Жанна Ладыжанская и тайна трёх пицц - Оксана Михайловна Иванова-Неверова

он.

Да-а-а… Полине-топ он подходил идеально. В каком-нибудь американском кино они стали бы королём и королевой школы. Ладно, хватит себя терзать.

– Пока, мальчики.

Я взмахнула котлетками и, как мне показалось, уверенной походкой отправилась к остановке.

Кто-то сдавленно жанкнул мне вслед, но я только косами тряхнула. Я – Жанна Ладыжанская. И дело для меня важнее собственных предпочтений. Ясно, что я предпочла бы нарисоваться в школьном дворе под руку со Степановым, но… Не надо мне фейковых симпатий. Мне нужен настоящий час икс.

В общем, в школу я с ними не пойду.

И объяснять, почему, – не буду. Пусть идут себе сами. В конце концов, у них есть много общего. Например, Токарева, которую им придётся как-нибудь совместно обожать, не убивая друг друга. Про одинаковые куртки я вообще молчу. Если бы Толик умел смотреть на вещи шире, то мог бы походя выяснить про выпечку в собственных карманах. Но… кто-то просто не способен ориентироваться в мире тайн и загадок. Некоторые люди вынуждены влачить унылое, скучное существование. Банально и предсказуемо влюбляться в блонд-каре и ошибочно выбирать детективное агентство по названию.

За остановкой я переждала, пока поток школьников унесёт с собой моих несостоявшихся друзей, и отправилась вслед за ними. Только не в раздевалку, а в столовую. Куртку я оставила на стуле у дверей, чтобы, во-первых, не пугать поваров антисанитарией. А во-вторых, не так очевидно являть собой человека, прогуливающего первый урок.

Милая женщина, повар Наталия Сергеевна – да, я потрудилась узнать на сайте школы, как зовут сотрудников столовой, – впервые мне улыбнулась.

– Ну как? – спросила она.

– Справляюсь потихоньку. – Я серьёзно кивнула и вытащила из кармана изъятые у Толика финансы.

Вместе с моими негустыми накоплениями их должно было хватить на то, чтобы рассчитаться за ворованные сосиски и, может быть, даже за пару пицц. Почему я решила это сделать? Потому, что каждый человек должен отвечать за свои косяки. А иногда, если этого требуют обстоятельства, – и за чужие.

– Я хочу заплатить, – объяснила я. – За что хватит. Я не точно знаю, сколько украдено.

Наталия Сергеевна посмотрела на деньги и вытерла мокрые руки о передник.

– Я возьму, Жанна Ладыжанская, – сказала она без усмешки. – Это не обязательно для меня. Но я вижу, что обязательно для тебя.

– Тётя Наташа, душечка! – воскликнула я.

Не знаю, откуда взялась эта «тётя» и «душечка». Наверное, Чехов подучил. Просто у меня на глазах чуть слёзы не выступили от разных чувств! Меня запомнили – раз. Попытались понять – два. И три – я вдруг почувствовала, что всё у меня получится.

– Пожалуйста. – Я потянула её за руку и заставила сесть: – Выслушайте! Это такой вопрос, что его никак нельзя выносить на публичное обсуждение. Такой вопрос, что… материнская душа не выдержит!

Я рассказывала ей про два инфаркта, и она не перебивала. А только вздыхала иногда. И время от времени взглядывала на меня с удивлением.

– В общем, мне кажется, он придёт. – Я трясла головой, как собачка на приборной панели авто. – Вы только… дайте ему это провернуть. И сразу наберите мне. Я знаю, что делать!

Тут я, конечно, погорячилась. Что делать, я пока не знала. То есть не знала, что буду делать, когда мои подозрения подтвердятся. Кроме того, они казались мне самую чуточку безосновательными. Можно ли думать о человеке дурно только потому, что его поведение напрягает? Полина-топ никогда бы не действовала исходя из таких вводных. Но… мне не нужны чужие примеры, чтобы идти своим путём!

Глава 15. Тля кукурузная

Через дорогу от школьного спортзала было кафе. Тусили в нём, по большей части, студенты и прогульщики-старшеклассники. Потому что приличные люди не особо хотели обедать с видом на школьную мусорку. А она как раз отлично обозревалась с места у окна. Меня этот вид, честно скажу, вдохновлял.

Я собиралась пристально любоваться им часок-другой – до большой перемены. При неудачном раскладе – до конца уроков. Правда, я всё же надеялась, что ожидаемое событие случится не так поздно. В конце концов, несмотря на профессиональную занятость, хоть какое-то образование я должна получать.

Я оставила себе денег на чашку кофе. Сглупив, я выпила его залпом и теперь сидела разглядывая застывающие на стекле остатки пенки.

«Жанна! Я ничего такого не думаю!» —

написал мне Толик Корнеев, и я с мстительной радостью проигнорировала этот крик души.

Ничего такого не думать надо было вчера. Я и без сопливых знаю, что пиццы спёрла не я. Пусть-ка поварятся в своей вине, пообщаются на досуге с Полиной-топ, обсудят, так сказать, наши конкурентные преимущества.

Ага, вот оно! Сообщение от Наталии Сергеевны: «Был. Взял». Я схватила телефон и активировала видеосъемку. Если мои догадки верны и Лапшин выбегал на улицу в день кражи не полюбоваться на мусорные баки, то очень скоро я зафиксирую факт приёма-передачи.

Первым из двери спортзала, испуганно озираясь, вывалился Игорёк. Рукой он придерживал карман толстовки и ёжился от холода. Вообще-то, зная слабое Игорёшкино здоровье, тут могло бы быть два раза по два инфаркта. Мама и бабушка вживили бы ему микрочип, если бы знали, как небрежно Лапшичкин обращается со своим организмом.

Игорёк спрятался за мусорку – на полном моём обозрении – и оглянулся. Вальяжной походкой к нему подгрёб крепыш. Хлопнул по плечу, протянул лапу, и Лапшичкин выложил на неё пирожок и шоколадный батончик. Они о чём-то заспорили. Игорёк попытался взять батончик, но крепыш дал ему затрещину, спрятал шоколадку в карман, а пирожок заглотил.

А ведь я знала! Знала, что этот Тимон-крепыш, тля кукурузная, пожирает чужую еду. Игорька холили и лелеяли в четыре руки. Деньги на столовку у него были всегда: его бабушка не могла допустить, чтобы внук ходил полуголодным. То есть купить еду для Лапшина – не проблема. Но зачем-то он её воровал. Да ещё и терпел, не надкусывал.

Я выбежала из кафе, перелезла через забор и бросилась догонять Игорька. Я настигла его в проходе у раздевалок. Он тащился, волоча ноги, понурый и бледный. Надо понимать, в последние дни Игорёк жил впроголодь.

– Лапшин! – окликнула я. – Одолжи на булочку.

Он покраснел и развёл руками. У Лапшина занимали все и всегда. Сколько бы он ни ел, немного карманных денег у него обычно оставалось. Но сейчас…

– Эта тля и деньги у тебя отбирает?! – взвилась я.

– Деньги мои, – буркнул Игорёк. – Я их