Ловушка для ангела. Тайны дома на Берсеневской набережной - Диана Трубецкая

В общем, дом был огромен, словно целый город, и жил он какой-то своей, совершенно отдельной жизнью. Во внутренних дворах были разбиты газоны, били фонтаны. Это был самый большой и самый богатый дом в Европе. И, пожалуй, один из самых кровавых в истории человечества…

Глава 18. Непризнанный гений

Серебряков не поверил своим глазам. Прямо перед ним остановился новый блестящий на солнце джип и из него появился тот самый мальчишка-рокер, племянник убитой тёти Клавы, который непонятно с чего несколько недель назад сбежал от них, выпрыгнув в окно. Но сейчас парня было не узнать. Он был с иголочки одет в красивый чёрный и явно не дешевый смокинг и входил в двери одного из самых модных и дорогих ресторанов Москвы.

– Никак банк ограбил?.. – подумалось Серебрякову, который немедленно ринулся вслед за Артёмом.

Швейцар на входе попытался было остановить капитана за неподходящий дресс-код, но немедленно стушевался после того как Серебряков показал своё полицейское удостоверение.

Когда Владимир подсел за столик к Артёму, которому официант уже успел принести заказанные блюда, тот даже не вздрогнул.

– Попробуешь дёрнуться, буду стрелять, – предупредил Серебряков.

– Да я и не собираюсь «дёргаться», – видите же, – обедаю, – насмешливо заметил Артём.

– Хм, – недоверчиво хмыкнул Серебряков, – а что ж ты от нас тогда так резво сбежал? Даже в окно выпрыгнул!

– Да растерялся слегка, – по-мальчишечьи улыбнулся Артём, – всё же полиция не каждый день навещает.

* * *

– Ну, рассказывай, – приказал Владимир. – В каких отношениях был с убитой тётей Клавой, есть ли алиби на время её убийства?

– Да вы что, – удивлённо воскликнул паренёк, – меня что ли в убийстве подозреваете?!

– Ну а почему бы и нет? У неё была неплохая квартира, завещанная тебе. Налицо корыстный мотив.

– Да нужна она мне, её квартира! – возмутился Артём. – Тётя Клава мне как мать была, понимаешь? Мы любили друг друга, общались. Она меня всё откормить пыталась. А стоило мне заболеть, так день и ночь возле меня сидела. Роднее матери была!

– Ну, – смутился Серебряков, – так-то оно так, но всё же квартира…

– Да я таких квартир сам могу купить и раздавать пачками, – снова возмутился Артём. Я зарабатываю и очень неплохо. Поэтому никаких корыстных мотивов у меня быть не может!

– И на чем же можно столько зарабатывать? – поразился Серебряков.

– Я вполне успешный биржевый брокер. Чувствую колебания валют, – понимаете? Да и учителя были хорошие. Так что, уже успел и денег скопить, и инвестировать кое-куда. В общем, материальных проблем не испытываю. Вы не смотрите, что застали меня в этой бомжацкой берлоге – это я снимаю, чтобы с группой там играть – увлекаюсь музыкой – вот там мы и тренируемся.

Да и алиби у меня есть. В тот вечер я ужинал с девушкой в этом вот ресторане. Это и хозяин может подтвердить. Я ещё потом заигрался в бильярд, так что ушёл под утро.

– Ну, если ещё и хозяин подтвердит… – обрадованно заметил Владимир, – то всё в порядке. Он и сам был несказанно рад, что паренёк здесь не причём, а то очень уж грустная бы получилась история.

Глава 19. Когда земля уходит из-под ног

Москва, полгода назад.

Сегодня звёзды светили среди белого дня. Мария их отчётливо видела – большие, яркие, серебряные, они тянули к ней алмазные переливающиеся нити, сплетая сетку, в которой так и хотелось взлететь под облака. А ещё ветер, который оплетал её тугим коконом, и было так тепло и уютно, и хотелось раскачиваться, словно лёгкому невесомому листочку. И запах свежести, исходивший от зелёной травы, от листвы деревьев, окруживших её в этом лесу и укрывших от всего мира.

Мария не удивлялась этой свежести чувств, ведь рядом был Он – волшебник, расцветивший её мир радужными красками.

– А ты знаешь, в том фильме я выполнил все каскадёрские трюки сам. Было немного страшно, но ради адреналина стоило на это пойти…

– Да, и мне тоже приходилось на фотосъёмках, но только я от этих трюков никакого удовольствия не испытывала. Экстрим – не мой конёк.

Они говорили и говорили, наперебой, ни о чём и обо всём, торопясь высказать свои мысли, мнения, всё, что успел накопить их жизненный опыт. Ведь каждый знал, что другой всё поймёт и примет, и ни за что не осудит, и ничем не затмить того чувства принятия и восхищения, что они вызывали друг у друга.

Мария не узнавала сама себя. До сих пор все её мысли были только о Глебе – о властном, таком непростом, да ещё и женатом Глебе. Мужчине, с которым у Марии не было никаких перспектив, но который так глубоко вошёл в её мысли и её сердце. А сейчас Маше вдруг захотелось, чтобы этот высокий, стройный, ослепительно красивый мужчина, с яркими синими глазами решился и обнял её, что она стала молить об этом вселенную. Ну, когда же, когда он решится, и она ощутит всем телом ту силу и доброту, которая исходила от него. А Александр всё говорил и говорил. Он говорил массу весёлых и интересных вещей – рассказывал анекдоты о своей сценической жизни, интересные истории и различную полезную информацию о творчестве актёров, режиссёров, продюсеров – о том мире, в котором жил.

