Хайбах: Следствие продолжается - Муса Хадисов

Ожидавшие гужевой транспорт люди расположились на отдых на разостланном в конюшне сене. Вдруг по команде начальника они были заперты на засов, после чего строение обложили сеном и подожгли. Предчувствуя смерть от огня, в последний момент люди выбили ворота. Но солдаты их стали расстреливать в упор из автоматов. Завал у выхода, образовавшийся из трупов, помешал выйти остальным. Объятая огнем, конюшня рухнула. Все, кто был в ней, погребены под свалившейся крышей. Среди них находились мои близкие родственники. Все это видели издалека в бинокль Писар Гамаргаев и Саламбек Закриев. Позже мне стало известно, что произошло это на глазах у Дзияудина Габисовича (Мальсагова, бывшего ответственного работника ЧИАССР. Мальсагов рассказал мне, что начальник операции сослался на то, что выполняет приказ Берия и Серова. Сам Мальсагов с Громовым, которые попытались воспрепятствовать сожжению людей, были обезоружены и отправлены под конвоем в Малхесты.

Через несколько дней Мальсагов и Громов, возвращаясь из Хайбаха в г. Грозный, наткнулись возле сгоревшей конюшни на Жандара Гаева, который с Рукманом Элъгакаевым, Эльбердом Хамзатовым, Саламбеком Закриевым, Саид-Хасаном Ампукаевым, Писаром Гамяргаевым и другими пытался найти останки погибших и похоронить их по мусульманскому обычаю. При появлении Мальсагова и его товарища они бросились бежать врассыпную. Мальсагов окликнул их на чеченском языке, попросил подойти и затем разговаривал сам с Жандаром. Он узнал от Жандара, что в этот день они похоронили 132 трупа. Через несколько лет при встрече в Казахстане с Жандаром Гаевым Мальсагов узнал, что в Хайбахе было захоронено всего 147 мертвецов. Останки остальных сгорели дотла. Эти же факты были известны и моей матери, которая в то время вместе с четырьмя детьми 3–12 лет скрывалась в недоступных для солдат местах. С ее слов мне известно, что, скрываясь от жестокостей людей, она познала доброту медведя, который ночью не зашел в свою берлогу, оставил на снегу следы и ушел. Мне помнится, что в течении двух месяцев и одиннадцати дней скрываясь в горах, мы не ели горячую пищу.

Жандар Гаев мне рассказывал, что во время захоронения останков погибших родственников ими были расставлены кругом посты для того, чтобы предупредить друг друга при появлении солдат. Хоронили они и ночью, зажигая огни в палатке, чтобы солдаты не заметили огня.

После возвращения из высылки в 1967 и последующие годы Жандар, Ясу, Шапа Новрузов, Селам Алихаджиев и моя мать были живы. Я в свободное от учебы время часто посещал место трагедии, слушал рассказы очевидцев и свидетелей, сопоставлял их, пытался узнать причину столь жестокого отношения солдат к мирным жителям. Мысленно сравнивал все это с фашизмом, со зверствами карательных отрядов оккупантов в Белоруссии и на Украине, преследованием гитлеровцами евреев. Однако по сегодняшний день я не нашел причину чудовищного глумления над беззащитными старцами, детьми, женщинами.

Жандар и Ясу Гаевы пасли своих овец в горах, в том самом Хайбахе. Я навещал их, слушал рассказы о выселении, задавал интересующие меня вопросы, пытался восполнить пробелы в своей памяти и они помогли мне в этом. Поэтому сегодня я могу описывать эту трагедию. Уверенно я могу добавить теперь, и это подтвердят очевидцы, военные отравляли в горах водоемы, ставили минные ловушки для оставшихся в живых. Уничтожали скот и птицу, отравляли оставшуюся пищу.

По рассказу жителя села Самашки (его звали Чока Хожаев), я узнал, что он и двое его товарищей употребили найденную соль, — она были отравлена. В результате чего один из них умер, а другие чудом остались живы, так как приняли противоядие — семена варибуса. Соль была перемешана мышьяком и подброшена для умерщвления людей. В 1044 году именно от такой же отравы умер и Эдалбек Гаев, в свое время друживший с Чокой. Он употребил в пищу подброшенные сухари. А его брат Эдалха Гаев погиб, наткнувшись на минную ловушку, устроенную военными в горах. Во время высылки солдаты отсекали мертвецам головы и уносили их с собой. За это получали соответствующие награды. На территории села Нашха мы нашли несколько безголовых тел, утверждал Села Алихаджиев. Среди убитых Саламбек Алихаджиев — учитель, Иби Довтаев, колхозники — Мусит Мусостов, Хашид Алиев и другие. У Примечателен для тех времен рассказ Яхиева Эльберда, пбожи-вающего в с. Нестеровка. В те времена, т. е. после февраля 1944 года, он пас овец в горах вместе со своими братьями. Узнав, что выселили всех чеченцев и ингушей, он пробрался на территорию Грузии. Там жил до 1047 года, тогда же был арестован и находился в Грозненском следственном изоляторе. Для опознания ему были предъявлены бальзамированные головы знакомых и незнакомых ему людей. Он удивлялся тому, что голова его знакомого так хорошо сохранилась. И сделал акцент на том, что голова была как живая, со шрамом. Из его рассказа я сделал вывод, что в 1947 г. для опознания предъявлялись не фотографии, а хранившиеся с 1944 г. бальзамированные головы.

