Фильм Андрея Тарковского «Cолярис». Материалы и документы - Дмитрий Салынский

Он откачнулся назад и с размаху захлопнул люк. Двумя движениями вбил обе задвижки до упора и стал ключом доворачивать болты.

Неожиданно Кельвин почувствовал, что металлические стойки, в которых торчала ракета, слегка дрожат.

Когда он отошел на несколько шагов и взглянул на ракету, он увидел такое, отчего его ноги стали непослушными, как деревяшки. Ракета ходила ходуном, подбрасываемая сериями падающих изнутри ударов, но каких ударов! Отражения ламп в полированной поверхности ракеты переливались и плясали. Широко расставленные опоры конструкции вибрировали, как струны. Ш

Он затянул последний болт, отшвырнул ключ и соскочил с лесенки. Шпильки амортизаторов плясали в своих гнездах. Бронированная оболочка теряла свой монолитный блеск. Подскочив к пульту дистанционного управления, он толкнул вверх рычаги запуска реактора и связи. И тогда из репродуктора вырвался пронзительный не то визг, не то свист, совершенно не похожий на человеческий голос: «Кри-и-ис! Кри-и-ис! Кри-и-ис!!!...»

Со стартовой площадки под воронкой клубами взлетела пыль, ее сменил сноп искр, и все звуки покрыл высокий протяжный гул. Ракета поднялась на трех языках пламени, которые сразу же слились в одну огнен

ную колонну, и вырвалась сквозь воронку выбрасывателя. Заслонки тотчас же закрылись, компрессоры начали продувать воздухом помещение, в котором клубился едкий дым.

Со скрученными обгоревшими волосами Кельвин судорожно хватал воздух ртом.

Кельвин открыл двери своей кабины, наполненной красным светом заката.

Торопливо подошел к окну, выдвинул из глубины стола проектор, вставил в него недосмотренную кассету с видеозаписью и щелкнул выключателем. Свет погас, на окна наползли жалюзи. На экране возникло измученное лицо Гибаряна.

О...Все равно меня не поймут, - продолжал он. - Они думают, что я сошел с ума.

Он испуганно посмотрел куда-то в сторону, мимо объектива, и замахал руками. Лицо его исказилось. Потом торопливо привстал и на мгновенье вышел из кадра. Когда он вернулся на место, в руке его был стакан с молоком.

Как в доме отдыха, — виновато сказал он и, отхлебнув из стакана, продолжал. - Видишь ли, Крис, как это все ни дико, я сделаю это, лото- му что боюсь, что они войдут сюда. Я имею в виду Снаута и Сарториуса. Они сами не знают, что делают. Мне стыдно, Крис. Я не могу...

Раздался стук в дверь и крик. В первую минуту Кельвин решил, что стучат к нему. Но потом понял, что стук доносится из динамика проектора.

Открой! - слышался голос Снаута. - Слышишь, Гибарян?! Открой! Перестань глупить! Это мы - Сарториус и я, Снаут! Мы хотим тебе помочь!

Они хотят мне помочь! - сокрушенно вздохнул Гибарян и, взяв со стола шприц, встал во весь рост.

Прощай, Крис... — стук в дверь и уговоры из коридора не прекращались.

Сейчас! - крикнул Гибарян. - Сейчас, не стучите!

Шум прекратился.

Запомни, Крис, это не безумие.

Он некоторое время смотрел прямо в объектив.

Я так хотел, чтобы ты скорее прилетел, Крис... Ну... я пошел...

Он вышел из кадра. Пленка кончилась. Со скрипом поднялись жалюзи. Кельвин некоторое время тупо смотрел на пустой экран.

Дверь медленно приоткрылась. На пороге появился Снаут. Кельвин вздрогнул.

Хоть бы постучал, — буркнул он.

Прости, - сказал Снаут. - Мне показалось, что здесь кто-то разговаривает.

Тем более...

Снаут внимательно посмотрел на Криса, подошел к аптечке и начал молча обрабатывать его ожоги на щеках и виске.

Что это было? - морщась от боли, спросил Крис, будучи почему-то уверен, что Снаут знает или догадывается обо всем, что с ним произошло.

Не знаю, — сказал Снаут. - Мы ведь с тобой ученые, а не поэты. Впрочем, кое-что нам удалось определить... Кто приходил?

Девушка, — сказал Крис. - Она умерла,... убила себя десять лет назад. Из-за меня...

Материализация наиболее устойчивых и сокровенных участков памяти, — сказал Снаут, — но это лишь гипотеза... Субъективно они - люди... Они совершенно не отдают себе отчета в своем происхождении... Как ее звали?

Хари, — сказал Крис.

То, что ты видел - материализация твоего представления о ней.

Моих воспоминаний? - быстро спросил Крис. - Моя больная совесть...

Это не научный термин, — поморщился Снаут. - Все началось после того, как мы провели эксперимент с рентгеном. Воздействовали на поверхность океана сильным пучком рентгеновских лучей... Ты сядь...

Он помог Крису сесть на койку.

