Девять хвостов бессмертного мастера. Том 2 - Соул Джин

– Фэйцинь?

– А меня что, за человека приняли? – после паузы спросил Ху Фэйцинь, поглядев на Лиса-с-горы. Тот ответил хохотком.

Ху Фэйцинь спустил ноги с кровати, встал. Ху Вэй тут же метнулся к нему, поддерживая.

– Всё нормально, я могу стоять, – возразил Ху Фэйцинь, отстраняясь. – Это так смехотворно, что придало мне сил. Нужно бы разрешить это недоразумение, пока никто не пострадал.

Он окинул даоса быстрым, цепким взглядом. Это явно был «породистый», так сказать, молодой мужчина. Траурные белые одеяния сидели на нём щеголевато, но сапоги были стоптаны странствиями. Перчатка на правой руке намекала, что с оружием или боевыми Дао он знаком. Пожалуй, он был силён. Для человека или даоса.

– Даочжан, для начала я представлюсь…

Сяоху подёргал его за рукав:

– Шисюн, шисюн, а можно я?

– Можно ты – что? – не понял Ху Фэйцинь.

– Можно я тебя представлю? В Небесном дворце я видел, как это делается, – виляя хвостами, сказал Недопёсок.

– А пусть, – хохотнул Лис-с-горы.

Ху Фэйцинь, подумав, разрешил. Сяоху важно сложил лапы перед собой, церемонно поклонился.

«Вылитый небесный советник!» – подумал Ху Фэйцинь, развеселившись.

Сяоху задрал морду и принялся старательно выводить слово за словом:

– Поклон Первому циньвану Небесного дворца, Тайцзы Фэйциню, Лисьему богу… и моему шисюну, – добавил он скороговоркой.

Ху Вэй захохотал и толкнул Ху Фэйциня в бок:

– Да ты и в самом деле важная шишка! У тебя титулов больше, чем хвостов.

И тут же оба они уставились на даоса, который неожиданно отбросил посох, бухнулся на колени и, складывая кулаки, отвесил медленный, церемонный поклон со словами:

– Ничтожнейший[17] приветствует небесного наследника!

[132] Даос называется

– Небесный поклон, – машинально сказал Ху Фэйцинь.

– Что? – не понял Ху Вэй.

– Приветствие, принятое в Небесном дворце при обращении к членам семьи императора.

– И откуда даосу известно, как нужно кланяться членам семьи императора? – выгнул бровь Лис-с-горы.

– Или он обрёл просветление, или…

– Или?

– Или был на Небесах.

Ху Вэй тут же нахмурился, выкинул руку в сторону, закрывая Ху Фэйциня рукавом:

– Явился за тобой?

«Вряд ли, – подумал Ху Фэйцинь. – Если бы он был послан отцом, то знал бы меня в лицо».

– Кто ты? – спросил он у даоса.

– Ничтожнейшего зовут Чангэ, – сказал даос, не поднимая головы.

– Что-что? – переспросил Лис-с-горы, и Ху Фэйцинь объяснил ему, что при разговоре с Небесным императором и его семьёй нельзя говорить о себе в первом лице, это запрещено и карается смертью.

– Встань, – велел Ху Фэйцинь.

– Ничтожнейший не смеет.

– А вот интересно, – задумчиво сказал Лис-с-горы, – почему он безоговорочно поверил? Может, мы его обдурить хотим, вот и несём несусветную чушь?

– Потому что Сяоху процитировал строку из церемонии Становления, – сказал Ху Фэйцинь, – а её текст знают только небесный советник-церемониймейстер и члены семьи императора. Миру смертных тайна сия неведома.

– А это значит, – сказал Лис-с-горы, тут же нахмурившись, – что наш даос-не-даос не только бывал на Небесах, но и в Небесном дворце?

– Я тебе больше скажу, – возразил Ху Фэйцинь, – он бывал на церемонии Становления.

Они враз поглядели на коленопреклонённого Чангэ.

– Встань, – повторил Ху Фэйцинь, – мы в мире смертных, а не в Небесном дворце. Я не могу разговаривать с твоим затылком.

– Ничтожнейший не посмеет взглянуть в лицо небесного наследника, – отозвался Чангэ. – Ничтожнейший не заслуживает даже одним воздухом дышать с небесным наследником. Ничтожнейший…

– Ну так не дыши, – сказал Лис-с-горы, которому надоело всё это слушать, и за шиворот вздёрнул даоса на ноги. – Ни минуты покоя… Чангэ, ты сказал? Просто Чангэ? Это имя, фамилия или даосская кличка?

