Месть живет три года (СИ) - "Tiasside"

Микаэла даже не двинула бровью, хотя внутри нее все скрючило от страха. Но она не стала этого показывать здесь, тем более перед покупателем, который с отвращением уставился на Калебса.

— Все в порядке, мисс? — произнес молодой парень, глядя на Микаэлу.

— Да, это мой вечно угрюмый братец. Не обращайте внимания. Прошу, ваши цветы… Хорошего дня. — мило улыбнулась девушка, передавая букет цветов.

Засомневавшись, но все же послушав девушку, парень покинул магазин, оставив Ноа и Микаэлу одних.

— Братец? — Ноа вплотную шагнул и перекрыл дорогу девушке, которая покинула кассу и направлялась в сторону дивана.

— А как я должна была представить тебя? Мой фальшивый парень — Ноа? Или лучший друг Роберта Стейна — Ирвин? Кто вы на самом деле, мистер Калебс, потому что я немного запуталась в ваших личностях…

Это заявление застало Калебса врасплох, и на долю секунды ему показалось, что он ощущает вину за свою игру, но это чувство испарилось, как только в магазин вошел Роберт, ожидавший своего друга в машине.

— А вот и, собственно, наш Роберт. Роб, ты же помнишь Ноа Калебса, не так ли? Ах, дурная моя голова, разумеется нет. Зачем помнить того, кого никогда не забыл бы? Лучшие друзья Роберт Стейн и Ноа Ирвин Калебс.

— Ты уже рассказал ей? — ошарашенно произнес Стейн, глядя на своего друга, который сам пребывал в шоке.

— Не пришлось… — лишь фыркнул тот в ответ.

Вымотанная морально, Микаэла опустилась на диван, бросая полные отвращения взгляды в сторону двух мужчин, которые уставились на нее в ответ.

— Что ж, тогда, позвольте мне рассказать все самому, потому что вы двое сегодня явно не в духе… — начал Роберт.

И Стейн рассказал все. Он рассказал о Саре Миллер, о любви, которую испытывал к ней Ноа Калебс, об отвращении, кое тот испытывает ко всем представителям закона, включая Микаэлу и ее отца, о мести Андерсонам. Стейн не забыл упомянуть и о том, что почти все действия Калебса были хорошо спланированы, и наконец, он ввел Микаэлу в курс дела, касательно их дальнейших действий, в которых требовалась помощь самой Микаэлы.

— И в целом, да, это все. Твое согласие участвовать в этом кардинально облегчило бы нам задачу, но это будет дорого стоить тебе, учитывая, что я не понаслышке знаю, о твоем стремлении быть адвокатом и гордостью своего отца. И это тебе не просто взять и сжечь бумажку, Микаэла… Тебя официально лишат лицензии. НАВСЕГДА, между прочем. — продолжал говорить Стейн.

Теперь, когда Микаэла знала всю правду, и когда Стейн озвучил все их планы, Ноа осознал жестокость своих действий. Он хотел правосудия за одну сломанную жизнь, но не хотел добиваться его, ломая жизнь другим. А именно это он сейчас и делал. В душе, Калебс начал молиться, чтобы Микаэла отказалась помогать, и ребята начали бы искать обходные пути, не впутывая ее в это дело. Глубокие карие глаза девушки взглянули на Ноа, но теперь в них виднелась лишь пустота и глубокое чувство вины в смесь с обидой. «Ты лгал мне, глядя в эти самые глаза» читалось на ее лице.

— Хорошо… — прозвучал безжизненный голос девушки.

— Хорошо?

— Да, я вернусь на фирму. Получу право на ведение дел с Андерсонами, разорву с ними контракт, мы возобновим дело, ссылаясь на новые данные, я лишусь лицензии, права практиковать закон, вы засадите Андерсона и отомстите за… его любимую… — с трудом произнесла Микаэла, теперь осознавая, о какой любимой шла речь, когда он покупал альстромерии. — А потом… — она заглянула в холодные серые глаза Калебса, — ты исчезнешь из моей жизни.

Калебс промолчал, и это было самое громкое молчание в его жизни. Взглянув на своего друга, Стейн разочарованно цокнул и вновь перевел взгляд на Микаэлу:

— Спасибо, Джини… Я… Мы приедем завтра на фирму, покончим с этим поскорее… — Микаэла молча отвернулась от них и прошагала за стойку.

Стейн хлопнул друга по плечу и мужчины направились к выходу.

