Под глифом "Бесконечность" (СИ) - Морох Ольга

— Вот так.

— Сколько вы ввели?

— Полтора кубика, скоро очнётся.

Наручники снимают, но руки сразу укладывают вдоль тела, и кисти обхватывают мягкие, но крепкие захваты. К локтю прижимаются и входят под кожу гибкими иглами диагностические щупы. Точно такие втыкаются в спину вдоль всего позвоночника, и последний — в основание шеи.

— Надо сделать томографию, возьмите биоматериалы на диагностику.

Свет загораживает чья-то голова. Вик открыл глаза, пытаясь сосредоточить взгляд на чужом лице.

Кажется, Линц. Против света плохо видно.

— Здравствуйте, господин-н Вен-ндетто. Это я пре-ррвал ваш вояж. Вернее, это бы-л мой пл-лан по привед-дению вас ко мне.

— Зачем? — вроде бы и сказал, но пересохшее горло выдало только сипение и хрип.

— Это очень — очень интер-ресный вопрос. Я отвечу, когда вы от-тветите мне, — и Линц склонился к самому лицу. Захваты на затылке крепко держали голову в неподвижном положении.

— Твой позывной?

Вик открыл рот, но не смог ответить. Виктор. Его зовут Виктор. Виктор. Вик. Но это знание стиралось, разваливалось прямо в воздухе.

— Потому что у теб-бя его н-нет и быть н-не должно, — Линц выпрямился, неприятно возвышаясь теперь над лежащим. — И теб-бя ни для кого н-нет.

Что за хрень? Вик попробовал пошевелиться, но ложе крепко держало его захватами и тонкими иглами, впившимися в тело.

— Я т-так долго ис-скал. Не п-предс-сталяешь, как д-долго. Перер-рыл все ар-рхивы на Терре. Никто уж-же не помнит про старые заб-бытые проек-кты. И нашёл только зд-десь, на Аркан-нуме.

Вик поднял взгляд к клеткам высокого потолка.

— Д-думаешь, она прид-дёт? Т-твоя альфа? — и снова Линц рядом, — Над-до, чтоб-бы пришла.

— Удержание гражданина против его воли карается транс корпоративным законодательством, — ровным голосом продекламировал Вик. Натравить бы на него юристов. — Мои адвокаты направят тебе претензию.

— Г-гражданина? — удивился Линц, — вас-с нет. Вы — не граждане, ты и т-твоя альфа, — он склонился к самому лицу, — вы даже не люди. А тв-вои ад-двокаты даж-же не узнают, что т-ты зд-десь. Да и защищать теб-бя врядли ст-танут. После так-кого.

Вик скосил взгляд на собеседника. Вроде бы в своём уме, не похож на безумца.

— А крошка Алекс на тебя работает, да? — усмехнулся Вик.

— Ал-лекс? — Линц задумался, провёл рукой по голографической панели и перед Виком развернулся экран. Новостной выпуск в реальном времени. На нём окровавленный, изувеченный труп, в котором едва ли можно было узнать здоровяка грузили в аэробот коронера.

«На записях камер видно, как жестоко с несчастным музыкантом расправился некто» Затем запись камеры, где фрагментами было видно, как Вик уходил от погони, а затем кто-то похожий на него, методично добивал Алекса ногами.

А затем фрагмент интервью у дознавателя, в котором Вик узнал «бобра»

«— Последняя встреча у Александра Роуза была с неким человеком, проживающим на территории объединения Арканум под псевдонимом «Вик Вендетто». Они были вместе в локации игры.

— Считаете, он мог бы сотворить такое? Это противоречит всем законам и Терры, и Арканума.

— Уверен, да. Его эмоциональный фон граничит с красной зоной. Мы давно за ним присматривали, но не могли ничего доказать. Законодательство Арканума довольно гибко и оставляет много дыр для существования таких вот нелюдей.

— Считаете, Арканум следует подвести под законодательство территориальных эдиктов Терры?

— Думаю, да. Такие прецеденты не должны случаться.

— Что станет с виновником?

— Он понесёт наказание, едва оперативные мероприятия будут завершены и вина будет доказана»

Линц махнул рукой, и трансляция свернулась. Алекс мёртв? Так скоро? И грубо, но эффективно, в этом обвинили его, Вика.

— Вид-дишь? — Линц холодно улыбнулся, — твоё существование вне этих стен спорно.

— Запись можно опровергнуть, — Вик скосил взгляд на тёмный силуэт.

