Полная история ислама и арабских завоеваний - Александр Попов

Именно ко времени блокады относится и повеление Аллаха о том, что Мухаммед не доложен заниматься человеческими делами: «Мы не требуем, чтобы ты заботился о житейских нуждах. Мы будем наделять тебя потребным для жизни: благочестию – успех!» Мухаммед, до этого не бросавший и своих купеческих дел, полностью сосредоточился на делах общины.

Длившийся три года бойкот подошел к своему логическому завершению. Курайшиты так и не смогли сломить хашимитов и мусульман, а Мекка, раздираемая межклановыми противоречиями, теряла и в торговле, и в общей прибыли. Кланы, объединившиеся против хашимитов, были раздираемы противоречиями, и было ясно, что кто-то должен положить бойкоту конец. Этим человеком стал Зухейр – сын Атики, дочери Абд аль-Мутталиба, родной племянник Абу Талиба и двоюродный брат Мухаммеда. На собрании курайшитов он предложил прекратить бойкот. Его поддержали несколько человек из кланов, которые раньше были союзниками хашимитов по «Конфедерации добродетельных». В начале 619 года бойкот был прекращен. Однако, несмотря на это радостное событие, 619 год получил в мусульманских летописях название «Год Траура».

Год Траура

Абу Талиб, глава хашимитов, которому уже исполнилось 90 лет, стал очень слаб, и было понятно, что счет его жизни идет уже не на месяцы, а на дни. Заступник мусульман на протяжении долгих лет так и не принял перед смертью ислам, хотя Мухаммед очень настаивал на этом. Но Абу Талиб был избавлен от адских мук – перед самой смертью он начал что-то шептать, и Аббас, наклонившийся к его губам, утверждал, что это было признание Аллаха единым богом. Поэтому сегодня Абу Талиб считается небесным покровителем Мекки.

Вскоре после смерти Абу Талиба мусульмане понесли и еще одну потерю: умерла жена Мухаммеда Хадиджа. Горе Пророка было безутешным, даже несмотря на то, что явившийся к нему ангел Джабраил известил, что на небе ей уготовлен дом из полой жемчужины.

После смерти вождя клана главой хашимитов стал брат Абу Талиба, Абу Лахаб, ярый враг Мухаммеда. Он был настолько знаменит своим негативным отношением к мусульманам, что на него даже не распространялся бойкот. Но, тем не менее, сразу выдать Мухаммеда он не мог: это было бы предательство законов крови, и Абу Лахаба ждало бы осуждение общества, причем не только хашимитов. Поэтому он решил дождаться удобного случая и, придравшись к какому-нибудь поступку Пророка, снять с него защиту клана.

Скоро повод нашелся. По совету Абу Джахля Абу Лахаб возбудил «дело об оскорблении чести хашимитов». При свидетелях у Мухаммеда было спрошено, куда попадет Абд аль-Мутталиб – в рай или ад? Отвечая на каверзный вопрос, Мухаммед ни на йоту не отступил от того, что он утверждал и раньше:

– Безусловно в ад.

Оскорбление было зафиксировано, и Абу Лахаб без труда убедил хашимитов исключить Мухаммеда из клана. Вскоре об этом было объявлено у стен Каабы, и Мухаммед стал хали – человеком без рода, без племени. Ни полиции, ни каких-либо государственных структур в Мекке не было, и любой мог безнаказанно оскорбить Мухаммеда, избить его или ограбить. Убивать, безусловно, не рекомендовалось – кровная месть, лежащая на ближайших родственниках, продолжала действовать.

В Мекке началась травля Мухаммеда. В него кидали камнями и грязью, выливали помои на то место, где он молится, и вряд ли можно описать все те унижения, через которые пришлось пройти Пророку и его общине. Мухаммеду стало ясно, что в этом городе оставаться нет больше смысла: дело ислама здесь продолжать невозможно. Нет Пророка в своем отечестве... В одиночку, никому не говоря, Мухаммед отправился в принадлежащий племени сакифитов оазис Таиф, расположенный примерно в двух днях пути на восток от Мекки. Впрочем, частью собственности здесь владели мекканцы, в частности Аббас. Когда-то сакифиты контролировали торговлю между Йеменом и жителями берегов Персидского залива, но после одной из клановых войн они были вынуждены отдать все под контроль курайшитов. Хотя у власти в оазисе и была партия, враждебная курайшитам, с Меккой поддерживалась видимость мира. Мухаммед, видимо, хотел сыграть на этом противоречии.

В Таифе он поселился в доме местного влиятельного человека Абд Джалайла ибн Амра. Несколько дней он беседовал с ним и с его братьями, во многом контролирующими жизнь в оазисе, и убеждал их принять исламистов.

