Песнь уходящего лета (СИ) - Дибривская Екатерина Александровна

Проблема, на мой взгляд, в том, что мы отказываемся от отношений, даже не попробовав их на вкус. Я верю, что мы справимся, если очень-очень захотим.

Встаю с покрывала, потягиваясь, как сонная кошка, и тут же ныряю в воду, перехватывая синий взгляд. Подплываю к нему, цепляясь за крепкую мужскую шею, и заглядываю в его глаза.

В этих темнеющих омутах целая буря эмоций. Вечный шторм. Желание, граничащее с угрызениями совести. Тщательно подавляемая страсть.

— Пожалуйста, Паш, — шепчу в его губы, — стань моим первым…

— Я не могу, Маш. Не должен. Права такого не имею.

— Если бы я не была невинной, ты бы переспал со мной?

— Неверная постановка вопроса, Маш, — цокает Павел Александрович.

— Что же может быть проще, Павел? — взрываюсь я. — Что мне нужно сделать, чтобы получить одну дурацкую ночь безо всяких предрассудков? Переспать с кем-нибудь? Да запросто!

Я отталкиваюсь от его груди и на всей возможной скорости плыву назад к своим вещам. А он не торопится догонять.

Быть может, проблема кроется в этом?

Не хочу ломать голову, просто хочу убраться подальше от него!

Наплевав на зазевавшихся туристов, скидываю верх от купальника и надеваю сарафан, избавляясь от плавок.

— Маш, ты куда? — кричит мужчина, когда я карабкаюсь вверх по тропе.

— Подальше от вашей совести, Павел Александрович!

Глава 14

Я не успеваю уйти далеко. Несмотря на свой почтенный возраст, которым ловко оперирует Павел Александрович, он догоняет меня даже не запыхавшись.

— И чего ты удумала, солнце? Далеко собралась?

— Я уже ответила! — кричу я. — Если это такая проблема, то мне проще избавиться от неё, чем терпеть всё это!

— Никуда ты не пойдёшь!

— И что же вы сделаете? — с обидой спрашиваю у него.

— Маш… это такая глупость, честное слово… — Павел хватает мою руку и тянет на себя. — Разве тебе недостаточно того, что есть? Маш, разве этого мало?

— Мало, Паш… — я срываюсь на слёзы. — Мне мало…

Он мрачнеет, но я упрямо задираю нос.

— Я отдам её первому встречному, честно. Мне всё равно. Это просто кусок плоти и крови, тонкая плёнка. Она не имеет для меня никакого значения.

— Ты совсем ещё ребёнок, Машенька. Ничего не смыслишь в этой жизни.

— Пусть так, но я могу сама решать, что мне делать, а чего — нет.

Мужчина сжимает челюсть. Не нравится? Что ж, мне тоже много что не нравится, но я же должна смириться!

— Что же ты делаешь, Маш? — резко выдыхает он. — Без ножа меня режешь на мелкие кусочки без единого шанса когда-либо снова стать целым!

Мои глупые губы расползаются в довольной улыбке:

— Это значит «да»?

— Это значит, что мы зайдём чуть дальше, солнце, — он целует кончик моего носа. — Не обязательно идти до конца, чтобы переполниться дофамином и получить желаемое. Но если ты передумаешь…

— Я не передумаю, — твёрдо заявляю ему. — И я действительно хочу дойти до конца.

Он ничего не отвечает, лишь кутает меня в свои объятия, целуя макушку.

Между нами воцаряется уютная тишина. Мы так и стоим где-то посреди степи, возле машины, пока на землю окончательно не опускаются сумерки.

Павел не отпускает моей руки, ловко справляясь с ухабами и поворотами одной левой. В сгущающейся южной темноте уже появляются первые звёзды, а на берегу, у самой кромки чернеющего глубинными водами моря, то и дело вспыхивают костры.

Около одного из них сидит расположилась компания. В открытое окно до нас доносятся звуки гитары, несколько человек танцуют и смеются.

— Заедем ненадолго? — спрашивает вдруг Павел. — Я их знаю.

Я киваю, не отводя взгляда от пляшущих языков пламени, и Павел аккуратно съезжает с грунтовой дороги на траву, замедляя ход.

Мужчина выходит сам, а после — помогает выбраться мне. Я чуточку смущена. Ещё ни разу мы не приходили куда-то в компанию в качестве пары. Даже интересно, как он меня представит?