– У ничтож… У меня нет фамилии, – сказал даос, недовольно глядя на Лиса-с-горы. – Не трогай меня, демон! Само твоё присутствие оскорбляет небесного наследника!

– Уж позволь мне самому решать, что меня оскорбляет, а что нет, – пробормотал Ху Фэйцинь, а Лис-с-горы ухмыльнулся. – Ты сказал, что фамилии у тебя нет? Это даосское отречение или…

– Или? – с интересом спросил Лис-с-горы, видя, что Ху Фэйцинь умолк на полуслове.

– Или её запрещено произносить? – докончил Ху Фэйцинь, пристально глядя на даоса.

Чангэ вздрогнул и снова сложил руки в поклоне, пряча между ними голову.

«Попал в точку», – машинально подумал Ху Фэйцинь.

Этот даос, представившийся Чангэ, вполне мог оказаться его родственником. Но Ху Фэйцинь не смог припомнить, чтобы кто-то из близкой или дальней родни спускался в мир смертных или пропадал из Небесного дворца. Если только это не случилось задолго до рождения самого Ху Фэйциня или об этом не было запрещено упоминать.

– Твоя фамилия Лянцинь, так? – прямо спросил Ху Фэйцинь.

– Ничтожнейший не смеет…

– Отвечай на вопрос, или я применю Небесную волю.

Ху Вэй поглядел на Ху Фэйциня с интересом. Тот отмахнулся, словно хотел сказать: «Об этом потом расскажу»

– Да, – сказал Чангэ.

– Ты принадлежишь к нынешней небесной династии?

– Да.

– Кем ты приходишься Небесному императору?

Чангэ ответил не сразу. Губы его покривились горечью. Ху Фэйцинь подтолкнул его, вновь пригрозив Небесной волей. Чангэ выпрямился, провёл ладонью по лицу, отводя волосы.

– Я приходился Небесному императору братом, – сказал он.

[133] Двое низвергнутых с Небес

Ху Фэйцинь на секунду широко раскрыл глаза. Лянцинь Чангэ – брат Небесного императора? Никто никогда не упоминал, что у Небесного императора был брат.

– Но… ты ведь даже не небожитель, – растерянно пробормотал Ху Фэйцинь. – Я бы почувствовал твою ауру… У тебя её нет.

– Меня лишили ранга небожителя и изгнали в мир смертных, – ответил Чангэ. – По счастью, уровень моей культивации высок. Я смог выжить после низвержения, хоть и растерял почти все силы. Но их достаточно, чтобы бороться со Скверной, – добавил он и свирепо глянул на Лиса-с-горы. Тот презрительно фыркнул.

– И за что тебя изгнали?

– Я… отказался участвовать в небесной охоте тысячи молний, – ответил Чангэ.

– Небесная охота! – проскрежетал Ху Вэй сквозь зубы.

Ху Фэйцинь беспокойно глянул на него. Тьма вновь наползла в левый глаз Лиса-с-горы, пожирая янтарное сияние.

– Почему? – спросил Ху Фэйцинь. – Разве небожителям не нравится небесная охота?

Чангэ поджал губы:

– Небесная охота – мерзость, не имеющая оправданий. Она идёт вразрез с небесными законами. Она была запрещена при нашем отце. Сюнчжан[18]… В год становления был подписан Небесный указ об отмене приказа предыдущего императора. Отец уже к тому времени покинул нас. Небесная охота тысячи молний… Ничтожнейший отказался в ней участвовать, – вдруг вернулся к прежнему тону Чангэ, – и был низвергнут с Небес в мир смертных за то, что ослушался Высочайшей воли. К ничтожнейшему проявили снисхождение: подобные проступки караются смертью. Ничтожнейший…

– Ты раскаиваешься? – прервал его Ху Фэйцинь. – Считаешь, что поступил неправильно?

Чангэ нахмурился:

– Нет.

– Тогда почему принижаешь себя? Называешь себя ничтожнейшим? Если ты считаешь, что поступил правильно, держи голову высоко, – возразил Ху Фэйцинь.

Чангэ пристально взглянул на него:

– Очень странное мировоззрение для Тайцзы.

– Лучше спроси, как Тайцзы оказался в мире смертных, – фыркнул Лис-с-горы.

Чангэ опять гневно на него воззрился, тот ответил лисьей ухмылкой и большим пальцем указал на Ху Фэйциня. Мол, спрашивать у него надо.

– Тайцзы низвергли с Небес? – спросил Чангэ.

– Хм… скорее, я сам низвергнулся, – с лёгким смешком ответил Ху Фэйцинь.