Жанна Ладыжанская и тайна трёх пицц - Оксана Михайловна Иванова-Неверова

class="p1">Мы вышли в коридор, и мои глаза сошлись в щёлочки. У столовки дежурил крепыш. Вот мерзавец!

– Проголодался?! – крикнула я ему. – Я тебе выдам знатного леща!

Я рисковала. Но профессиональным сферическим зрением успела заметить у подоконника Борю Полянина. Сейчас мы закрепим результат с устрашением крепыша. Борю знает вся школа. Боря – кандидат в мастера спорта по самбо, собирается в спортивный институт.

Я схватила Лапшина за рюкзак и поволокла за собой.

– Молчи! – велела я ему по дороге. – Говорить буду я.

Я пёрла к Полянину, словно только меня он и ждал. Словно мы частенько вот так запросто пересекались в коридоре и перебрасывались шуточками. Я помахала Боре рукой.

– Круто ты вчера! – крикнула я заранее, чтобы подлец крепыш услышал. – Я же говорила, что так и будет!

Полянин смотрел на меня, как… многие. Как папаша Степанова. Или как женщина в маршрутке, которой я на упаковку яиц нечаянно села. Я подтащила к Боре Лапшичкина и на всякий случай наступила Игорьку на ногу – несильно, исключительно в рамках контроля.

– Привет! – сказала я Полянину, широко улыбаясь.

– Э-э… – сказал он. – Ну.

– Я вот что, я тебе сейчас объясню. Видишь того крепыша? Вон там пасётся, шкерик такой, видишь? – Я указала рукой на крепыша и убедилась, что он наблюдает за нашим разговором.

Крепыш натянул капюшон и сделал вид, что читает бумажки на стенде. Ну да, почитай-ка, почитай, сколько там калорий в манной каше. Лапшин дёрнул ногой под моим ботинком, и я вернулась к разговору.

– Борис, – обратилась я к Полянину.

Ведь так разговаривают со взрослыми людьми. Не Борька-самбо же его звать.

– Борис, – сказала я. – Я Жанна. Жанна Ладыжанская. У меня есть детективное агентство «ЛаЖа». Если тебе вдруг потребуется что-то найти или кого-то раскрыть, обращайся. Гарантирую полную секретность.

Полянин осоловело перевёл взгляд с меня на Лапшичкина. Придурковатое выражение на лице Игорька не содействовало имиджу моего агентства. А приоткрытый лапшинский рот, увы, не гарантировал секретности.

– Я сама работаю, – на всякий случай пояснила я. – Одна.

– Ага. – Полянин откинул чёлку. – А этот что?

Он качнулся в сторону крепыша, который одним глазом косил на нас, а другим высматривал, куда бы безопасно отползти.

– Да ничего, – обронила я. – Болван какой-то. Ну… пока, а то урок скоро.

Неловко было оставлять Полянина в недоумении, но действительно начинался урок, а я до сих пор ещё не забрала свой рюкзак со стола для потерянных вещей.

– Жан, – пропыхтел Лапшин, с трудом поспевая за мной.

– В жбан, – огрызнулась я, но тут же сжалилась.

Игорёк не виноват, что получился такой тютей у мамы и бабушки. Я их понимала. Был бы у меня такой пухлощёкий неприспособленный сынишка, я бы его вообще на домашнее обучение перевела. Чтобы сидел в укрытии и кушал мяконькие котлетки.

– Игорёк, – вздохнула я. – Всё будет хорошо. Тётя Наташа – мировой человек, она тебя простила. Я буду молчать, обещаю.

– Но… как же ты сама тогда? Ведь все на тебя думают.

Да уж, волевого поступка от Лапшина ждать не приходилось. Это только в кино нытики вдруг становятся сильны духом, гордо вскидывают голову и признаются в содеянном. Мол, пошли по кривой дорожке, был такой косяк.

– Мне без разницы, – заверила я. – Я сама себе думатель и оценщик. Друзей у меня нет, потерять я их не могу. Я одинока, как варан в аквариуме. Я – Жанна Лады…

Блин, опять меня понесло. На самом деле разница была. И ещё какая! Но самоутверждаться за счёт слабаков ещё ни один Ладыжанский себе не позволил. И я не стану. Пусть они живут, как хотят. А нам, обречённым на одиночество, нет дела до мирской суеты…

– СТОЯТЬ! – завопила я.

Суета всё же ворвалась в мою жизнь в виде Степанова и Корнеева с моим рюкзаком.

Толик отдал мне рюкзак и протянул какой-то листок.

– Это уравнения, – пояснил он. – Ты же не делала, наверное. Вдруг вызовут…

Это он мне при Степанове говорит. Мне – суперагенту – передают шпоры при всём честном народе.

– Толик-Толик… – протянула я.

Он смотрел на меня, не понимая, и вдруг…

– Жан, а я вспомнил, где у тебя кубок стоит. Ну, за красоту. На этом, на фортепьяно!

Полный финиш, Толик. А чего сразу не на контрабасе? Кстати, надо погуглить, чем пианино от фортепьяно отличается. Ну, чтобы понимать, на чём конкретно стоит мой Ленки Чижовой кубок.

– Ладно, – сказала я, невзначай забирая у Толика листок. – Если вы двое хотите сделать хоть что-нибудь хорошее в своей никчемной жизни, я советую вам Лапшина!

Толик с Андреем переглянулись.

– Я его сегодня на помойке нашла, – сообщила я.

И, по-моему, это всё объясняло.

– Мы должны за ним присмотреть? – догадался Толик.

Всё же Корнеев неплохо натренировался меня понимать. В целом, не такой уж он зацикленный на себе ботан – видит всё-таки, что у Игорька на лбу написано «присмотри за мной».

– Присмотреть, да. – Я одобрительно кивнула Корнееву. – И, может быть, подружиться. Не всем же влачить одинокое существование. Игорёк, кстати, на многое готов ради дружбы. Это я вам как профессионал говорю.

Краем глаза я заметила плывущую по коридору Полину-топ. Не объясняясь, я развернулась и ушла в туман. В смысле в класс. Поэтому не расслышала толком, как Толик сказал Андрею:

– Ты не подумай, она нормальная. Просто… вечно каких-нибудь помоечников опекает…

Глава 17. ТОП vs ЛаЖа

Работа поглотила меня целиком. Половину географии я просидела обдумывая ни разу не климатические пояса. Кто-то изобразил на задней доске пиццу и пожирающий её рот с двумя косами. Я заметила рисунок в середине урока, хотела встать и стереть, но… вспомнила, кто я. Профессионал. Носитель истинного знания. Жанна Ладыжанская. Я не унижаюсь до нелепых оправданий. Когда-нибудь им всем, этим беспечным художникам, будет стыдно. И я, так и быть, прощу их с высоты своего жизненного опыта. Но только не Полину-топ.

Она, кстати, на следующей перемене демонстративно стёрла рисунок под одобрительным взглядом Корнеева. Молодец, что я могу сказать. Отлично держит марку. Я таращилась на неё всю математику, не понимая, как так вышло, что она меня переиграла.

В конце концов математичка попросила у меня домашнюю работу. Я сунула ей под нос листок Толика и сказала, что тетрадь закончилась, а чистой дома не было, сегодня куплю, а папе я не могла позвонить, потому что он и так много работает и до