Я тебе изменяю - Амелия Борн

была отброшена, в конце концов, сын уже привык к обращению «Тео», а я не считала его какой-то собачкой, которой надо менять имя после смены хозяев, чтобы утвердить свое право.

Захватив спортивную одежду, я выскочила из дома и бодро помчалась по лестнице вниз.

* * *

В тренажерном зале ощущала себя поначалу неуютно. Раньше, до родов, у меня была фигура, которая не требовала каких-либо занятий спортом, поэтому само присутствие в подобном месте для меня было в новинку.

В конце концов, я попросту ступила на беговую дорожку и пошла. Нужно же было с чего-то начинать?

Я преодолела уже три километра и вовсю стирала с себя градом льющийся пот, когда прямо передо мной выросла чья-то фигура. Невысокая, хрупкая, но с двумя весьма выдающимися частями тела.

Я поняла, кто это, прежде, чем подняла глаза, чтобы взглянуть человеку в лицо.

Она стояла передо мной, с перекинутым через плечо полотенцем, с безупречным макияжем и волосами, аккуратно собранными в хвост. Я мигом почувствовала себя на ее фоне каким-то чудовищем: вся мокрая, растрепанная… и с лишним весом, который еще сильнее подчеркивала спортивная одежда.

Но сейчас было не время для самоистязаний и неуверенности в себе. Напротив – следовало показать, как мало меня волнует ее присутствие здесь и этот чертов идеальный внешний вид.

Остановив дорожку, я неторопливо стерла с лица и шеи пот, вопросительно взглянула на подошедшую ко мне женщину…

– Какая неожиданная встреча, – заметила она голоском, до того нежным, что аж передергивало.

– Действительно, – хмыкнула в ответ. – Вам что-то нужно от меня… Божена, если не ошибаюсь?

Она кивнула.

– Я очень рада, что мы увиделись.

Мои брови поползли вверх. Поразительная наглость!

– Вот как? – спросила безо всякого интереса.

– Да. Я должна вам сказать…

Она неловко покусала пухлые губы, словно не решаясь продолжить, а я вдруг поняла, что так нравилось в ней Глебу: такая женственная, воздушная, изящная девушка словно заставляла себя чувствовать рядом с ней больше, сильнее, значимее. Чувствовать себя мужчиной.

Каковым мой почти бывший муж по сути своей – не был.

– Ну же? – поторопила я ее, устав ждать продолжения. Устав от самого ее присутствия рядом и того, как невыигрышно выглядела на ее фоне.

Она вздрогнула, словно я на нее накричала. Захлопала ресницами и я уже закатила глаза, думая, что она так ничего и не скажет, но Божена вдруг выпалила:

– Вы должны отпустить Глеба!

Я пораженно замерла, горло защекотало от желания расхохотаться. Сдерживать себя я, впрочем, не стала.

Отсмеявшись, нарочито внимательно огляделась по сторонам, будто кого-то выискивая, и недоуменно заметила:

– А где вы видите, что я его держу? Он, конечно, тот еще слюнтяй, но я его за ручку с собой не вожу. Предоставляю это занятие его мамочке.

Она непонимающе похлопала глазами, словно я говорила с ней на иностранном языке, и в итоге выдала:

– Его держит Тео!

– Да? Не заметила. Наличие у нас общего сына никак не мешало ему ходить с вами по ресторанам и прочим заведениям.

Ее рот, уже приоткрытый в готовности ответить, стремительно захлопнулся обратно.

Я устало вздохнула:

– Вы теряете время, Божена. Не я тот кукловод, который дергает Глеба за ниточки.

Не надеясь, что она поймет смысл этих слов, я развернулась и просто пошла прочь. Хотелось скрыться подальше, запереться снова дома, где никто не видел бы моих лишних килограммов, но это было бы слишком просто и малодушно.

Одернув себя, я решительно направилась к велотренажеру. Никто не нарушит моих планов, никакие Божены и прочие феи силиконовых островов.

Больше никогда.

– Тео! Мой мальчик, как же я соскучилась!

Я закатила глаза и едва сдержалась, чтобы не выругаться. Ко мне с сыном, гуляющим на детской площадке, спешила… Римма Феликсовна. Вернее, сказать, только к Тео, который как раз увлеченно карабкался вверх по лесенке.

– Теодор! Мой король! – воскликнула свекровь, с неожиданной для нее прытью подлетая к внуку и снимая его на землю.

Сын нахмурился, но, вроде как, капризничать по поводу такого обращения не стал.

– Ты с ума сошла? Он же может разбиться! – безо всякого приветствия зашипела на меня Римма Феликсовна, подхватывая Тео и прижимая его к себе.

Я, еще не отошедшая от «моего короля» (а при мне обычно Римма Феликсовна таких эпитетов в сторону внука не выдавала), воззрилась на свекровь с непониманием.

– Разбиться?

Окинув взглядом небольшой игровой комплекс, предназначенный как раз для таких малышей, как Теодор, я неожиданно разозлилась. Эта женщина, похоже, вообще не имела представления о разумности. И это могло как угодно сказываться на Глебе, но только не на моем сыне.

Забрав у нее Тео, я опустила его на землю и велела:

– Иди, мой хороший, слепишь маме куличик?

Он кивнул и утопал в указанном направлении, а Римма Феликсовна злобно посмотрела на меня.

– Ты его испортишь. Если он станет слушаться только тебя, то это конец!

– Да? То есть, на Глебе можно поставить крест? – вскинула я брови.

– Причем тут Глеб? – передернула свекровь плечами.

Хотела сказать что-то еще, открыла рот, но тут же его захлопнула.

– Я приехала сказать, что хочу съездить в санаторий на неделю. И Теодора забираю с собой, – наконец, выдала она после небольшой паузы.

Злость внутри стала набирать обороты. Римма Феликсовна говорила об этой поездке как о деле решенном, так что моего мнения, похоже, никто и не спрашивал. Только теперь все было иначе. Мне было плевать, что там себе думала, или не думала свекровь.

– Исключено, – отрезала я. – У нас с сыном свои планы.

– Будешь знакомить его с очередным своим мужиком? – фыркнула Римма Феликсовна. – Или, может, сразу с двумя? А что? Сейчас это модно.

– А вы, я смотрю, идете в ногу со временем.

Я рассмеялась, а на лице свекрови появилось брезгливое выражение. Словно она смотрела сейчас на мерзкое насекомое.