Демидовы: Столетие побед - Игорь Юркин

Думаем, соображений метауровня, которые бы инициировали процесс, у власти действительно не было. Не было новой предварительно обдуманной промышленной политики, она рождалась одновременно с действиями или слегка отставала от них. А что точно было — это головная боль от чужих свар, входить в суть которых не хотелось, была вера в организационные способности тульского кузнеца, который и дело знает, и разрулить межличностные конфликты сумеет. Было обещание «я тебя не оставлю», о котором, конечно, можно было бы и позабыть, но повода для измены слову не было. Много чего было, но только не стратегических идей в области экономики.

Для судьбы Демидова (шире — Демидовых) этот указ имел не меньшее значение, чем прежде — передача ему тулицкой мельницы и разрешение ее перестроить. Указ предписывал «Верхотурские железные заводы на Нейве реке… отдать во владение ему, Никите, и ставить ему с тех заводов в… казну… воинские припасы, пушки, мартиры, бомбы, гранаты». Предприятие, как видим, передавалось ему именно во владение, а не в аренду на десять лет, как еще недавно просил он сам. Расходы казны ему предстояло компенсировать продукцией. (Фактически выходило, что он получил долгосрочный беспроцентный кредит, который к тому же можно было отдавать в натуральном выражении.) Как и прежде, он прочно держался за государственный заказ, а тот в тех условиях был только военным: артиллерийские орудия и снаряды. Его не пугало, что казна могла задержать оплату. Для Никиты, а позже и для Акинфия, наличие за казной долга будет использоваться в качестве средства добиваться в диалоге большей ее сговорчивости. Это был опасный путь, требовавший ума, терпения, изворотливости, однако Демидовы, решившись ступить на него, показали, что он вполне проходим.

Но Демидов получил не все, о чем просил. Не получил, в частности, права покупать к уральскому заводу крестьян. Для него это, вероятно, не было слишком большой потерей, поскольку такое право предоставлялось ему указом, касавшимся Тульского завода. Вероятно, он полагал, что пока крепостных можно будет перевозить из-под Тулы (что и делал), а позже вопрос как-то решится. И опять не ошибся.

И еще одно, важное. По договоренности, приобретая Невьянский завод, Демидов терял завод Тульский, переходивший к казне (и он, и казна за полученное должны были со временем расплатиться). Так приход на Урал становился для Никиты Антюфеева еще и прощанием с родной Тулой. Во всяком случае, именно так тогда казалось.

Демидовы на Невьянском заводе

Указ о передаче Невьянского завода Никите Демидову был дан, и вот уже в апреле 1702 года первое задание новому владельцу: к «предбудущей весне» отлить на нем по 200 пушек двух калибров и доставить их по полой воде к Москве или куда впредь будет указано[109]. Учитывая, что завод еще предстояло принять, а после наладить на нем работу (известия о неполадках и неустройствах на нем, несомненно, тревожили), задание было не из простых.

Отправиться на Урал сразу Никита не смог. Тульская оружейная слобода занималась в это время изготовлением крупной — восемь тысяч фузей — партии оружия для казны. Испокон веку действовавшая здесь система организации работы, при которой главными регуляторами выступали слободской староста и его товарищи, с таким объемом работы не справлялась, начала давать сбои[110]. Наладить работу поручили Демидову. Такое решение нарушало традиционный регламент. Подобными делами должна была заниматься система слободского самоуправления. Демидову, и прежде ее сторонившемуся, взвалить на себя работу старосты сейчас было тем более не ко времени. Подозреваем, что его согласие заняться этими фузеями было платой (не единственной!) за Невьянский завод.

На Урал он послал своего приказчика Емельяна Ксенофонтова. Он прибыл в Верхотурье 2 мая, а 13-го приступил к приемке завода. Тот был на ходу, но за недостатком угля домна стояла. Вслед Ксенофонтову Никита послал сына Акинфия, отправившегося из Тулы 13 июля и прибывшего на место 8 сентября. Он сразу занялся домной, и через несколько дней она была задута. В начале августа на Урал наконец выехал и сам Никита[111].

Невьянский завод, каким он был принят демидовским приказчиком к 20 мая, масштабом здесь построенного не поражал. Плотина длиной 101 сажень (около 220 метров), высотой три сажени. Кирпичная домна высотой четыре сажени. Доменный амбар. Две молотовые, одна на ходу, другая недостроенная. Два угольных сарая и сарай для припасов. Кузница с тремя горнами. Огороженный «государев двор» (здесь жили приказчики) с двумя соединенными сенями жилыми избами, изба «приворотная», амбар, баня. Задний двор с конюшней, избой и кладовой. Жилая изба для мастеров-кирпичников. Десять изб для житья мастеровым людям, три — для приезжих работных людей, для них же еще одна баня. Имелись в наличии небольшие запасы сырья (руда, в том числе магнитная, дрова, уголь, известь), строительных материалов (бревна, доски, кирпич), различный инструмент. Из готовой продукции оставались 34 тысячи пудов чугуна и четыре несверленые пушки. На момент передачи на заводе находилось 27 человек производственного персонала, 22 из них были приезжими («московской присылки»), в том числе плотинный мастер[112], едва ли не самый важный специалист на стадии пуска.

Из сухого перечня неясно, в какой степени предприятие в описанном его состоянии было готово к работе. Судить об этом позволяют ответы Никиты, в начале 1703 года спрошенного в Сибирском приказе, может ли он взяться за изготовление фузейных замков по образцу показанного ему «свейского». Демидов тогда отвечал, что Тульские заводы у него взяты, а «на Верхотурских де заводах делать ему нельзя для того, что де те заводы в совершенство не приведены». Сложное хозяйство нужно было отлаживать, его элементы — притирать друг к другу, согласовывать. Демидовы на Невьянском заводе — это не только сразу же заведенные на нем новые порядки, это и немедленно затеянная основательная его перестройка, усовершенствования. А ведь параллельно нужно было выполнять задания казны — и данное при передаче завода, и новые. Отлить несколько десятков пушек удалось (две плюс партию железа отправили еще в январе), но в весеннюю навигацию смогли отправить только боеприпасы и железо[113]. По высокой воде реки Чусовой ушли в Москву пушки одного казенного Каменского завода. Следом еще неудача: не демидовскими мастерами строенная плотина весной 1703 года была повреждена паводком, и завод снова остановился. Хозяин вынужден был его ремонтировать и одновременно, расширяя, перестраивать.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});