Но он не разочаровывает меня: уверенно берёт за руку, притягивая ближе к себе, и подводит к своим знакомым. При ближайшем рассмотрении оказывается, что здесь собрались люди совершенно разных возрастов. Есть и совсем молодые — мои ровесники, чуточку старше, и ровесники Павла, и даже совсем седовласая пара.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Со многими Павел здоровается за руку, перебрасывается короткими фразами, вроде «как дела?», «хорошее выдалось лето, жаль, что такое короткое»… И люди отвечают ему тем же. Меня же он представляет просто: «Это Маша, моя подруга».

На мой скромный взгляд, подруга — это лучше, чем ничего. Пожилая дама смотрит с любопытством, целуя Павла в обе щёки. Её он называет тёть Галей, и я думаю, что, вероятно, это какая-то подруга его матери. Даже интересно, как и что он будет объяснять потом, когда всё закончится?

Мы усаживаемся на край расстеленного на песке пледа. Точнее, не совсем так — на край пледа усаживается Павел и тянет меня к себе. Я сворачиваюсь калачиком у него на руках, устраиваю голову удобнее на плече и слушаю разговоры кругом. Иногда Павел вставляет какие-то фразы, и его голос звучит для меня вибрациями его грудной клетки.

Когда один из мужчин берёт в руки гитару и заводит первую песню, Павел Александрович зовёт меня потанцевать, и я не отказываю.

Мы медленно покачиваемся под звуки музыки, лёгкий ветер доносит до нас шум прибоя, и, кажется, что мы одни в целом мире, закрытые коконом своих чувств от всех проблем.

— Не отпускай, — шепчу, проглатывая горький ком сожалений. — Я не смогу без тебя.

Поднимаю взгляд, утопая в штормящих глубинах его темнеющих глаз. Встаю на цыпочки, забрасывая руки на его шею, касаясь пальцами колючей щетины, и прижимаюсь к его губам.

Без единого сомнения руки Павла скользят по моему сарафану, отыскивая небольшие ассиметричные разрезы на ткани, подушечки пальцев касаются моей голой кожи, и мужчина углубляет поцелуй, продолжая кружить меня в танце.

Натанцевавшись вдоволь, мы снова устраиваемся на пледе. Нам протягивают миску с печёным картофелем и жареным на костре хлебом, и я с удовольствием угощаюсь этим нехитрым блюдом. Павел смотрит на меня с лёгкой улыбкой, словно пытается сохранить в памяти этот вечер.

— Мечтать не вредно, — говорит кто-то совсем рядом, и Павел тоже вклинивается в беседу:

— Если бы ещё мечты сбывались во взрослой жизни.

— А ты считаешь, что они не сбываются? — интересуюсь у мужчины.

— Как правило, самые желанные мечты так и остаются красивыми мечтами о невозможном, разбиваясь об очевидные обстоятельства, Маш.

— Я уверена в обратном.

— Это от недостатка у тебя жизненного опыта, но ты скоро убедишься в этом сама.

— Я лучше буду продолжать верить, позитивный настрой и целеустремлённость ускоряют воплощение желаний.

— Молодец, — хвалит меня мужчина посмеиваясь. — Ты запачкалась, давай вытру.

Проводит пальцами по моим губам, и его дыхание сбивается, а я вдруг отчётливо понимаю, что хочу и через год, и через пять, и всю свою жизнь вот так сидеть рядом с ним. И плевать мне на все обстоятельства!

Пожилой мужчина, супруг тёти Гали, берёт в руки гитару и заводит красивую песню, которую я раньше никогда не слышала. У него сильный, чуть хрипловатый голос, совсем молодой, в отличие от его внешности. И я заслушиваюсь, придвигаясь ближе к Павлу.

Дым костров в облаках затеряется где-то, Тихо осень всплакнет, по былому скорбя. Люди жгут на кострах уходящее лето, И частичку души, и немного себя. Дым костров в облаках затеряется где-то, Тихо осень всплакнет, по былому скорбя. Люди жгут на кострах уходящее лето, И частичку души, и немного себя. Нынче осень так ярко, так броско одета, Как принцесса из робких мальчишеских снов. Люди жгут на кострах уходящее лето, Так в душе ты сжигаешь былую любовь. (примечание автора — Владимир Захаров «Костры»)