Песнь уходящего лета (СИ) - Дибривская Екатерина Александровна

— Павел, зачем… ты приехал?

— За тобой.

Мужчина подходит сзади и обхватывает мои плечи, притягивая мою спину к своей груди. С шумным вздохом целует макушку.

— За тобой приехал, Маш. Ты же знаешь, — его ладони растирают мои озябшие руки, пока мужчина подбирает слова. — Ты всё правильно подметила. Всё так. Хотел тебя целовать. Большего хотел. И из-за этого бесился.

— Зачем ты мне врёшь? — всхлипываю я жалобно.

— Машенька, я не обманываю. Хотел обмануть, но… Когда ты уедешь, я же всю жизнь буду жалеть, что не сказал правды.

— Какой… правды? — нерешительно переспрашиваю.

— Что сразу влюбился в тебя, — выпаливает он, разворачивая меня в своих руках.

Заглядывает мне в глаза, и я вижу, что он говорит правду.

— Ты понимаешь, почему я должен был попытаться остановить тебя? Понимаешь, Маш?

— Да, — на автомате выдаю ответ, и он усмехается.

— Ничего ты не понимаешь, солнце. Ты же девочка совсем, а я старше на целую жизнь и даже больше. Тебе кажется, что ты влюблена, но скоро ты уедешь, и очарование этого места рассеется. А вместе с ним и твои чувства ко мне. Курортный роман редко, когда имеет продолжение. В нашем случае — полный и абсолютный бесперспективняк.

Каждое его слово причиняет мне боль. Они звучат неправильно. Разве нет в этой вселенной хотя бы крохотного шанса, чтобы мы могли оставаться вместе?

— Подумай сама, Маш. Вряд ли твои родители обрадуются, если ты приведёшь на семейный ужин для знакомства с ними кого-то вроде меня. Будешь ли ты сама готова к потокам ненависти и обвинений?

Да, папу удар хватит. Но разве мои родители не достаточно сильно любят меня, чтобы попытаться принять мой выбор?

— А моя дочь, Маш? Ты представляешь, что она почувствует, если я вдруг привезу её в дом, где будешь ты, моя любовь? Как я должен объяснить ей, что папа может любить другую девочку, и она не его дочь?

Разве родители не имеют права на счастье? Разве я возненавидела бы отца, если бы он не жил с моей мамой и однажды начал встречаться с кем-то другим? Пусть даже очень молодым?

— Не говоря уже о том, что осенью ты откроешь для себя весёлую студенческую жизнь. Тебе захочется ходить по клубам, встречаться с друзьями… А я… Маш, мне другое нужно, понимаешь? Я уже давным-давно всё это прошёл. Мне женщина нужна рядом. Уют. Тепло. И мне невыносима мысль, что однажды ты пожалеешь о том, что выбрала меня.

Разве можно пожалеть о том, что выбрал любовь? Разве можно сравнивать клубную жизнь с тихим семейным счастьем?

— Я не хочу портить тебе жизнь, Маш. Не хочу ставить перед выбором. Да и нет его, выбора. Нет абсолютно никакого смысла в заведомо провальных отношениях.

Я и понимаю, и не понимаю его. Вероятно, он назовёт это ребячеством, юношеским максимализмом или просто ерундой, но я искренне верю, что настоящая любовь стоит любых рисков. И я готова рискнуть и доказать ему это.

— Хорошо, — тихо говорю мужчине. — Пусть мы не можем быть вместе в нашей настоящей жизни, но сейчас, пока мы здесь, мы можем закрутить легкомысленный курортный роман?

— Маш…

— Пожалуйста, — молю в отчаянии. — Пожалуйста, Павел, не отказывай мне. Я обещаю, что когда я уеду, всё закончится. Но пока я здесь… Я хочу быть только с тобой, чего бы это не значило. Во всех смыслах. Пожалуйста.

Привстаю на цыпочках и нахожу его губы, целуя, греясь от его дыхания, пока он не вздыхает. Тяжело и поражённо.

— Это очень плохая идея, ты же понимаешь, Маш?

— Именно поэтому она и пришла мне в голову, — хихикаю я, прижимаясь к нему изо всех сил.

— И как я сразу не догадался?! — сварливо поддевает он.

Отрывает меня от земли и несёт в сторону машины. Держит меня так крепко, словно опасается, что стоит ему разжать руки, как наше время моментально истечёт.

