Ночь, которой не было - Бэлл Марселла

Усадив девушку в большое кресло, Себастиан отправился в прилегающую кухоньку, чтобы приготовить чай и сладости. Принеся угощение, он устроился во втором кресле, напротив гостьи, и принялся наблюдать. Может, им не стать любовниками, но на дружбу надеяться можно? Вот Дженна выбрала конфету и положила ее в рот.

- Божественно, Себастиан! Я никогда не пробовала ничего подобного. Кажется, я чувствую вкус каждого ингредиента по отдельности: ваниль, миндаль и этот мягкий кремовый шоколад…

Дженна откинулась на спинку кресла и в наслаждении закрыла глаза. Криво улыбнувшись, Себастиан произнес:

- Рад, что тебе нравится.

Он не мог отвести от нее взгляда точно завороженный, и ее удовольствие только сильнее притягивало, заставляя его позабыть о самоконтроле. Вот Дженна открыла смеющиеся глаза, и в их глубине словно зажглись огоньки, превращая их из темно-карих в янтарные. Не скованная раздумьями и обязанностями, она светилась, как никогда прежде.

- Может, выберешь книгу? - предложил Себастиан, чувствуя, что балансирует на грани потери здравого смысла и не желает останавливаться.

Дженна обвела глазами полки, не переставая улыбаться.

- Я так долго собиралась прочитать эту, - сказала она, протягивая руку и дотрагиваясь пальцем до переплета.

Себастиану показалось, что она коснулась его кожи. Испугавшись собственных желаний, он встал и направился в дальний угол, чтобы не глядя выбрать книгу. Здесь стояли те издания, которые он знал и любил, мог перечитывать сколько угодно раз и в любом состоянии. Взяв наугад книгу с полки, он посмотрел на название - «Современник в поисках души» - и едва не рассмеялся, настолько точно оно описывало его состояние.

Вернувшись к креслу, он увидел, что Дженна уже погрузилась в чтение, и оказалось, что находиться рядом, когда ее энергия и обаяние направлены не на него, гораздо легче. Себастиан какое-то время смотрел на нее, переворачивающую страницы; изредка она подносила к губам чашку или конфету, словно позабыв обо всем окружающем. По-видимому, чтению она отдавалась, как и остальным занятиям, целиком.

Какое-то время они сидели и читали, достаточно долго, потому что когда Себастиан в очередной раз потянулся к чашке, то обнаружил, что кофе остыл. Ставя ее на поднос, он вдруг поймал на себе насмешливый взгляд Дженны.

- Уже поздно для кофе, - тихо произнесла она, и стало ясно, что она смотрит на него уже давно.

Себастиан ощутил себя неловко, как и всегда при мысли о том, что рядом с этой девушкой он слишком быстро расслабляется. Улыбнувшись, он ответил:

- Для кофе никогда не поздно.

- Ты же не уснешь всю ночь.

- Нет, для такого мне нужно вливать кофеин в вену, - усмехнулся Себастиан.

- Похоже, у тебя уже зависимость, - поддразнила Дженна.

- Можно и так сказать, - шутливо отозвался он. - Вот такой я человек, поддаюсь соблазнам. Это семейное.

Помолчав, она попросила:

- Расскажи мне о своей семье.

Это не было требованием, скорее, робкой просьбой. По-видимому, Дженна не хотела давить, но не в силах была совладать с любопытством. Еще бы - история его семьи теперь касается и ее.

Себастиан не стал сопротивляться, но не знал, с чего начать. Как открыть суровую правду о тех ошибках, что совершили его родители, так, чтобы Дженна поняла: его правила и ограничения созданы для того, чтобы защитить ее же саму от повторения этих ошибок и не портить этим жизнь их ребенка? Эта девушка совсем не походила на его отца и мать: она была невинна, открыта и не знала, что такое манипуляции. Она была уникальна. Но что, если даже у ее способности понимать окружающих есть границы? Себастиан боялся, что, поведав ей историю своей семьи, увидит в ее глазах осуждение за ту роль, что ему досталась.

