Штрафной удар, или Как офицерский штрафбат дошел до Берлина - А Пыльцын

Этот период формирования и обучения продлился до середины мая. Естественно, за это время завязались более тесные отношения и связи с местным населением. Да и не только с местным. Оказалось, что невдалеке был расположен аэродром, а около него базировался БАО (батальон аэродромного обслуживания), основным солдатским составом которого были девчата.

Помню, в один теплый весенний день вдруг на дороге, почти в центре села, прогремел взрыв. Как оказалось, это оттаявшая земля обнажила давно установленную немецкую противотанковую мину. И на нее наступила копытом лошадь, везущая целую повозку артиллерийских снарядов. Удивительно, как они не сдетонировали, а то бы солдат-возничий не отделался простым ранением. Конечно, этот взрыв вызвал переполох, но в результате наши походные кухни за счет погибшей лошади получили возможность увеличить калорийность солдатских блюд.

Вообще за столь продолжительное время нашего пребывания в Городце были и свидания, и танцы вечерами. Частенько, когда надвигались сумерки и боевая подготовка прекращалась, по чьей-нибудь инициативе в большой хате устраивали хоровое пение. Песня на фронте, если ей находится место и время, да еще не по команде, как-то особенно проникает в души и очищает их. А как самозабвенно пели в такие минуты! Ведь не было ни дирижеров, ни хормейстеров, но откуда-то появлялись и тенора, и басы, первые и вторые голоса и так слаженно они звучали, так мощно и многоголосно, даже почти профессионально, что внутри хаты и около нее собирались местные жители и слушали эти импровизированные концерты со слезами благодарности.

Белорусских песен не пели, знали только плясовые "Лявониху" да "Бульбу буйну, бульбу дробну". Зато украинские про Дорошенко и Сагайдачного с их "вийськом Запоризьским", да про "Зеленый гай, густесенькый", где "вода як скло блыщить", да еще "Ой ты Галю..." -в репертуаре были всегда. Но больше всего любили раздумчивые русские, например про Ермака ("Ревела буря"), в которой с каким-то особенным чувством произносились слова: "и пала грозная в боях, не обнажив мечей, дружина..." Чаще других запевали любимую чапаевскую из известного всем фильма ("Ты добычи не добьешься, черный ворон, я не твой"), а особенно - "Бежал бродяга с Сахалина" и "Славное море, священный Байкал". Наверное, эти песни как-то отвечали тому состоянию души, которое было у штрафников...

Долго мы формировались в Городце и столько песен перепели!

Поэтому, когда поступила команда срочно грузиться в железнодорожный эшелон, можно себе представить, сколько слез было пролито и не только девчатами. Плакали и старушки, привыкшие к физической помощи молодых, здоровых мужчин и сожалевшие об утрате той сердечности, которая сложилась в общении с нашими непростыми бойцами.

...Погрузка шла слаженно и довольно быстро, так что к вечеру эшелон уже отправился в путь по восстановленной железной дороге. Оказалось, почти с правого фланга нашего фронта мы должны были переместиться на его левый фланг, то есть на самый юго-запад освобожденной части Белоруссии.

Ехали сравнительно быстро, как позволяли только недавно восстановленные рельсовые пути. Я заметил два оригинальных приема, какими немцы разрушали железнодорожные пути.

Один - когда каким-то устройством, вроде гигантского плуга, смонтированного на прицепленной к паровозу платформе и опущенного на полном ходу между рельсами, каждая деревянная шпала ломалась пополам как спичка.

Другой - когда тоже на ходу каким-то приспособлением, закрепленным свободно на головке одного рельса, вся колея поднималась вертикально, "на попа" и становилась похожей на огромный штакетник длиною в несколько километров.

Вначале мы следовали через Гомель, Речицу, Калинковичи. Затем уже наш путь лежал по Украине, через Овруч, Сарны и до Маневичей. Дальше железнодорожное движение еще не было восстановлено, и нам пришлось пешим порядком в течение трех суток пройти более 100 километров в район украинского городка Ратно, еще находившегося за линией фронта. Оказывается, 1-й Белорусский фронт своим левым флангом располагался на северо-западной части Украины.

Там нас поставили в оборону на реке Выжевка, где мы сменили какой-то гвардейский стрелковый полк. Сама река была невелика, но ее низменные болотистые берега образовали почти километровой ширины заболоченную нейтральную полосу. Окопы, где нам предстояло держать оборону, нашими предшественниками были отрыты, наверное, еще зимой...

Так мы оказались в составе 38-й Гвардейской Лозовской стрелковой дивизии 70-й Армии. Теперь нашим Командующим Армией стал уже не Горбатов, а генерал В. С. Попов.

ГЛАВА 3

Оборона севернее Ковеля. Как подрываются на минах. Разоблачение "хитрецов". "Языки". Начало операции "Багратион". Подготовка к наступлению

Итак, во второй половине мая 1944 года наш батальон передислоцировался в район, близкий к еще занятому немцами г. Ратно (Украина), что севернее тоже украинского и тоже еще не освобожденного города Ковель. Как писал маршал Рокоссовский в своих мемуарах "Солдатский долг", "левое крыло Первого Белорусского фронта уперлось в огромные полесские болота". Там мы сменили в обороне на реке Выжевке какую-то часть, переброшенную на другой участок фронта.

Наша 1-я рота встала на правом фланге батальона. Командовал ротой капитан Матвиенко Иван Владимирович, а его заместителем был энергичный, еще совсем молодой (всем нам, взводным, было тогда едва за 20 лет) старший лейтенант Янин Иван Георгиевич. Мой взвод именовался третьим и потому расположился на левом фланге роты. Справа от него занял оборону второй взвод

во главе с лейтенантом Усмановым Фуадом Бакировичем

("башкирином", как упорно он себя называл, и которого мы звали просто Федей. Первый взвод возглавлял лейтенант Дмитрий Иванович Булгаков. Оба они были старше на 2-3 года нас с Иваном Яниным.

Несмотря на сравнительно долгий перед этим период формирования, наши подразделения были укомплектованы неполностью. Отчасти это объяснялось отсутствием в то время активных боевых действий в войсках фронта и, конечно же, в связи с этим - определенным затишьем в деятельности военных трибуналов. Да и "окруженцев" стало меньше. А участок обороны батальону был выделен довольно большой, и вместо уставных 8-10 шагов бойцы в окопах находились не ближе 50-60 метров друг от друга.

(По мере прибытия пополнения эти цифры, конечно, уменьшались.)

У нас по штатному расписанию было положено по два заместителя командира взвода. Они назначались приказом по батальону из числа штрафников, которых мы с командиром роты предлагали.

Одним из моих заместителей был назначен бывалый командир стрелкового полка, имевший более чем двухлетний боевой опыт, но где-то допустивший оплошность в бою, бывший подполковник Петров Сергей Иванович. В дальнейшем я не буду употреблять слово "бывший". Это, наверное, читателю и так понятно. Ведь

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});