Но пока шли переговоры, весть о пребывании Мухаммеда, несмотря на секретность, как-то ушла в народ, и вскоре перед домом Абд Джалайла стояли толпы сакифитов, требуя изгнать Мухаммеда. Сыновья Амра были вынуждены попросить Мухаммеда покинуть их дом, и улюлюкающая толпа гналась за ним, выкрикивая проклятия и кидая камни. Уже на выходе из оазиса за Мухаммеда заступились два курайшита, братья Утба и Шейба, владевшие здесь садом. Были они из клана Абд Шамс, враждебного и Мухаммеду, и мусульманам, но их сердца не позволили продолжать травлю беззащитного человека.

В их саду Мухаммед передохнул, смыл кровь с лица и подкрепился фруктами. Необходимо было отправляться в Мекку. Слухи бежали впереди него, и Мухаммед понимал, что ему предстоит возвращение в город, где все будут знать, что он этот город хотел предать, объединившись с его врагами. Потому в Мекку Мухаммед входить не стал, а, послав весточку своим сторонникам, укрылся на горе Хира. Отсюда он начал переговоры с видными язычниками, чтобы те предоставили ему покровительство. Понятно, что сделать это было весьма сложно. Наконец аль-Мутим, глава клана Науфал, согласился взять Мухаммеда под свою защиту, и тот вошел в город. Для этого понадобилась охрана всего клана аль-Мутим, вооруженного до зубов!

Между тем, единобожие проигрывало по всем фронтам. В 614 году персы заняли Иерусалим, а затем вошли в Египет. Мухаммед и его сторонники болезненно воспринимали известия о поражениях. Впрочем, как раз в это время Мухаммед записал в Коране, что победы персов носят временный характер и скоро единобожники разгромят язычников. Это показывает, что, в сущности, Мухаммед был хорошим военным и политическим аналитиком.

Всю вторую половину 619 года Мухаммед вел переговоры с кочевниками о возможности их принять мусульманскую общину. Однако никто не хотел идти на такой шаг. Впрочем, переговоры не проходили даром – некоторые из кочевников принимали ислам и разносили весть о своем Пророке по бескрайней пустыне. Мухаммед позиционировал ислам уже не как религию курайшитов, а как религию всех арабов.

Через несколько месяцев после смерти Хадиджи Мухаммед женился на тридцатилетней вдове мусульманина, умершего в Эфиопии, Савде. Сосватала его Хавла, жена Османа ибн Махзума. Вряд ли в Савде можно было найти какие-либо достоинства кроме благочестия, и поступок Мухаммеда был некоей демонстрацией солидарности мусульман: Савда, не имея ни состояния, ни богатых родственников, вряд ли смогла бы выжить в Мекке. Трудно сказать, как отнеслись к этому браку язычники, но в общине он вызвал одобрение, и авторитет Мухаммеда поднялся. Мухаммед очень томился этим браком и через несколько лет предложил Савде развод, обещая обеспечивать ее. Но она, отказавшись от всяких супружеских прав, уговорила его не объявлять о разводе открыто: Савде хотелось оставаться женой Пророка.

Хавла, чувствуя, видимо, свою вину за неудачное устройство жизни Мухаммеда, подыскала ему еще одну жену, Айшу, дочь Абу Бакра. Абу Бакр был счастлив породниться с Пророком, мы уже говорили, что его тяготило то, что они из разных кланов, но Айша была помолвлена с мусульманином Ибн Мутимом. Впрочем, помолвка была быстро расторгнута, и жених стал ждать, когда семилетняя девочка достигнет возраста зрелости. В арабском понимании той эпохи возраст супружеской зрелости для женщины – это десять-одиннадцать лет. Абу Бакр стал готовить для Пророка достойную жену: он дал своей дочери лучшее образование, которое тогда можно было получить в Мекке. Не знаю, стоит ли уточнять, но никто из людей той эпохи не видел в браке пятидесятилетнего мужчины и десятилетней девочки ничего страшного, это была абсолютная норма.

Вскоре после обручения Мухаммеда с Айшей его приемный сын Али был помолвлен с младшей дочерью Мухаммеда Фатимой. Это были уже двойные кровные узы. Из лидеров мусульманской общины лишь Омар и Осман ибн Махзун оставались не связанными с Пророком узами родства.

Ясриб: «клятва женщин» и «клятва войны»

Беседуя с язычниками, посещающими мекканские ярмарки, Мухаммед как-то разговорился и с купцами из Ясриба. Шесть хазраджитов представляли пять кланов Ясриба, где всего было около ста родов. Эти люди были потрясены духовной мощью Мухаммеда, и им очень понравилась идея уммы – сообщества верующих, в котором нет места распрям. К тому же Мухаммед был не совсем чужим для Ясриба человеком – его прабабка, мать Абд аль-Мутталиба, а также предки его матери происходили из этого оазиса.