Этот же факт подтверждали Baxa Раисов, Ахмед Тушаев, Абухажи Батукаев, Юса Муртазалиев, которые привлекались для борьбы с «бандитами» с мая 1948 года. Кроме Ю. Муртазалиева все они проживали в с. Гехи-Чу. Мне с ними многократно приходилось беседовать по поводу выселения. Рассказ Саламбека Закриева из с. Гехи-Чу тоже характерен для тех времен и достаточно убедительно подтверждает жестокость карательного отряда НКВД. Он рассказывал мне о пожилой женщине Сусуркаевой, застрелянной с находившимся у нее за спиной шестилетним мальчиком. Автоматная очередь была произведена в спину мальчика: внутренности мальчика находились на спине бабушки.

О том, как обошлись с семьей Саламбека Закриева. Многие знают: его жену Сациту (ей было 21 год) застрелили. Маленький Сайхан, его сын, провел сутки у трупа матери. Когда их нашли в лесу, Сайхан, обессиленный, лежал рядом с трупом матери и сосал ее грудь, через несколько месяцев мальчик умер в Казахстане. Остальные подробности жестокости в отношении мирного населения может рассказать сам Саламбек Закриев, называя при этом имена погибших, места их захоронения, обстоятельства, при которых эти люди были убиты.

Эти же факты достаточно подробно описаны в газете «Комсомольское племя», вышедшей 24 августа 1989 года.

При сборе данного материала непосредственное участие со мной принимал писатель Ахмед Сулейманов. Материалы об этих событиях содержатся в газетах «Заветы Ильича» от 7 октября 1989 г., «Ленинская правда» от 25 октября 1989 г., «Грозненский рабочий» от 5 марта 1989 г., «Медицинская газета» от 10 октября 1989 г., «Голос Чечено-Ингушетии» от 2 сентября 1990 года, газета «Даймохк» от 5 сентября 1900 г.

В краеведческом музее находится переданная нами тетрадь с описанием тех же событий. Под каждой строчкой названных документов я могу подписаться, убежденный в истинности и достоверности их содержания. Сведения, содержащиеся в этих документах, собраны на ми в результате длительного кропотливого труда. Предварительно этот материал подвергся аналитической проверке и только после этого был передан для публикации.

Задумываясь над фактом выселения целого народа, я задаю сам себе вопросы и пытаюсь на них ответить. Не знаю, сможет ли ответить на эти вопросы прокуратура, а также суд истории. Кто виноват в выселении целого народа? Какую цель ставили при этом руководители государства? Для облегчения какой задачи было совершено (переселение в конце войны, в феврале 1944 г.? Если ставилась какая-то задача, то была ли она известна ответственным работникам коренной национальности? Знали ли эти работники о предстоящем выселении их народа? Если знали, то как они, каждый поименно, отреагировали на это? Какими своими действиями воспрепятствовали этому? Поскольку в данном деле решаются вопросы истории, желал бы, чтобы была проведена видеозапись показаний еще пока живых свидетелей. До сих пор имеются свидетели, которые видели, как солдаты стреляли в мирных выселяемых граждан только за то, что последние не могли идти быстро в силу своей беспомощности и болезни, не могли покинуть родные места. Теперь мне известно, что палач М. М. Гвешиани после этой операции дослужился до генерал-лейтенанта КГБ, получил награды за то, что беспощадно сжег безвинных, беззащитных, беспомощных детей, женщин и стариков. И умер своей смертью в 1966 г., будучи помилован после расстрела Берия. Сын его Гвешиани был женат на дочери А. Косыгина. Не здесь ли кроется тайна помилования этого вояки?

ДЗИЯУДИН МАЛЬСАГОВ

Родился в 1913 году в селе Старый Ачхой Ачхой-Мартановского района ЧИАССР, чеченец, образование высшее, семейный, работает главным ревизором контрольно-ревизионной группы, не судим. В данное время живет в Грозном.

ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА СВИДЕТЕЛЯ

Я работал следователем, прокурорам, судьей и в других должностях с 1937 года в Курчалоевском, Шалинаком и Атагинском районах Чечено-Ингушетии. В марте 1942 г. был выдвинут заместителем Наркома юстиции Чечено-Ингушской АССР.