Боец 5: лихие 90-е (СИ) - Гуров Валерий Александрович

— Кому ее встречать, есть распоряжения? — осторожно осведомился я и прямо-таки ощутил, как ухмыльнулся шеф на том конце провода.

— Сами решите между собой. Хоть все трое езжайте. Торжественной делегацией.

— Понял. Еще какие указания?

Вадим Антонович вновь невидимо ухмыльнулся:

— Теперь все указания от прямой начальницы будут. Но связь со мной держи. Информируй.

По сути, на том содержательный диалог кончился. Перекинулись парой пустяков и положили трубки.

Степаныч вопросительно глянул на меня, и я вкратце описал ситуацию.

— Значит, сегодня выходной, — понял тренер. — Ну, тем лучше, отдых не помешает.

— Айда на Арбат! — оживился Танк. — Давно хотел посмотреть, как там в реале!

А почему бы нет?.. — подумал я. Степаныч же отмахнулся:

— Вы давайте, ваше дело молодое. А я лучше полежу, годы мои не те, чтобы мотаться.

— Да ладно, Степаныч! — Танк бодро вскочил с кровати. — Москву посмотрим. Ты ж, поди, лет десять, как тут не был!

— Ну… лет пять точно, — Степаныч, наоборот, прилег. — Но до того чуть ли не два-три раза в год, до тошноты насмотрелся. Нет, в разных там Бирюлево да Свиблово не бывал, конечно, а центр, да Лужники, да комплекс на проспекте Мира… это все как дом родной.

— Ладно, отдыхай, — решил я. — Скажи только, как лучше до Арбата добраться.

Тренер наморщил лоб, прикидывая.

— Та-ак, мы на Юго-Западной… А! Ну так чешите до Кропоткинской без пересадок, там выходите, по Гоголевскому бульвару, недалеко. И на Арбате!

— Ладно. Что, погнали, братан?

— Понеслись! — радостно подхватился Танк.

Спросив у администраторши, как дойти до метро, мы неспешно прогулялись, накупили жетонов поездок на десять, домчались через метромост у Лужников до Кропоткинской — и строго следуя указаниям Степаныча, оказались на Арбате.

Танк пришел в восторг:

— Т-ты смотри, братан! Это ж стена Цоя, я про нее слыхал!..

На самом деле, у кирпичной стены, расписанной портретами и стихами покойника, а также текстовками в дуже «Цой жив!» куролесила адова кутерьма всяких неформалов в самых диких прикидах: кожаных куртках, рваных джинсах, с разноцветными волосами в виде гребней-«ирокезов», дредов и просто нечесаных косм…Короче говоря, панки, хиппи и все в том же духе. Вся эта публика горланила, бренчала на гитарах, хлебала пиво, пританцовывала, и уж, конечно, в этой ораве гуляло нечто и покрепче пива, и даже травки, даже не сомневаюсь. Два сержанта ППС, стоя метрах в тридцати, с неприязнью и брезгливостью смотрели на стремную публику, и на лицах у них читалось явное желание: эх, оттащить бы всех в участок, да там дубинками!.. Танк тоже зачарованно уставился на «пространство свободы», и я не без иронии подтолкнул его локтем:

— Хочешь присоединиться?..

— Да ну, ты чо! Там, видать, всякой петушни до хера. Стоять-то рядом с ними западло! Потом не отмоешься.

— Стоим же.

— Ну, не рядом! А так-то посмотреть интересно. Да и Цой… конкретно песни по душе, западаю на них!

Я пожал плечами. Да уж, наверняка в том или ином исполнителе есть своя психоделика, тонкие волны, совпадающие с такими же ментальными колебаниями той или иной души, и эти люди впадают в транс от звуков, систематизированных Моцартом, Чайковским, битлами, цыганами, «Коррозией металла»… Внезапно для себя я пустился размышлять на эту тему, неспешно идя рядом с обалдело озиравшимся Танком. И не подозревал, как скоро мне придется убедиться в справедливости этих мыслей…

Арбат девяностых — территория «свободы», понимаемой многими людьми как разболтанность,распущенность и всякое кривляние, что, впрочем, молодежи простительно. Праздная толпа глазела на жонглеров, танцоров, просто каких-то затейников, болтавших чепуху в духе бездарных конферансье, и таких же политических ораторов, иные из которых горланили в мегафоны свою рекламу каких-то партий и объединений. Я смотрел на это и видел невидимое: что это серьезный бизнес, немалые деньги, что все эти артисты организованы невидимой рукой рынка, и попробуй кто-нибудь сунься сюда вне системы… Я хотел сказать об этом Танку, но тут развеселую какафониюпереполненной улицы прорезал необычный глубокий звук.

