Я тебе изменяю - Амелия Борн

слюной.

– Господи! – вскрикнула Оля, когда хотела повернуться вокруг своей оси и заметила мужа.

Было видно, что она порядком напугана. Впрочем, жена быстро взяла себя в руки. Нахмурилась, прошла в спальню. Ее взгляд метнулся к застеленной постели, Ольга закусила нижнюю губу.

– О, ты один, – вдруг выдала она, и Ланскому захотелось вскочить, схватить ее в объятия и больше никуда не выпускать.

– А с кем я, по-твоему, здесь могу быть? – хрипло спросил Глеб, поднимаясь с постели.

– Какое мне до этого дело? – фыркнула Ольга и уже собралась выйти, когда он остановил:

– Подожди!

Вышло как-то моляще, за что Ланской тут же себя обругал. Быть может, его жена уже и забыла о том, что они жили вместе, были семьей. Быть может, тот самый адвокат – никакой не адвокат, а любовник. Ведь не зря же мама говорила о том, что у Ольги другой мужчина.

– Что?

Она нахмурилась и сложила руки на груди.

– У меня мало времени, – добавила поспешно. – Заехала за некоторыми игрушками Тео. Старые наскучили.

Глеб улыбнулся, когда Ольга заговорила про сына. Нет, он по ним действительно чертовски истосковался.

– Как он? – спросил, чтобы хоть чем-то заполнить беседу.

– Прекрасно. Играет, гуляет, ест и спит. Идеальная жизнь.

Оля усмехнулась, Глеб сделал шаг к ней.

– Пожалуйста, давай поговорим. Спокойно, без попыток сделать друг другу больно, – попросил тихо.

Она мгновенно ощетинилась. Вроде бы во внешнем облике ничего не изменилось, но Ланской почувствовал, как между ними пространство словно наэлектризовалось, стало густым и вязким. Как летнее марево, которого не касается ни единое дыхание ветра.

– О чем? – пожала плечами жена. – О твоем Вымени? О Римме Феликсовне, мечтающей отобрать Тео? О том, что ты уже начал поднимать связи, чтобы лишить меня ребенка? О том, что я слишком толстая для тебя?

Водопад вопросов, полных явных и скрытых обвинений в том, что Глеб натворил, падал и падал, пока Оля не добавила устало:

– Нет, Глеб. Об этом всем мы уже сто раз беседовали. Я больше не хочу – ни нервничать, ни переливать из пустого в порожнее. Теодора ты получишь только через мой труп.

– Я не собираюсь отнимать у тебя сына!

Ланской выпалил эти слова с жаром. Со всем, на который был способен. Со всем, который пылал сейчас в душе.

– О! – только и сказала Оля.

Черт! И это вся ее реакция? А вообще, чего он хотел? Чтобы жена бросилась к нему с благодарностями за то, что не разлучает с ребенком?

– Я не собираюсь отнимать Тео. И я… не хочу с тобой разводиться.

Он сделал еще шаг, Оля не отступила, не сбежала. Это придало уверенности в том, что все еще можно повернуть вспять. Все можно исправить.

– Я люблю тебя. Я хочу, чтобы у нас снова все было хорошо.

Ланской положил руки на плечи Ольге, но она скинула их и, прищурившись, выдала:

– А хорошо – это как? А, Глеб? Ты будешь выводить свою Божену и прочих баб в свет, пока дома у плиты тебя ждет верная супруга? М? А потом, когда решишь, что ее – то есть, меня, – можно оскорбить, унизить, растоптать – заявишь вновь, что ты мне изменил?

– Я не спал с Боженой!

– А с кем спал? А хотя… какая, разница? Ты был с ней. Твоя мать, которая меня возненавидела ни за что, подбирает тебе баб, а ты, как маленький слепой котенок тянешься за сиськой, предложенной тебе Риммой Феликсовной. И ладно бы только ее сиськой…

Ланской поморщился. Ольга была права, хоть и резка в том, как это озвучила. Она развернулась и направилась в детскую. Быстро собрала там несколько игрушек и, вернувшись в прихожую, начала обуваться.

Глеб оказался рядом во мгновение ока. Сейчас хотелось лишь одного – удержать, запереть здесь с собой и заставить забыть о той боли, которую он ей причинил. Вместо этого стоял и беспомощно смотрел на то, как жена готовится покинуть квартиру.

– А знаешь что? – уже открыв дверь и стоя на пороге, наконец, сказала Ольга, и сердце Ланского пропустило удар.

– Что? – выдавил он из себя.

– Имя Тео ведь было придумано Риммой Феликсовной. Я думаю, что самое время, пока сын маленький, сменить его официально. Пусть действительно будет Федором. М?

Брови Глеба поползли наверх. Он даже представлять не хотел, что скажет мама, узнай о том, что они поменяли имя Теодору.

– Что? Что-то не так? – подавив улыбку, спросила Ольга. – Ты ведь хочешь все исправить – давай начнем с малого. Без тебя мне имя сменить не дадут, так что… Решайся, Ланской – хочешь ты начать думать своим мозгом, или нет. Набери меня, когда у тебя появится ответ на этот вопрос.

Сказав это, Ольга выпорхнула из квартиры и через мгновение за ней захлопнулась дверь.

А Глеб вновь остался наедине с собой, своими мыслями и своими страхами.

Главным из которых был страх потерять семью окончательно.

* * *

– Ты так и сказала?

Катя смотрела на меня потрясенно, даже с каким-то непонятным восторгом. И что ее, интересно, так удивляло?

– Так и сказала, – кивнула коротко в ответ. – Конечно, на самом деле я не буду менять Тео имя, но на реакцию Риммы Феликсовны посмотреть было бы интересно.

Я усмехнулась, а подруга вдруг расхохоталась, словно уже представила в своем воображении всю эту картину маслом.

– Да эту гарпию удар хватит, если ее короля Теодора станут звать каким-то Федей!

– Ее и так удар хватает по любому поводу и без, – хмыкнула в ответ. – Поверь мне, она еще нас всех переживет.

– Вот уж точно.

Катя насмешливо фыркнула, а я заметила краем глаза всплывшее окно на экране ноутбука. Коротко бросила:

– Подожди, я сейчас.

С сегодняшнего дня мой начальник любезно согласился подкидывать мне кое-какую работу, которую я смогу выполнять в удобное время, хоть бы даже и ночью. И, судя по всему, от