовало его на 15 суток. Потом я приехал в районный центр Чеберлой. Там первым секретарем работал Халим Рашидов.

Когда я был у него, следом в его кабинет зашли два человека в штатском. Это были Колесников — зав. наркома внутренних дел ЧИАССР, полковник, и Серов. Серов начал высказывать Рашидову, что между местечком Денидук и с. Нижалой идет «война». Бои ведут отряды Советской Армии с немецким десантом и с повстанцами-чеченцами. Я удивился этому, так как только что прибыл оттуда. Я ответил им, что там никакой войны не было, а в перестрелке с тремя членами банды Шаипова ранен мальчик. Колесников и Серов докладывали начальству, что с обеих сторон имеются большие потери. После этого, Нарком внутренних дел Дроздов и первый секретарь Чечено-Ингушского обкома КПСС Иванов подписали и дали информацию в Москву о том, что они легализовали и уничтожили 5000 бандитов — чеченцев и ингушей, а Л. П. Берия передал в центр, что в течении пяти дней идут ожесточенные бои с чеченскими бандитами.

Это делалось с целью создать видимость тяжелой обстановки в регионе. В то время по грубо завышенным данным НКВД в бандах, находилось всего 335 человек. Откуда они взяли данные о 5 тысячах бандитах, неизвестно. Ведь я был свидетелем всего этого.

Когда меня после допрашивали в Москве по делу Берия, я говорил о фальсификации им сведений о наличии бандитов в Чечне. Это было сфабриковано с целью опорочить весь народ в целом.

Вопрос: Скажите, Мальсагов, в чем выражалась деятельность банд Исраилова, Анзорова и Шаипова? Какие действия они предпринимали против Советской власти?

Ответ: Банды совершали набеги на колхозные имущества, угоняли скот, грабили людей. Хасан Исраилов называл себя генеральным секретарем национально-социалистической партии гитлеровцев. Он был адвокатом, грамотным человеком, но в то же время большим авантюристом.

Вопрос: Скажите, Мальсагов, Вы где-нибудь говорили после о факте уничтожения чеченцев в Хайбахе, писали ли об этом, обращались ли к кому-нибудь с заявлением о привлечении к ответственности виновных лиц в уничтожении людей?

Ответ: В январе 1945 г. я написал о произволе советских воинов в Хайбахе и Малхесты Сталину. В конце февраля меня за это уволили с работы и предупредили, что если я напишу об этом, то попрощаюсь с жизнью.

В 1953 г., после ареста Берия, я написал в Москву об этом случае. Через три недели меня вызвали в (Москву и допрашивали. Я давал конкретные показания, как и Вам сейчас, о геноциде чеченского народа в Хайбахе, Малхесты и в других селах Чечни. В ходе допросов по делу Берия говорил, что были также расстреляны председатель Галанчожского райисполкома Бугаев и шесть ответственных работников-чеченцев в с. Пешхой. Это случилось, когда они шли на соединение со своими родственниками. Во время записи моих показаний по делу Берия, я обратил внимание на то, что следователи не хотят изобличать в совершенном преступлении Серова и Круглова. В отношении преступников — Гвешиани, Берия и других — показания записывали тщательно и охотно.

В Москве я находился более трех недель. Когда шло предварительное расследование, на судебном процессе по делу Берия я не был, хотя был вызван в Москву. Почему-то меня на судебное заседание не вызывали и не допрашивали. Мои показания и весь материал по эпизоду Хайбахского преступления имеются в уголовном деле по обвинению Берия Л. П.

Впоследствии, когда по моим заявлениям из Москвы приезжала комиссия во главе с заведующим отдела административных органов Тикуновым, весь материал по Хайбаху находился у него со всеми моими заявлениями, письмами и жалобами. Тикунов приезжал в Казахстан, где я жил, это было после моей встречи с Н. С. Хрущевым.

С Хрущевым я встретился в июле 1966 г., когда он приехал в Алма-Ату. Хрущев проводил совещание партактива в оперном театре. Я участвовал в работе этого совещания. Мне представилась возможность лично вручить ему заявление о варварском истреблении чеченцев в Хайбахе, Малхесты и других селах.

Охрана Хрущева была из работников КГБ республики. Начальник охраны меня знал и после переговоров с ним он прочитал мое письмо-заявление и разрешил мне подойти к Хрущеву после доклада. Я представился Хрущеву, сказал, что по национальности чеченец и просил рассмотреть заявление по факту уничтожения чеченцев в с. Хайбах. Хрущев пригласил в свою комнату, внимательно прочитал заявление и спросил у меня, знаю ли я, какая ответственность ложится на меня, если не подтвердятся изложенные в заявлении факты? Я ответил, что эти факты не могут не подтвердиться и полностью отдаю отчет своим действиям. Хрущеву я сказал: — Нужно спросить председателя КГБ СССР Серова и Министра МВД СССР Круглова, где находятся 600–700 человек Нашхоевского сельсовета, где многие жители с. Малхесты, где председатель Галанчожского сельсовета и шесть ответственных работников? Потом Хрущеву я отвечаю: — 600–700 человек сожжены в Хайбахе в конюшне колхоза им. Л. П. Берия. Более 300 человек из Малхесты расстреляны в домах, на дорогах и в пещерах, где они скрывались от солдат. Делалось это по приказу Серова, Круглова и Берия.

После этой встречи с Н. С. Хрущевым была создана комиссия по расследованию Хайбахского преступления во главе с ответственным работником ЦК КПСС Тикуновым. В 1966 г. эта комиссия выехала в с. Хайбах, в бывшую Чечено-Ингушетию. При осмотре этого места участие принимал и я. При раскопках бывшей конюшни сразу же обнаружили останки людей. Нашли много пуль и гильз от оружия, которым расстреливали чеченцев. Это расследование длилось свыше 6 месяцев. После была составлена справка по результатам расследования. Эту справку я читал лично. В ней правильно отражались все факты. Была проведена огромная работа, допрошены более ста человек.

Вопрос: Скажите, Мальсагов, были ли те расстрелянные и сожженные люди в конюшне Хайбаха больны тифом или другой болезнью?