Девять хвостов бессмертного мастера. Том 2 - Соул Джин

– Что именно с тобой сделала Тьма? – резко спросил Ху Фэйцинь.

Ху Вэй хотел было улиснуть от ответа, но Ху Фэйцинь пригвоздил его таким взглядом, что он вздохнул и сказал как есть:

– Понятия не имею. Видишь ли, из Тьмы никто прежде не возвращался. По ощущениям, сил мне это убавило. И температура тела понизилась. Но мои хвосты при мне, значит, ничего страшного не происходит.

Ху Фэйцинь поглядел на него с тревогой:

– Что вообще такое эта Тьма?

– Ну… – запнулся Ху Вэй, – вроде твоих духовных всплесков, только наоборот. Случается у чистопородных демонов иногда. Все описанные в человечьей истории бесчинства демонов вызваны Тьмой.

– Но ты смог вернуться из Тьмы.

– Я пытаюсь, – бледно улыбнулся Лис-с-горы и прикрыл ладонью правый глаз. – Левый почти восстановился… И то, что я говорил и делал тогда… Это Тьма говорила во мне… и… Мне жаль, Фэйцинь. Правда, жаль.

– Тьма… поглотила тебя, когда… – сделав усилие, выговорил Ху Фэйцинь.

Лис-с-горы накрыл ладонью его губы:

– Всё, не будем об этом. Если слишком долго вглядываться во Тьму, Тьма начнёт смотреть в ответ. В другой раз. Нужно завершить врачевание.

Ху Фэйцинь сглотнул и взялся пальцами за край кровати:

– Седьмой слой?

Лис-с-горы кивнул, вытряхнул на ладонь остатки демонического пепла, прижал ладонь к животу Ху Фэйциня. Глаза того побелели, пот заструился по телу, из прокушенной губы потекла кровь. В сознании Ху Фэйцинь остался лишь чудом.

– Терпи, терпи, – выдохнул Лис-с-горы, прижимая ладонь крепче, – последний рывок.

Ху Фэйцинь вжался затылком в подушку, забил ногами в воздухе. И почему боль должна была прибывать с каждым слоем? Боль должна уменьшиться, когда дело дойдёт до срастания верхних слоёв шкуры, так было бы логичнее: сращивать мясо куда сложнее, чем нарастить пару лишних слоёв кожи. Но боль достигла апогея именно теперь. Ху Фэйцинь прорычал что-то сквозь зубы, Ху Вэй вдавил ладонь в его живот ещё сильнее.

– Всё, – сказал он спустя полминуты и отвёл ладонь, – закончилось. Выдохни.

Воздух вырвался из губ со свистом. Ху Фэйцинь сделал над собой усилие.

– Всё? – переспросил он.

Лис-с-горы отёр пот с его лица ладонью.

– Всё, – повторил он, – полежи тихо, я наложу повязку.

– Рана… закрылась?

Ху Вэй покачал головой:

– Потребуется время. Но она хотя бы перестала кровоточить.

Ху Фэйцинь закрыл глаза и лежал так, пока не почувствовал, что ладонь Ху Вэя вновь легла ему на лоб. Он глянул из-под ресниц. Кажется, Тьмы в левом глазе Ху Вэя ещё убавилось. Интересно, что заставляет Тьму прибывать и убывать? Луна, которая создаёт приливы и отливы? Ху Фэйцинь собирался спросить у Ху Вэя об этом, но сил осталось только чтобы зевнуть и погрузиться в болезненный сон.

[128] В деревню приглашают даоса

– Разве боги могут быть одержимы демонами? – с сомнением спросил деревенский знахарь.

Чжао И – на правах старосты – собрал всю деревню в молельном доме, чтобы обсудить, что им делать дальше с бесцеремонным демоном, который засел в доме и мучит их бога вот уже целую неделю.

– Если ничего не предпринять, демон изведёт нашего бога, – сказал Чжао И. – Нужно изгнать его.

Он со значением поглядел на деревенского шамана. Тот замахал руками:

– Куда мне! Если этот демон такой сильный, чтобы мучить бога, разве я с ним справлюсь?

– Пригласим даоса из Речного храма, – сказал Чжао И, подумав. – Я слышал, что он расправился уже со многими призраками и демонами. Напишу ему письмо, пусть деревенский скороход его отнесёт.

На том и порешили.