— Но нельзя опровергнуть тесты ДНК и прям-мые доказатт-ельства. Думаю, дел-ло решённое.

Что ж, крошка Алекс, Тори была права, тебя готовились убить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Сейчас ты отд-дохнёшь, пока мы провед-дём пару тест-тов и возьмём образ-зцы тканей. Я выт-трясу все тв-вои сек-креты.

Линц снова у панели и манипулятор рядом приходит в движение. Поршень движется и в вену поступает состав. Вик сжал зубы. Глупо вышло.

— Эту операцию я гот-товил оч-чень давно и тщательно, — услышал Вик удаляющийся голос. — Теперь не мог-гу проигр-рать.

Глава 10

…Яркий свет бьёт в глаза, не давая сосредоточиться на цели. А она рядом, всего каких-то пятьсот метров. Перекрестье прицела, шершавый тёплый металл спускового крючка под пальцем. Приклад упирается в плечо. Один выстрел, и всё изменится. Но что-то происходит: небо темнеет и под ногами проваливается бетонная плита, проседая от грохочущего взрыва. Падение бесконечно. Камни бьют по плечам, а ноги, наконец, ударяются о землю. Кости, не выдерживают и ломаются.

«Дурак, ты…» снова не слышно имени, только девичьи ноги рядом, обутые в лёгкие сандалии. Откуда она здесь?…

— Поражение головного мозга может стать критичным.

— Продолжайте…

…И снова полутёмный коридор. Сломанные кости давно срослись, это был сон. Сон во сне, завёрнутый в бред, спрятанный в галлюцинации. В этом здании давно никто не живёт. Под подошвами хрустит отбитая штукатурка и куски бетона.

«Не ходи», снова она. Вик её знает, но не помнит имени, и лица увидеть не может. Оно словно бы прячется, стирается в этой галлюцинации. Она уже давно мертва, эта девушка. «Не ходи, дурак»

Но там, за дверью — важное. Нельзя не идти. Движения трудны и замедленны. Дверь не поддаётся.

За ней слышны стоны раненых. Но она не поддаётся. Даже плечом нельзя её сдвинуть, а другого пути нет. Тупик…

— Это третий криз за последние сорок восемь часов, я прерываю сеанс.

— Ему это не повредит.

— Я вижу лучше вас, господин Линц. Вам нужен функционирующий биенид, не так ли?

— Ответы мне тоже нужны.

— Терпение…

Терпение. Что толку стоять перед этой дверью? Она не откроется. Назад? Там тоже тупик.

«Скажи», — девчонка без лица стоит за спиной в летнем платье и сандалиях.

«Что сказать?» — мог бы он спросить, но не может говорить, рот зашит. Грубыми стежками хирургической нитью. Губы онемели и не двигаются. Нет голоса. Нет имени. Нет прошлого. И будущего тоже нет.

«Любишь её?»

Кого? Кого ему любить? Все там, за дверью, где сейчас льётся кровь, ею даже пахнет. Но он не может туда попасть, и дать знать, что рядом, тоже не может.

«Так же как меня?»

Это больно. Она — воплощение всего, что он хотел бы забыть, почему она не за дверью, а здесь, перед ним? Словно кожа расползается под её взглядом, горит, как от кислоты и слезает клочьями, обнажая сосуды и мышцы. Нельзя сказать, нельзя думать, и вспоминать тоже нельзя.

— Вик Вендетто? Слышишь меня?

Вик с трудом открыл глаза. Ватная слабость во всём теле, как после приступа. Во рту — вкус крови, видимо, прикусил что-то. Болит щека, значит её. И комната медленно фокусируется в мыслях в узкую точку. Кто-то подходит, в глаза бьёт яркий луч.

— Слышишь?

Слышу. Но не могу ответить.

— Всё не так плохо, как казалось. Похоже, задет речевой центр, — услышал Вик.

— Вос-становится, — это уже Линц.

— Запускаю программу реабилитации.

Щупы в спине медленно выходят, а тело погружается в надвигающуюся со спины капсулу.

Незнакомый врач исчез из поля зрения, а Линц в виде голограммы подошёл ближе.

— Я помещу его в регенерирующий гель, — раздался голос откуда-то справа.

— Здесь вы вл-ладеете сит-туацией, — согласился Линц, приглядываясь к пациенту.

— Биениды быстро регенерируют, но если повреждения окажутся фатальными, даже они могут погибнуть, — продолжал невидимый доктор. — Я бы была очень осторожной. Такой материал! Прорыв в генной и биоинженерии! Я под впечатлением!