Костяной склеп - Линда Фэйрстайн

— Нет, конечно, нет. Если бы мои люди случайно наткнулись… но никто ничего не находил. — Он повернулся к коллегам. — Не стоит обсуждать это с подчиненными. Понимаю, это не входит в вашу компетенцию, но Пьер обещал мистеру Чепмену показать сегодня хранилища. Не будете ли вы столь любезны провести туда детективов?

Пост проявил готовность сопровождать нас, а Анна Фридрих демонстративно глянула на свои часы и промолчала.

— Вы сами убедитесь, какую сложную задачу вы перед нами ставите, детектив, — вздохнул Гейлорд. — К сожалению, почти невозможно установить, где именно находился экспонат в тот или иной отрезок времени за последние полгода. В наших силах лишь попытаться. Вы намерены искать среди нескольких миллионов экспонатов, милости прошу. А пока я передаю вас в руки Анны и Эрика.

Вручив Эрику металлическое кольцо, на котором болталось около дюжины ключей, Гейлорд вышел из комнаты.

Чепмен достал из кармана сотовый телефон, чтобы проверить, нет ли новых сообщений.

— Можете на время забыть о мобильной связи, детектив, — сказала Анна Фридрих. — Мы находимся глубоко под землей, вне зоны приема сигнала. К тому же в фундаменте много стальной арматуры. Когда приходится задерживаться на работе, для меня это сущее наказание.

Майк подошел к телефонному аппарату в углу и набрал номер Мерсера Уолласа, который уже был на месте.

— Ты только не говори своему боссу, чем я хочу тебя озадачить. Не исключено, что кому-нибудь наверху эта возня может не понравиться. Проверь в своем архиве «61» весну — лето прошлого года. Тридцать четвертый округ. С жалобой обратилась Катрина Грутен. Женщина, белая, около двадцати восьми лет. Если добудешь копию ее дела, Куп угостит нас обедом в?.. — Чепмен глянул на меня, ожидая ответа.

— В «Примоле».

— Ты слышал? Жди нас там после семи.

Жалоба, оформленная в соответствии с протоколом «61» нью-йоркской полиции, вместе с рапортом детективов ляжет в основу дела о нападении на Катрину Грутен. Если ареста по делу произведено не было, то из этих бумаг мы узнаем почему.

— Ну что, начнем? — спросил Эрик Пост, и мы все покинули комнату. Майк шел рядом с ним, мы с Анной следовали за ними, а замыкал шествие Лиссен.

— У каждого музейного отдела в подвале свое хранилище, это акры и акры подземных помещений.

— Подковерная возня по поводу дележа территории случается?

— Не без этого, детектив… Египетские галереи мистера Гейлорда были всегда на особом счету у публики. И его хранилища занимают огромнейшие площади. Сами посудите, гигантские скульптуры, фрагменты настоящих храмов и мавзолеев. Дендур перевезли сюда из Асуана в виде шестисот восьмидесяти двух громадных фрагментов, пока из них не воссоздали то, что вы теперь видите.

Когда мы остановились перед очередной дверью, Эрик Пост достал связку и отыскал соответствовавший номеру комнаты ключ. Перед нами на стеллажах простирались бесчисленные ряды предметов, связанных с погребальными церемониями. Одни лежали на полках, другие выглядывали из приоткрытых ящиков. Многие экспонаты были обернуты в полиэтилен, но сотни и сотни не были ничем прикрыты и покрылись пылью.

— Насколько я помню, у Гейлорда в музейных залах выставлено около тридцати шести тысяч экспонатов, а сколько находится здесь, остается лишь гадать.

Майк прохаживался по узким проходам, приглядываясь к биркам и этикеткам, прикрепленным к экспонатам, затем обратился к сотрудникам музея:

— Тут вся египетская коллекция?

— Здесь хранится далеко не все, потому что она просто колоссальна, а размеры многих экспонатов требуют более просторных помещений, чем эти.

— И где же они? — уточнил Майк.

— Например, в хранилище исламского искусства. Там не громоздкие экспонаты — древние книги, миниатюра, керамика… То же самое и с коллекцией музыкальных инструментов. В общем, это у нас иногда практикуется — пристраивать в других залах части каких-нибудь объемных коллекций, будь то египетские реликвии или наследие американских индейцев.

— Другие руководители отделов не возражают против того, чтобы Гейлорд использовал их хранилища?

— Нет, конечно. К тому же он не один, кто посягает на чужие владения. В моем собственном отделе тысячи и тысячи картин. А мне еще нужны реставрационные помещения. Вот и идешь к доброму соседу, у которого есть свободные площади, и стараешься внедриться на его территорию.