Даос, живший в Речном храме, был известен в округе. Он пришёл и поселился здесь пять лет назад, но большую часть времени проводил, путешествуя из деревни в деревню и изгоняя злых духов. Иногда он лечил людей и скот. Кто он был и откуда пришёл – люди не знали, но поговаривали, что переселился он сюда из самой столицы и будто бы прежде был не то чиновником, не то знатным богачом, но обрёл просветление, всё бросил и ушёл странствовать. Он был ещё молод, едва перевалил за год становления и крайне хорош собой.

Получив письмо от Чжао И, даос тут же собрался в дорогу. Правда, его несколько смущала формулировка просьбы старосты – «избавить бога от прилипшего к нему демона», – но, поразмыслив, даос решил, что богом они называют своего вана[15]. Ничего удивительного в этом не было: крестьяне и слуги нередко величали своих господ принцами и князьями, а у этих, видимо, фантазия была богаче.

По дороге скороход рассказал даосу, что демон пришёл неделю назад и каждый день мучит их бога так, что тот заходится криками. А бог тяжело ранен и потому сам не может справиться с демоном, тогда как других он незадолго до этого прогнал. Когда скороход похвастался, что их бог может снимать наложенные демонами проклятия, даос решил, что «бог» – это деревенский шаман или знахарь.

Жители деревни встретили даоса почтительно. Даос огляделся, изумлённый тем, что не по сезону цветут персиковые деревья, и воскликнул:

– Но ведь сейчас не время цвести персикам!

– Это благодать нашего бога, – важно сказал Чжао И, и деревенские дружно закивали. – Персики цветут и плодоносят одновременно.

Даос прикрыл глаза, вдыхая благоухание. Он сложил пальцы перед собой, выставляя указательный и средний вверх, и попытался считать ауру этого места. Ни с чем подобным он прежде не сталкивался. Воздух был чист и прозрачен, никаких наложенных заклятий. Демонической ауры, к слову, даос тоже не почувствовал. Здесь вообще никакой ауры не было. А персики между тем цвели.

– Где дом с демоном? – спросил даос, чуть нахмурившись.

Чжао И указал ему на свой дом. Даос проверил его издали и нахмурился ещё сильнее. Из дома просачивалась аура, ни на что не похожая. Во всяком случае, даос такую ещё не встречал, хоть перевидал уже много людей и демонов, и призраков. Он не смог точно определить, кому или чему она принадлежит, потому что она была невесомой, но ему на ум сразу пришёл отчего-то образ символа Инь-Ян.

– Демон уже неделю засел в доме и никого не впускает, – сказал Чжао И. – Подношения мы оставляем у порога, он их забирает.

– Вы оставляете подношения демону! – разгневался даос. – Ничего удивительного, что он становится сильнее!

– Мы оставляем подношения нашему богу, – возразил Чжао И. – Нельзя ведь допустить, чтобы он умер с голоду, пока этот мерзкий демон держит его в заложниках.

– Почему вы уверены, что это демон, а не какой-нибудь разбойник? – спросил даос, подумав.

– У него хвосты были, – сказал Чжао И. – И от него повалил дым, когда он дотронулся до нашего бога. Он точно демон! Даочжан[16], избавь нас поскорее от этого бедствия. Мы с ума сходим от беспокойства за нашего бога!

– Что ж, хорошо. Я изгнал уже много демонов, изгоню и этого.

И даос пошёл к дому Чжао И.

[129] Ещё два хвоста к уже имеющимся

Лис-с-горы, судя по всему, тоже отоспался и набрался сил, и теперь настаивал, чтобы они возобновили практику совместной лисьей культивации, «дабы создать гармонию между двумя потоками жизненной энергии», как он выразился. Ху Фэйцинь такого энтузиазма с ура пораньше не оценил, тем более что рана адски болела, и лисье возмездие настигло Ху Вэя незамедлительно. Тот потёр укушенный локоть и фыркнул. Левый глаз его почти полностью очистился от Тьмы, в правом – кусочком золота сверкал зрачок. Ху Фэйцинь подумал, что, быть может, это совместная лисья культивация повлияла на Тьму в Лисе-с-горы. Стоило бы проверить, так ли это, но Ху Фэйцинь слишком устал, потому категорично заявил, что ни о каких энергозатратных практиках он и слышать не хочет.

– Так уж и не хочешь, – не поверил Ху Вэй.

– Не хочу, – твёрдо сказал Ху Фэйцинь.

– Чего же ты тогда хочешь?