В возрасте десяти лет - тогда он уже учился в интернате три года и навещал его только отец всего лишь раз в году, потому что мать не любила огромное мрачное здание австрийской школы, где учился сын, - Себастиан перестал надеяться на то, что однажды у него будут нормальные отношения с родителями - такие, какие он видел у ровесников с их семьями. У их родителей при взгляде на детей лица буквально светились - Себастиан же точно знал, что мать никогда не смотрела на него так. Впрочем, отец тоже. И вот спустя три года жизни вдали от дома - по сути, жизни в одиночестве - Себастиан понял, что он попросту не нужен своей семье. Только стоит ли рассказывать это Дженне?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Он произнес первое, что пришло в голову:

- Моя мать изменяла отцу.

Дженна застыла. Глаза ее, казалось, сделались огромными и черными, но в них не было холода или презрения. Наоборот, они светились теплом и сочувствием, согревая Себастиана.

- Мне жаль, - просто ответила она.

Себастиан только пожал плечами.

- Ты здесь ни при чем, тебе не за что извиняться.

- Это и стало причиной разрыва твоих родителей? - спросила Дженна, словно не слыша его.

Себастиан отвел глаза, попытался усмехнуться, но ничего не вышло.

- Нет.

- Что случилось?

- Поначалу отец делал вид, что не замечает. Когда это стало невозможно, они разошлись, и оба прожили недолго.

- А ты?

- Поначалу они использовали меня для манипулирования друг другом. Потом отослали в интернат, и я почти не приезжал домой. Когда мне было тринадцать, умерла мама. Потом я находился в интернате круглый год до тех пор, пока мне не исполнилось восемнадцать. Тогда умер отец. Учеба в университете и ранняя юность… были весьма бурными.

- Ты был очень одинок, - произнесла Дженна. Голос ее был исполнен сочувствия - казалось, она готова крепко обнять его и не отпускать. Это пугало и успокаивало одновременно.

Улыбнувшись краешком губ, Себастиан ответил:

- По сравнению с твоим детством, наверное, да. Но… жители столицы привыкли к подобной жизни. Это не самое страшное.

- Что может быть хуже?

Дженна была так искренна в своем порыве узнать правду, что было невозможно не отвечать ей.

- Не понимая, что отец уже все знает, я попытался рассказать ему правду. Боялся, что он мне не поверит, поэтому я собрал доказательства: фотографии, сообщения, которыми мама обменивалась с любовниками. Я собрал все и показал отцу.

- Себастиан, это ужасно.

Сухо усмехнувшись, Себастиан кивнул:

- Да, мать очень четко это мне дала понять.

Дженна нахмурилась, брови ее сошлись на переносице.

- Я вовсе не имела в виду, что ты совершил что-то плохое, я хочу сказать, это ужасно, что тебе пришлось так поступить. Что твой отец был вынужден сказать матери о том, кто сообщил ему правду.

Себастиан кивнул:

- Да, он сказал ей все, включая то, что я плакал, когда рассказывал. Он просто пытался пристыдить ее, но она обозвала меня плаксой и ябедой и спросила, как я мог так поступить с матерью. А потом ушла.

- Сколько лет было тебе?

- Семь.

- И твой отец позволил ей все это сказать? - с ужасом спросила Дженна.

- А почему нет? Он никогда не мог постоять за себя, не говоря уже обо мне. Все во имя спасения любви… и семьи. Моя мать была единственным человеком, кого отец по-настоящему любил. После того как она ушла, он сказал мне, что я виноват в том, что шпионил за ней, что вынудил ее уйти, и теперь нам нужно сделать все, чтобы ее вернуть.

Дженна была растеряна, и такая боль была написана на ее лице, что Себастиан поспешил добавить:

- Это было давно, теперь все хорошо. И пожалуй, нам пора ложиться спать.

Он быстро свернул свой рассказ еще и потому, что понял, насколько откровенным он был и куда бы мог зайти, не оборвав себя на полуслове. Дженна, поднявшись с кресла, еще раз пытливо посмотрела ему в лицо, а потом, приложив ладони к его щекам, легонько поцеловала и взяла за руку.

- Не скажу, что все хорошо, но спасибо, что поделился.

Конечно, подумал Себастиан, у нее возникнут еще вопросы. И верно - Дженна задумчиво произнесла:

- Почему же они не расстались? Почему остались вместе, когда было очевидно, что о любви не идет и речи? Это же явно было вредно для тебя.