Майк вернулся к нам.

— Некоторые экспонаты даже не пронумерованы. Просто свалка какая-то.

— Не забудьте, детектив, что в музее стажируются студенты и молодые ученые. Их хлебом не корми, лишь дай покопаться в древних сокровищах в надежде сделать сенсационное открытие. Они-то и помогают нам разбирать этот хаос. К тому же, уверяю вас, абсолютно все экспонаты музея каталогизированы и любой из них можно отыскать. По крайней мере, мы привыкли так думать.

— А тот саркофаг, в котором нашли мисс Грутен, вы о нем знаете?

— Мы о нем узнали от мистера Гейлорда буквально перед вашим приходом, — ответила Фридрих.

— Почему же никто не может сказать, где он хранился все это время? — удивилась я.

— Просто вариантов его местонахождения может быть несколько, мисс Купер. К концу недели их станет меньше, — сказал Эрик Пост, поигрывая связкой ключей. — Мистер Лиссен и мисс Дрекслер обещают просмотреть все документы. Данное хранилище — только один из вариантов.

— Это почти как пытаться найти монету, упавшую на площади Центрального вокзала, — заметил Чепмен, зарисовывая в своем блокноте схему хранилища.

— Я вам покажу и другие залы, где обычно размещают части египетской коллекции. Полагаю, мы должны искать пропавшую мумию, не так ли, детектив? — спросил Эрик, направляясь к выходу.

— Кстати, а вы сам саркофаг хорошо осмотрели? — поинтересовалась Анна. — Если его готовили для бестиария, он какое-то время мог находиться в Музее естествознания, куда его отвозили на экспертизу и фотосъемку.

— На экспертизу? — удивился Майк.

— Чтобы убедиться в его аутентичности. Однажды у нас случился конфуз. Устроили большую выставку, и выяснилось, что известное произведение искусства подделка.

— А зачем вообще выставлять этот гроб?

— Некоторые саркофаги Древнего Египта украшены замечательными изображениями животных, причем не только те, что принадлежали членам царской семьи. Даже на саркофагах попроще встречаются очень интересные сюжеты и образы, например, бабуин, молящийся какому-то богу, гиппопотам, покровитель беременных женщин, или кобра, обвившаяся вокруг солнца, только не помню, что она символизирует. На многих погребальных предметах изображали также соколов, скарабеев и кошек, которые считались у египтян священными животными.

— Сомневаюсь, что кто-то захотел морочить голову перевозкой такого саркофага в Музей естествознания, — заметил Эрик Пост.

— Но туда и обратно каждую неделю перевозилось столько всяких экспонатов, и даже очень массивных, — возразила Анна. — И кто-то из сотрудников музея должен был его внести в список экспонатов, отправляющихся за океан. Я попрошу Мори проверить данные о межмузейном обмене.

Мы снова оказались в длинном мрачном коридоре, по которому прошли где-то с квартал, не меньше, затем свернули за угол и очутились перед следующей дверью. Эрик повторил манипуляции с ключами, открыл дверь и пропустил нас вперед. Стены помещения от пола до потолка занимали полотна в застекленных рамах. Освещение тут было матовым, и ни на одну из сотен картин не падал прямой свет. Мы, без всякого сомнения, попали в хранилище европейской живописи, вотчину Эрика.

— Картины проще хранить. Они, конечно, могут быть разными, но для каждой найдется место на стене. Вести учет в своем хозяйстве мне действительно гораздо легче.

Майк снова стал расхаживать вдоль длинных рядов экспонатов, изучая ярлыки и зарисовывая схему помещения.

— Куда ведет эта дверь? — Голос Чепмена донесся из дальнего угла хранилища.

— Она открыта, детектив. Можете смело входить.

Мы пошли на голос Майка и увидели, что он уже находится в смежной комнате, размером примерно с мой кабинет. Это была столярная мастерская, где на верстаках лежали какие-то доски и незаконченные рамы.

— У каждого отдела в его хранилище есть мастерские. В одних ведутся реставрационные работы, в других — делают рамы или чинят старые, — объяснил Эрик.

— Значит, эта мастерская не единственная? — спросил Майк, очевидно, представив себе количество подсобных помещений в каждом из громадных хранилищ. Слова Пьера Тибодо о нескольких миллионах экспонатов, скрытых в музейных закромах, обретали неумолимую реальность.

— Разумеется, нет, их около дюжины. Часть мастерских расположена в этом здании, другие — в помещениях, которые мы арендуем.