А Маша слушала его и молчала о том, что женщина никогда в первые дни знакомства не решится произнести вслух – чтоб обнял, погладил, приласкал…

И вдруг, прерывая Машины любовные мечты, земля разверзлась и куда-то ушла из-под ног. И девушка, вместо того, чтобы взлететь, на что, как ей казалось, она ещё секунду назад была способна, полетела куда-то вниз. Её падение длилось так долго, что ей показалось, что под ней разверзлась сама преисподняя. А она всё катилась и катилась, набивая синяки, обдирая руки и оставляя прорехи на своём лёгком платье. И, наконец, замерла неподвижно, глядя широко открытыми глазами на белые облака, молочным туманом клубившиеся в далёком небе.

– Маша, Машенька, что с тобой, ты жива?! – Александр стрелой нёсся к ней, на дно достаточно глубокого оврага, в который Машу угораздило так фатально скатиться. Мужчина прыгал, словно длинноногий сайгак и, казалось, в три прыжка оказался на дне и бросился к Марии. Он с тревогой ощупывал и оглаживал её тело, ища переломы, а Маша совсем не чувствовала боли, словно ей ввели сильный наркотик. Таким наркотиком и были для неё прикосновения Александра. Она специально не спешила вставать, чтобы эти райские мгновения продлились как можно дольше. «А может он ещё и поцелует», – улыбаясь в предвкушении подумала Маша.

– Ты улыбаешься, Машуль? Так значит, ты цела и у тебя ничего не болит? – обрадованно закричал Александр.

– Ну вот, – с внутренним вздохом констатировала Мария, – теперь не поцелует…

Девушка открыла глаза и начала подниматься с земли. Александр подал ей обе руки, помогая встать. Однако, поднявшись на ноги, Мария вскрикнула от боли. Падая с оврага, девушка вывихнула-таки лодыжку, и теперь давление на ногу отзывалось тупой неприятной болью. Маша виновато поглядела на Александра.

– Ну вот, мало того, что я растяпа, так ещё и ногу умудрилась подвернуть. Как же теперь мы выйдем из этого леса?

– Вот это как раз не беда! – вдруг рассмеялся Александр. Наоборот, о такой ситуации я мечтал всю жизнь!

И мужчина внезапно подхватил Машу на руки, словно она была легче пёрышка.

– Сейчас уж обратно пойдём, нужно быстрее тебя уложить в кровать, а ногу обложить льдом, чтобы спал отёк. Только давай-ка, переползай пока на спину, чтобы я тебя не уронил, пока будем выбираться из оврага.

Мария вцепилась обеими руками за шею Александра, пока мужчина, цепляясь за ветки кустарников, растущих по склону оврага, выбирался вместе со своим драгоценным грузом. Мария всё это время виновато мурлыкала на ушко своему рыцарю о том, как ей неудобно, что он тащит её на себе, и ругала себя за то, что такая вот она мечтательная растяпа. А Александр был на седьмом небе от счастья, чувствуя, как золотистые пряди девушки щекочут его шею.

Выбравшись наверх, на ровную землю, Александр вновь подхватил Машу на руки и очень быстро зашагал через лес к трассе. На полдороги он вызвал такси «к лесу» и пошёл ещё быстрее. Маша тем временем, удобно устроившись в сильных руках Александра, чувствовала себя, словно дитя в колыбели. Она обняла своего рыцаря за шею и время от времени сочувственно спрашивала его, не слишком ли он устал, и не очень ли она тяжёлая. Ответ Александра был неизменным:

– Чувствую себя самым счастливым человеком на свете, моя принцесса, и был бы счастлив, если бы мог так идти вечность.

В конце концов, Маша успокоилась и даже слегка задремала. Ей было так хорошо и спокойно, как, наверное, бывало только в далёком и забытом детстве.

Когда они вышли из леса, такси уже ждало их на обочине трассы. Александр пообещал шофёру двойную оплату за скорость доставки, и через полчаса они были уже у Маши дома.

Александр повёл себя, словно заботливый доктор. Он помог Маше снять платье. Маша немного испугалась, опасаясь, что это предлог для любовных ласк. Всё же, как ни нравился ей Александр, но о Глебе она никогда не забывала и не смогла бы простить себе такого предательства. Но поступки мужчины пошли вразрез с Машиными опасениями. Заботливо укрыв её одеялом, Александр помчался в ближайший супермаркет и принёс оттуда целый пакет льда. Затем разложил лёд по водонепроницаемым пакетам и обложил ими Машину ногу. Потом, найдя среди Машиных запасов какие-то травы, заварил их и напоил Машу чаем с успокоительным эффектом. И только потом, оставив включённым маленький ночничок, освещавший комнату тусклым мерцающим розовым светом, прилёг к Маше на кровать поверх одеяла и крепко обнял её. Маша было заворочалась, раскрывая ему свои объятия, но Александр только успокаивающе закачал её, словно малое дитя, приговаривая: