Дела магические - Даниил Клугер

И уж тем более, некромагических заклинаний. А Ницан собирался заняться именно ими — для посмертного допроса.

Это должно было стать еще одним нарушением существующих правил.

Собственно говоря, некромагия считалась столь сложной, эффективной и одновременно опасной процедурой, что даже в Школе судебной магии ее преподавали перед самым выпуском, когда курсанты формально уже имели право и допуск к самостоятельным расследованиям и профессионально немногим отличались от сотрудников суда и полицейского управления.

Как уже было сказано, Ницан вылетел с четвертого курса, не дождавшись ни официально зарегистрированного магического жезла, ни, тем более, спецкурса по некромагии. Жезл он купил на черном рынке, тут же опробовав его — вполне успешно — для установления личности продавца-спекулянта. Под воздействием магической палочки огромный и представительный аккадец с устрашающего размера усами и грозно сверкающими глазами превратился в тоненькую девушку, скорее девочку, испуганно смотревшую на манипулировавшего с жезлом сыщика.

Ницан, разумеется, не собирался сдавать ее полиции за незаконную торговлю и результатами эксперимента воспользовался лишь для знакомства, впоследствии превратившегося в нечто большее. Девушка — ее звали Нурсаг удрала из Западного Дома Иштар, не пожелав служить великой богине. Чтобы зарабатывать на жизнь, ей приходилось заниматься сбытом незаконно изготовленных магических предметов, частью изготовленных в Тель-Рефаим, частью завезенного контрабандой из Ир-Лагаша. Облик ей менял хозяин, кое-что понимавший в магии, перед каждым выходом на рынок.

К слову сказать, исключение из Школы судебной магии Ницана тоже было связано с Домом Иштар. Однажды, загуляв с друзьями, Ницан под утро заявился в храм-лупанарий, где уже давно воображение его будоражила новая семнадцатилетняя жрица. Обнаружив, что предмет страсти занят с другим посетителем, Ницан устроил небольшой дебош у двери Комнаты служения. На шум выскочил посетитель, которого Ницан уже ненавидел. В сопернике курсант с изумлением и неожиданной радостью узнал ректора Школы господина Амар-Зуэна. В результате последовавшего бурного выяснения отношений ректор лишился четырех передних зубов, а Ницан — возможности окончить учебу.

Так что некромагию он изучал самостоятельно — по старым книгам и конспектам бывших однокашников. Что же до практического ее применения, то оно имело место всего лишь дважды, поскольку являлось категорическим нарушением ограничений, установленных для частных сыщиков.

И черт с ними — с теми, кто придумывает ограничения и правила.

Ницан огляделся. Его смущало то, что он не готовился заранее к подобной экспертизе.

Впрочем, в конторе практикующего мага должно было найтись все необходимое. Детектив еще раз посмотрел на неподвижное тело Лугаль-Загесси.

После смерти ментальный двойник — то бишь, душа — покидает телесную оболочку не сразу. Какое-то время она находится там же, где находилась ранее. Правда, ущерб, наносимый душе насильственной смертью, делает затруднительным возможность обращения с ней. Но судебная магия располагала целым рядом тщательно разработанных средств, позволяющих это. Беда лишь, что период контакта в отсутствие мощного магического поля, создаваемого профессиональными экспертами, крайне мал.

Продолжая себя убеждать в необходимости применения столь сильнодействующего средства, Ницан подошел к шкафу с порошками и неприятного вида предметами и принялся внимательно исследовать его содержимое. Одновременно он восстанавливал в памяти заученные давным-давно рецепты и ругал себя за то, что не прихватил с собой краткое руководство по некромагии.

Найдя нужное количество смешанного с серой мышьяка, Ницан высыпал тусклый серовато-желтый порошок в глубокую керамическую чашку и добавил туда же мутную жидкость из круглой хрустальной колбы. Надпись на колбе, сделанная угловатыми аккадскими письменами, гласила: «Вытяжка из желез красной жабы. Возраст — тринадцать лет, Тростниковое море». Смесь кизила с пеной бешеной собаки оказалась укрытой среди сильнодействующих ядов, так что детектив нашел ее, почти отчаявшись.

— Кажется, все... — облегченно пробормотал он. — Да, еще ядовитую зелень... — он соскреб немного изумрудного порошка с коры стоявшего в кадке эц-самма. Принялся тщательно растирать полученную малоаппетитную смесь пестиком, вырезанным из человеческой берцовой кости. Поднимавшийся от чашки запах заставлял его то и дело задерживать дыхание.

Приготовленную кашицу он смешал с измельченным лагашским тарантулом. Мгновенная реакция сопровождалась выбросом длинных языков дурно пахнущего красного пламени. От неожиданности Ницан едва не выронил посудину с приготовленным зельем. Что же касается Умника, то рапаит давно забился на самое дно глубокого кармана и старался не подавать признаков жизни.

Поставив чашку на стол рядом, Ницан отступил на шаг.

— И вот эта вонь привлекает покойников?.. — недоуменно пробормотал он. — Кто бы мог подумать. Хотя да, кого же еще она может привлечь...

Между тем в комнате действительно начинали происходить некоторые перемены. Ницан обратил внимание на то, что окна словно заволокло туманом. Дверь сам собой закрылась, словно от сильного порыва ветра — при том, что на улице не было ни дуновения.

Ницан почувствовал некоторые сомнения в правильности выбранного пути. Но отступать было поздно. Все тело кололи сотни мелких иголок, а это означало, что магическое воздействие уже началось — несмотря на то, что собственно процедура кратковременного возвращения души мага еще не началась.

Ницан сделал вдох-выдох и приступил к делу. Прежде всего, пользуясь приготовленным препаратом как краской, он вычертил магический круг на полу вокруг кресла с убитым — если предположить, что убийца все еще держит под контролем контору Лугаль-Загесси, он мог разрушить ментального двойника для этого существовали грубые, но эффективные приемы, по сути своей представлявшие антитезу заупокойным молитвам и заклинаниям. Круг до определенного предела предохранял душу убитого мага от подобного воздействия.

Теперь следовало позаботиться о собственной безопасности. Аннунаки подземные судьи — и их повелительница Эрешкигаль очень не любили, когда новый обитатель их страны искусственно задерживался у дверей подземного царства. Тот, кто шел на это, весьма рисковал — и своей земной судьбой, и посмертным уделом.

Совершив соответствующие охранительные действия — непосвященному они могли показаться весьма странными и даже нелепыми, но в действительности вбирали в себя опыт последних пяти столетий, Ницан вышел за пределы магического круга и принялся читать соответствующие заклинания. Ситуация осложнялась тем, что он не мог знать заупокойного имени Лугаль-Загесси, а гарантии, что маг отзовется на свое земное имя, не было.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});