В этот момент мы проходили перекресток Староконюшенного, приближаясь к театру Вахтангова. Звук был настолько необычен, такой странный, ясный, глубокий, что оторопел не только я, но и Танк, отличавшийся, мягко говоря, очень прочной нервной системой.

— Это чо такое?

Звук доносился по ходу движения.

— Ну пойдем, глянем…

Метров через сто с правой стороны мы увидели немолодого мужчину с электрогитарой и какими-то колонками усилителями. Мужчина, одетый в духе «стрит-стайл» — в бейсболке, ветровке, джинсах и тому подобном, был среднего роста, но худощав, отчего казался выше, и мог бы показаться совсеммолодым человеком, если бы не седоватый длинный хвост волос из-под бейсболки, небрежно стянутый резинкой, да не такая же щетина… Удивительный звук издала именно его гитара, и, похоже, музыкант знал, что делал: прохожие заинтересованно замедляли шаг, и постепенно вблизи него собралась небольшая группа людей…

С совершенно невозмутимым, даже отсутствующим видом гитарист начал играть. Это было нечто невероятное! Я ничего подобного не слышал никогда. Не сказать, что мне прямо на душу легла мелодия, она была тягучая, медленная, но сама фактура звуков! Какой-то космос, что ли. Я стоял как зачарованный, слушал, и черт возьми! Почему-то сразу мне представилась Алина — даже не то, чтобы образ ее.

— Э, земляк! — голос Танка выдернул меня из этой туманности Андромеды. — Ты чо творишь⁈

Я очнулся и увидел, как мой друг железной хваткой вцепился в руку какого-то неприметного парня. Тот габаритами не отличался, но и совсем уж хиляком не выглядел — самых средних кондиций молодой человек, но в руке Танка он бился беспомощно, как чижик в силке, не в силах даже сдвинуть моего друга с места.

— Щипач! — откликнулся на мой взгляд Танк. — Случайно взгляд упал: смотрю, а он в сумку лезет.

Тут я увидел на асфальте, вернее, на тротуарной плитке изящный дамский кошелек. Худенькая блондинка с открытой сумкой через плечо так и ахнула:

— А-ах! Да ведь это же мой!.. Вытащил⁈

— Че вытащил? Че вытащил⁈ — придурочнозаблажил парень, по-прежнему бесплодно трепыхаясь в замке Танковой кисти. — Кто это видел⁈

— Я! — воинственно заявил Танк. — Я видел, падаль ты тухлая. Размажу!

Вдруг я заметил, что со спины к Танку крадется еще один, рослый, но худой, с дико блуждающими глазами, и с ужасом я заметил в его правой руке нож.

— Танк! — рявкнул я так, что вздрогнули все. — Пусти его!

Сообразительностью коллега не отличался, зато с дисциплиной у него был полный порядок. Меня он воспринимал как старшего, и потому мгновенно разжал руку. И пойманный им карманник с быстротой кошки метнулся прочь, и вместе с ним тот, второй. Странно, но оба ринулись в ближайшее кафе с развеселыми витринами какого-то псевдо-восточного типа, турецкая кофейня или еще что-то в том же духе. Нырнули в дверь и были таковы.

— Ты что, брат? — с недоумением вытаращился Танк.

Я перевел дух.

— Наркоманы! — уверенно вдруг заявил какой-то мужчина. — На дозу им надо, так они и грабят среди бела дня…

— Это разбой! — проверещал резкий женский голос. — Уголовная статья «разбой»!

Я подумал, что в данном случае события в течение одной минуты пробежали сквозь три стадии хищения: кража, грабеж, разбой, такая вот картина… И объяснил Танку, что ситуация была критическая: я бы не успел обежать его и пойманного, чтобы нейтрализовать второго, тот бы скорее нанес удар ножом сзади. Единственный выход был — отпустить первого преступника.

Очевидцы некоторое время возбужденно обсуждали происшествие.

— Спасибо, ой, спасибо вам… — причитала блондинка, но что мы с Танком скромно отвечали — ну, мол, а как же иначе, и все такое… Уверенный мужик пустился авторитетно рассказывать о наркоманах, промышляющих в центре Москвы, а на Арбате особенно — здесь очень легко скрыться, вот эти двое, скорее всего, просквозили в кафе через служебный выход, растворились в приарбатских закоулках, и теперь их никакой черт не найдет… А может, и владельцы кафе здесь при делах! — пустился в версии доморощенный сыщик. Имеют долю с этих ограблений!..