Последний натиск на восток ч. 2 - Дмитрий Чайка

дичи было еще множество, и не раз в дороге Вацлав видел стада тарпанов, мелких злых лошадок с копытами, напоминающими по твердости камень. Крупная дичь, вроде зубров и туров уходила все дальше на восток. Она не терпела людского шума. И только вездесущий кабан никуда не уходил, он, как и везде, разорял поля и огороды, и не было от него спасения. Потому-то и рос каждый словен с копьем, острогой и луком в руках. Иначе тут было не выжить.

— Кто такие? Куда идете? — лениво поинтересовался стражник у ворот Лучина. Еще одно новшество. Тут раньше никаких стражников не было.

— Купцы мы из земель лужичан, — ответил Вацлав. — В Гамбург идем. Тут остановиться хотим, остальных подождать. Не знаешь ли, добрый человек, вдовицу какую, чтобы нам угол сдала? И сани с товаром чтобы можно было оставить?

— Э-э-э…, - многозначительно промычал стражник и перестал мычать, лишь когда разрубленный пополам новгородский гривенник перекочевал в его ладонь. Он махнул рукой. — Там! Дом тетки Елки спросите. Вам каждый покажет.

— Спасибо тебе, добрый человек, — поклонился Вацлав. — А что, соседние владыки еще не приехали? А то нам и места для ночлега не достанется.

— Да, — стражник нахмурил лоб в умственном усилии. — Поспешить вам надо. Скоро тут не протолкнуться будет.

Воины переглянулись и пошли в том направлении, куда показал им стражник. Кучка раскрасневшихся мальцов с задорными воплями лепила снежную бабу, и с не меньшим задором потом валяла ее, чтобы тут же начать лепить ее снова. Много у детишек стало дурной силы, не хотят больше в едком избяном дыму сидеть, прижавшись друг к другу тощими синеватыми тельцами. Все же сытая жизнь, порожденная изобилием соли и рыбы, добралась и сюда. А вот и дом, на который показали мальцы. Вацлав решительно постучал в дверь.

— Чего тебе? — на него удивленно посмотрела крепкая еще баба слегка за сорок с изможденным лицом. У рта ее залегли горькие складки. Это и была Елка, вдова местного кузнеца. Он недавно от простуды сгорел, а вдове нужно теперь в лесную весь перебираться. Там мужнин брат живет. Она за него теперь пойдет, по обычаю. Об этом тоже поведали дети, наперебой тыча пальцами в сторону ее дома.

— Мне бы пожить недолго, почтенная, — вежливо сказал Вацлав. — Плачу солью.

— А что платишь? — вскинулась тетка.

— Фунт соли в день, — улыбнулся Вацлав.

— Да по мне, хоть век тут живи! — не на шутку обрадовалась Елка, впуская в дом мужиков.

— Трое нас, матушка, тесно тут будет, — прозрачно намекнул Вацлав, выкладывая на стол монеты из соли, одну за другой. Тридцать штук. — У нас один храпит так, что крыша трясется, второй бывает во хмелю буен. Давай я тебе за месяц сразу заплачу, а ты пока у родни погостишь. Я могу и раньше уехать. Обоза ждем.

— Да! — жадно впилась в соль тетка. Для нее это было богатство немыслимое. — Я поживу пока у родни. Тут все одно брать нечего, все добро к мужниному брату увезла. Дом только по пьяному делу не спалите.

— Да что ты, матушка, — серьезно посмотрел на нее Вацлав и располагающе улыбнулся. — Да всеми богами тебе клянусь. Все в целости будет! Мы тут даже битого горшка не тронем.

Обрадованная тетка с мешком соли ушла к родне, а воины подкинули дров в очаг и растянулись на лежанке. Им теперь остается только ждать. Владыки прибудут со дня на день.

* * *

Вагры, варны, смолинцы, бодричи, руяне, гаволяне, древане, моричане, ратари, доленчане, хижане, черезеняне… Владыки всех окрестных племен съехались на большой пир к Прибыславу, чтобы в последний раз обсудить то, о чем уже было говорено с глазу на глаз. Сегодня все владыки свое решение клятвой скрепят на капище у истуканов богов Перуна, Сварожича, Прове и Святовида, почитаемого на самом севере словенских земель. А пока, как и водится в таких случаях — пир. Ну, кто же на трезвую голову решится пойти войной на самого сильного владыку в словенских землях.

— Владыки! Поднимаю чашу за нашу будущую победу! — встал Прибыслав, на шее которого висело крученое золотое ожерелье толщиной в два пальца. — Король франков Дагоберт войной пойдет на Новгород, а с ним герцог алеманнов Хродоберт, герцоги Нейстрии и Австразии числом два десятка. Патриций Виллебад приведет войско из Бургундии. А с юга двинется король лангобардов со своими герцогами. Раздавят новгородского князька, как лягушку поганую! Разжирел купчишка без меры. Надо ему место указать!

— За победу! — подняли чаши владыки. — Отродясь такие силы в поход не шли вместе. Да чтобы франки заодно с лангобардами были! Да ни в жисть не бывало такого! Они ж враги самые лютые!

Над столом, уставленным кушаньями, повисло глубокомысленное молчание. Два десятка челюстей крошило кости и пережевывало жесткое звериное мясо. Тут не было разносолов, как у зажравшегося новгородского князька. Тут сидели люди простые, в грубых рубахах из льна и шерсти, и в кожаных поршнях, надетых на обмотанные тряпками ноги. Суровая и небогатая жизнь была в северных землях, и люди там жили сильные и отважные, не боящиеся мороза, человека или зверя. Каждый из них не раз брал на копье медведя и кабана, в отличие от спесивого новгородца, который охоту, по слухам, не жаловал. Трус, не иначе! Ну, а с богатого труса как свое не получить! Эту несложную истину и донес до присутствующих владыка Прибыслав за те месяцы, что объезжал своих соседей. Не сильно-то они рвались в этот поход, но теперь, впечатленные тем войском, что идет на Словению, владыки лишились последних сомнений. Не было силы, чтобы устояли перед объединенной мощью германских королей. Такого себе и представить никто не мог.

— Это ж сколько воинов в поход пойдет? — почесал лохматую башку владыка ратарей. — Много, небось?

— Сто тыщ! — явно рисуясь, ответил Прибыслав.

— Да врешь! — ахнули владыки, для понимания которых эта цифра была недоступна. В их жизни не было ничего, что такими величинами можно было бы измерить. — А сто тыщ, это сколько?

— Как песка на морском берегу, вот сколько, — со знанием дела ответил Прибыслав. — И даже больше. Мне в том королевский граф Сихарий своим распятым богом поклялся.

— Ну, раз поклялся, значит, так оно и есть, — согласно покивали головами владыки. — Не будет он врать, коли так. Бог накажет его.

— Выпьем владыки! — снова поднял чашу Прибыслав. — Вино из самой Бургундии. У меня его теперь много. А скоро и у вас много будет. Его не надо, как мед, сорок лет ждать. Его сюда теперь каждое лето возить будут!

Владыки с