— Ноа… — внезапно для всех произнесла девушка…

Калебс повернулся и взглянул в глаза, полные слез, рвущихся наружу.

— Мы расстаемся. — твердо заключила Микаэла.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Калебс кивнул и ринулся наружу к своей машине. Стейн вышел за ним.

— Тебя даже липовая девушка умудрилась бросить… Теряешь хватку, мужик… — ободряюще произнес друг, желая унять напряжение.

Калебс промолчал. Постояв еще минуту около машины, он наконец дал волю эмоциям, многократно ударив кулаком по машине, образуя на ней вмятины. Стерев руку в кровь, и затмив эмоции физической болью, он сел за руль и надавил на газ, выбрав пунктом назначения бар, в котором время от времени они со Стейном проводили вечера.

Спустя несколько часов, Микаэла закрыла магазин и поехала домой. В голове мелькало множество мыслей, но самые яркие среди них были связаны с Ноа Калебсом, с человеком, которому она начинала доверять, с человеком, которому она хотела доверять, с человеком, по вине которого, она истратила способность доверять. Теперь, зная правду, она прокручивала все их диалоги, и лишь ухмылялась самой себе, что проглядела множество намеков с его стороны, особенно те, где он усмехался над ее неспособностью лгать людям. Он считал ее лживым адвокатом, продажной, использующей закон в свою выгоду, презирал ее за вранье, но закрыл глаза на свое двуличие. И сейчас, когда все карты раскрыты, Микаэла готовилась начать с знакомство с настоящим мистером Калебсом.

Войдя домой, до девушки начали доносится знакомые голоса из гостиной. Ее мама разговаривала ни с кем иным, как с Оливией. Ее лучшая подруга не только не сообщила ей, что и вернулась, она сидела у нее дома с ее мамой и рыдала в три ручья. Заметив у порога гостиной свою подругу, Оливия бросилась к ней и крепко обняла, продолжая плакать.

— Ты же не от радости встречи со мной плачешь, не так ли? — произнесла Микаэла, проводя руками по волосам подруги.

Та лишь отрицательно покачала головой. И Микаэла продолжила:

— Что случилось? Разве твой отпуск не должен был продлиться около двух недель?

— Она рассталась с парнем. — ответила за подругу своей дочери Бетани, вставая с места. — Поднимитесь наверх или пройдете на кухню? Могу приготовить вам чего-нибудь сладко…

— Мы поднимемся ко мне в комнату, мам… — перебила она ее. Девушка осилила выдавить вежливую улыбку, но от ее мамы не скрылось, что ее дочь что-то терзало изнутри.

Запершись в комнате, девочки провели там больше двух часов, Оливия, выплакивая все, что накопилось, а Микаэла утешая свою подругу. И как это обычно происходит у большинства девушек, после двухчасовых рыданий в подушку, Оливия внезапно взяла себя в руки и твердо заявила:

— А пошел он к… К черту послать, черта жалко будет. Лучше, чтоб его засосало в черную дыру, и он там медленно гнил в компании своей мелочной, жалкой, неуверенной, бесхребетной личности. Упустил он свой шанс, на счастье. Урод, неудавшийся эксперимент скрещивания полоумного осла и вонючего скунса…

— Ладно-ладно, мы поняли… — рассмеялась Микаэла. — Так, что, ты в порядке теперь?

— В порядке ли я? Лучше некуда… Я свободна, молода и невероятно красива, так что да, я в абсолютном порядке. Ни один мужчина не стоит моих слез, вообще ни один мужчина не стоит женских слез… Хотя, кое-кто может и есть, мужественный такой, высокий, вежливый, с серыми глазами… Ну-у, как поживает твой «парень»?

Микаэла зажмурилась, осознав, что почти не думала о нем до этого самого момента. Но ей не было смысла плакаться своей подруге о парне, который никогда не был ее, или о человеке, который начал ей нравиться, хоть девушка и пыталась разгонять все чувства, возникавшие при взгляде на него.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Мы расстались… — спокойно ответила она, не поднимая взгляда.

— Шутишь? — возмутилась Оливия. — Вы встречаетесь от силы неделю и уже расстались? Бред какой-то… Наверняка, это просто мелкая ссора из-за ерунды, ничего страшного, помиритесь…

— Лив… Это были ненастоящие отношения, помнишь? И они пришли к концу. Нет смысла говорить больше об этом. Есть вещи поважнее, которые мы должны обсудить сейчас. — сделав глубокий выдох, она произнесла: — Я возвращаюсь на фирму. Завтра.