Ворошилов - Владислав Кардашов

Может быть, Хржановскому и не так легко досталась бы победа, не окажись рабочие в середине марта без своего вожака — Ворошилова. Дело в том, что именно в это время он и ряд его товарищей вновь предстали перед судам, теперь уже екатеринославским, по обвинению все в том же «вооруженном сопротивлении» полиции.

Ворошилов мог бы избегнуть суда, скрыться из города, ведь уже многие месяцы он жил на нелегальном положении, строго конспирировался, менял квартиры и т. д. Но он считал, что должен выступить на суде и защитить не только себя, но и свою социал-демократическую организацию. Он не мог оставить своих соратников в момент, когда они вели битву с администрацией завода. Кроме того, было и еще одно обстоятельство: в самом начале локаута Ворошилов и другие члены правления кассы взаимопомощи, опасаясь, что власти наложат арест на ее средства (а они были немалыми), изъяли их из банка, чтобы иметь возможность помогать безработным. Полиция стала распространять слухи о присвоении руководителями профсоюза общественных денег. Разумеется, в такой ситуации Ворошилов, свято чтивший свою честь рабочего-революционера, не мог скрыться из города.

19 марта 1907 года в Екатеринославе начался суд. И тут произошло неожиданное: полицейские, бывшие единственными свидетелями обвинения и страшно боявшиеся пристава Григорьева, теперь, после его убийства, видимо, осмелели и единодушно заявляли, что Ворошилов и его товарищи не могли стрелять и не стреляли в полицию, а что она сама открыла огонь. Более того, все они согласно утверждали, что Ворошилов хотя и «политик», но исключительно дисциплинированный рабочий и всегда выступал против «безобразий» на заводе. Результатом было полное оправдание обвиняемых.

Подобный исход решено было отпраздновать на квартире у одного из екатеринославских большевиков. Ворошилов, и не только в молодые годы, был не прочь провести время в дружеской веселой компании, как в домашней обстановке, так и на лоне природы, но никогда не забывал меры в веселье. В этот же вечер его еще и что-то тяготило. Почему-то тянуло домой. Распрощавшись с товарищами, он уехал. И вдруг на станции Алчевская в окно он увидел мать и сестру Анну. Предчувствуя несчастье, он выпрыгнул на перрон. Родные спешили в Луганск, где умирал отец. Сквозь слезы и рыдания женщин он узнал: накануне Ефрем Андреевич попал под паровоз, был искалечен. Умер он вскоре после приезда родных в больницу…

В Луганске Ворошилов вынужден был скрываться, переходить тайком с одной квартиры на другую. Но он продолжает бороться. Луганская организация нуждалась в руководстве, и Ворошилов сознает свою ответственность перед товарищами. К тому же ему предстоит ехать на съезд партии, на руках у него сохраняется отчет луганской организации, а местопребывание второго делегата, К. Н. Самойловой, никому не известно. С большим трудом Ворошилов находит «Наташу».

V съезд в летописях партии заслуженно получил наименование «путешествующего». Провести съезд в России и мыслить не приходилось. Но оказалось, что и в Европе не так-то уж много мест, где могли бы собраться без помех русские социал-демократы. Как и в прошлый раз, путь лежал через Финляндию, и правила конспирации пришлось соблюдать еще строже. Затем — пароход на Стокгольм. Делегатов собралось несколько десятков, сразу же по выходе в море они отбросили конспирацию, начали беседовать, затем спорить… Эти люди, привыкшие многие годы сдерживать себя, следить за словом, своим и окружающих, знать, что неосторожность ведет к тюрьме и ссылке и что, как ни стерегись, а их рано или поздно не миновать, здесь, вне власти царского правительства, почувствовали себя вольготно, и в самый короткий срок палуба парохода была заполнена смеющимися и даже дурачащимися пассажирами третьего класса. Капитан, не понимая, что происходит, глядел на все это в изумлении.

Но вскоре веселье поутихло — началась качка. Один за другим пассажиры бледнели и начинали искать укромные уголки. Ворошилову запомнилось, что дольше всех держался Н. А. Рожков, историк, приват-доцент. Лихо заломив котелок, он, сидя на палубе, распевал песни. Но приумолк и он…

Из Стокгольма на поезде отправились в Мальме, оттуда на пароме — в Копенгаген: съезд намеревались провести там. Датский король состоял в родственных связях с русской императорской фамилией[6], и правительство распорядилось, чтобы неприятные гости немедленно покинули Данию. Делать нечего — возвратились в Швецию. Но шведская полиция заявила, что через три дня делегаты должны покинуть страну, таково решение правительства. Отказались пустить съезд в свою страну и норвежские власти. С большим трудом удалось договориться о транзитном проезде через Данию и оттуда пароходом в Англию.

Переход через Немецкое море прошел без помех. Ехали на этот раз вторым классом, так как пассажирам третьего класса при вступлении на английскую землю надо было предъявить сумму в два фунта стерлингов, а таких немалых денег по состоянию партийной кассы у делегатов не могло быть. Публика на пароходе ехала респектабельная, и потертые пиджаки, заплатанные ботинки многих делегатов, как и почти полное отсутствие багажа, возбуждали подозрение у команды и остальных пассажиров. Для западноевропейского буржуа скверно одетый человек — всегда подозрительный человек, а тут их целая толпа, да они еще русские революционеры! Особенно «живописно» выглядели делегаты с Кавказа — некоторые южане побоялись ехать налегке и путешествовали в папахах и бурках.

Лондон ошеломил Ворошилова. Бесконечные потоки людей, запрудившие тротуары, колоссальные витрины магазинов, залитых электрическим светом, двухэтажные вагоны трамваев, автобусы — многое в этом огромном городе было непривычным.

Русское правительство не смогло воспрепятствовать работе съезда в Англии, хотя и пыталось сделать это. Долго не могли найти помещение. В конце концов заседания начались 30 апреля в церкви Братства на Саутгейт-Роуд.

Вновь, во второй раз, пришлось наблюдать Ворошилову, как сталкиваются две противоположные линии в революции. Только па этот раз перевес был на стороне большевиков. Революция, отступавшая в России, многому научила социал-демократов, подтвердила правильность большевистской тактики. Съезд был чрезвычайно представительным: 150 тысяч членов партии от 145 партийных организаций прислали 303 делегата с решающим и 39 с совещательным голосом.

Порядок дня, как всегда, был насыщен до предела: отчет ЦК; отчет думской фракции и ее организация, отношение к буржуазным партиям, Государственная дума, «рабочий съезд» и беспартийные рабочие организации, профсоюзы и партия, партизанские выступления, безработица, экономический кризис, локауты, организационные вопросы, международный конгресс, работа в армии. Если учесть, что ни один вопрос не вызывал согласного мнения, если знать, что каждый из них, за небольшим исключением, обсуждался страстно, с полемическими выпадами, то станет ясно, насколько напряженной была обстановка. И вновь Ворошилов видел, как умело, выдержанно и в то же время темпераментно ведет борьбу со своими идейными противниками Ленин.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});