Но ведь воздействие рентгеном... — начал Крис.

Мы переступили запрет, — перебил Снаут. - Сколько лет безуспешных попыток контакта... Это предложил Сарториус. Но я и Гибарян его поддержали... Особенно Гибарян. C ним первым и началось.

Но это безнравственно!

Сарториус настоял. Он сказал, что это крайняя ситуация.

Крис прилег, вытянул ноги, чувствуя безразличие к собственным страхам. Снаут сидел рядом.

Может быть, океан ответил на излучение каким-либо другим излучением. Может быть, прозондировал им наши мозги и извлек из них какие-то островки психики.

Она вернется? - глядя в потолок, спросил Крис.

Вернется и не вернется. Вернется такая же. Попросту не будет ничего знать. Не будет знать, как ты вел себя, чтобы избавиться от нее.

Хари-два? - сказал Крис.

Да, — сказал Снаут, — возможно бесконечное число двойников, это установлено.

Но почему ты меня не предупредил? - раздраженно сказал Крис.

Это было бы то же самое, как если бы написать об этом в научном альманахе по соляристике, — сказал Снаут.

Послушай, — привстав на локте, сказал Крис, — речь идет о ликвидации станции. Я, собственно за этим и послан. Если я представляю отчет, ты подпишешь его?

Тебе надо как можно скорее включиться в исследования, — уклончиво ответил Снаут. - Эпоха героической борьбы, смелых экспедиций кончается. Наступает время будничной, незаметной работы.

Комнату наполняла темнота.

Ночь - лучшее время суток здесь, — сказал Крис, — темнота чем-то напоминает Землю.

Надо прикрепить к вентилятору полоски бумаги - ночью это напоминает шорох листьев в ненастную погоду.

Снаут взял со стола лист бумаги и принялся возиться у вентилятора. Потом нажал кнопку. Бумага зашелестела и, действительно, нечто похожее на шорох листьев наполнило комнату.

Словно осенью, — тихо сказал Крис, — или ненастным летом.

Это изобретение Гибаряна, — сказал Снаут. - Просто, как все гениальное. Я принял сразу. Сарториус издевался над нами, но у него тоже есть такая штука. Он прячет ее в шкафу.

Скоро взойдет голубое солнце, — сказал Крис. - Какая здесь короткая ночь!

Два часа, — сказал Снаут. - Терпеть не могу голубой день. Он меня раздражает.

Он пошел к двери.

Тебе надо отдохнуть, — сказал он. - Приходи потом в библиотеку. Там, на столе, я оставил тебе список книг, которые надо прочесть в первую очередь.

Скрипнула дверь. Крис полежал некоторое время, откинувшись на подушку. Потом закрыл глаза и задремал. Послышался шорох и тихий скрип.

Это ты, Снаут? - спросил Крис. - Блокнот забыл? Он на столе.

Крис, — донесся тихий голос, почти шепот. - Ты здесь? Так темно!

Крис помедлил, разглядывая неясную в темноте фигуру.

Иди сюда, — тихо сказал он, — не бойся...

Конец 1-й части4.

4 Вписано в машинописный сценарий от руки.

ll-я часть.

Крис лежал на спине. Комната была теперь голубая. Он тяжело и устало дышал, влажный и полусонный.

Рука затекла? - шепотом спросила Хари. .

Крис обнял ее за плечо. В это мгновенье он увидел два платья, совершенно одинаковых, висевших на спинке кресла.

Хари в его полосатом халате возилась у шкафчика с посудой.

Крис осторожно подошел к двери, отворил ее и выскочил в коридор. Звон посуды в комнате прекратился. Крис ждал, вцепившись в ручку двери. Резкий рывок чуть не вырвал ее из рук, но дверь не отворилась, а лишь прогнулась и начала трещать. Ошеломленный Крис попятился. Покрытие откалывалось, обнажая сталь косяка. Вдруг он понял: вместо того чтобы отворить дверь в коридор, она тянула дверь на себя, пытаясь открыть ее в противоположную сторону.

Ручка, вырванная из гнезда, отлетела в сторону. В отверстии показались порезанные руки, и полумертвое существо бросилось к Крису на грудь, задыхаясь от слез, а затем стало медленно оседать на пол.

Крис, не помня себя, подхватил Хари и понес ее в комнату. Л ихорадоч- но начал рыться в аптечке. У него дрожали руки, и он никак не могу найти нужное лекарство.

Сейчас, — повторял он, — потерпи, я сейчас...

Он подбежал к Хари и остановился, потеряв дыхание: лекарства были не нужны. Раны исчезли, ладони затягивала молодая кожа, шрамы бледнели на глазах.

Крис сел.

Зачем ты это сделала, Хари? - тихо спросил он.

Я увидела, что тебя нет, и испугалась, — вся дрожа, сказала Хари. - А, может быть, я больна? Может быть, у меня эпилепсия?

Прости меня, — сказал Крис и крепко обнял ее.

Она положила голову ему на грудь, тихая и счастливая.