Глава 12

Бесконечно целуясь и посмеиваясь, мы кочуем из сада в дом, из коридора — в кухню, из кухни — в коридор. Павел Александрович крепко сжимает мою руку и тянет в сторону лестницы. И я не оказываю сопротивления.

Мы поднимаемся на второй этаж, и он распахивает одну из дверей. В полной темноте моему взору предстаёт огромное окно на покатой крыше. Прямо над кроватью. А в нём — проглядывающее между сгустков набежавших туч звёздное небо.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я не смею пошевелиться. Вид завораживает. А жар от тела за моей спиной успокаивает и будоражит одновременно.

— Разреши мне тебя поцеловать, — просит хриплым шёпотом, и я поворачиваюсь к нему лицом.

Мужские руки тянут меня ближе, губы касаются губ. Я чувствую лёгкость на душе и напряжённую тяжесть в животе. Словно там скопился целый рой бабочек, которые отчаянно ищут выхода.

Я запускаю пальцы в густые тёмные волосы, глажу жёсткую щетину на лице, пока наши губы пляшут в безумном ритме страстного танца, а его руки очерчивают ладонями мою ладную фигурку, обводя особенно тщательно все округлости и выпуклости.

Павел с осторожностью укладывает меня на спину и нависает сверху. Моё сердце подлетает к самому горлу, когда мужчина углубляет поцелуй. От этого напористого движения я начинаю беспокойно ёрзать под ним, и он постепенно замедляется, а потом и вовсе останавливается, обрушиваясь на кровать рядом.

Павел Александрович переплетает наши пальцы, поднося мою руку к губам. Покрывает поцелуями запястье, и я тихо вздыхаю.

— Ты… не хочешь двигаться дальше? — тихо спрашиваю.

— Не говори глупости, Маш. Отчаянно хочу, до боли, до остановки сердца…

— И почему же тогда останавливаешься? — с долей обиды спрашиваю у него.

— Потому что, помимо своих желаний, я должен думать о тебе, и это в первую очередь.

— Но я ведь тоже хочу!.. — возражаю ему.

Мужчина протяжно вздыхает, теснее прижимает меня к себе и улыбается одними губами. Его взгляд темнее ночи остаётся чересчур серьёзным.

— Я не могу, просто не могу… Маш, зная, что никакого продолжения не будет, я просто не могу, понимаешь? Я не хочу, чтобы однажды ты подумала, каким я был козлом, что воспользовался тобой…

— Я не подумаю. Никогда не посмела бы..!

— Когда загар сойдёт с твоей кожи, ты даже вспоминать обо мне не станешь, — мужчина щёлкает меня по носу. — Твой первый раз должен быть с кем-то действительно особенным. В ком ты будешь уверена на все сто. Кто ни за что не откажется от тебя, кто не будет убеждён, что у вас нет будущего. Не я, Машенька. Это просто не я. Я и права не имею быть здесь, наслаждаться твоим обществом, воровать твои поцелуи. Да только видеть тебя в компании другого мужчины я просто не могу!

— Это прямо двойные стандарты! — вырывается у меня.

— Мужчины эгоистичны по своей натуре, девочка. Вопрос лишь в том, насколько крепкой выдержкой обладает конкретный мужчина. Ты должна понимать, что любой другой на моём месте не преминул бы воспользоваться этой возможностью, воспользоваться тобой, Маш. Но я, зная, что это не навсегда и мне нечего тебе больше предложить, права такого не имею.

Я смотрю на звёзды, которые дрожат в тёмном южном небе из-за моих непролитых слёз. Вдруг одна, срываясь с места, падает, и я вздрагиваю.

— Загадай желание, — шепчет мужчина. — Оно обязательно сбудется.

И я загадываю. То, чего хочу больше всего на свете. То, чего не могу получить без помощи потусторонних сил.

Устраиваюсь удобнее рядом с мужчиной, и он накрывает нас обоих одеялом, утыкаясь колючим подбородком в мою макушку.

— Спокойной ночи, любовь моя, — шепчет еле слышно, и я мгновенно проваливаюсь в сон.

Стрессы сего дня окончательно одолевают меня, и мне просто требуется небольшая передышка, чтобы с новыми силами попытаться найти компромисс между его совестью и своими чувствами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Под утро меня будит кошмар. Снится какая-то галиматья, которую я даже не запоминаю, но я вскакиваю на постели и озираюсь по сторонам.

Я проснулась одна. Не знаю, куда и когда делся Павел, но я испуганно сбегаю по лестнице вниз и, обнаружив мужчину на кухне у плиты, тут же бросаюсь к нему и обнимаю со спины.