Газета Завтра 884 (43 2010) - Газета Завтра Газета

     Доброта и любовь созидательны, хотя иногда и могут обернуться временным нестроением, зависть и зло — всегда деструктивны, в первую очередь по отношению к самим их носителям. Для завистника успех соперника почти так же болезнен физически, как психически. Отсюда — все скоропалительные решения, непродуманные слова, неверные поступки. Да и могут ли они терпеть, если концертный сезон завершился для РНО триумфом в Большом зале консерватории, его гастроли расписаны на много месяцев вперед, а первая же неделя продажи абонементов на следующий сезон стала для него последней, в то время как для многих других — это полное неопределенности начало? В будущем же грядет еще больший мрак: Большой фестиваль, юбилейные концерты, гастроли и, не дай Бог, награды оркестру и его руководителю. Как быть, что делать?! И тут — скандальный случай. Но случай ли? Как говорят: "Если бы его не было, его надо было бы выдумать". Повезло! И наши независимые, свободные СМИ бросают все остальные дела и, как по команде, бросаются судить, порицать, осуждать и, главное, siс!, призывать к бойкоту Фестиваля и прочих концертов РНО. Для чего? Чтобы защитить мораль или чтобы вывести Плетнева из равновесия, сорвать гастроли и репетиции, а, главное, замарать его так, чтоб не высовывался, а лучше, чтоб не всплывал? Однако по временам неплохо бы обращаться к народному творчеству, к его метким пословицам и поговоркам, собранным, например, Далем, хотя бы к такой: "Где пирог с крупой, там всяк с рукой, а где кнут с узлом, там прочь с гузлом". Наши завистники, опьяненные удачей, и думать забыли о таких мелочах: им так не терпелось станцевать джигу у тела поверженного соперника! И потому, перебдев с изобличениями и замешкавшись с отступлением, они достигли обратного, да вдобавок вымарались сами. Думается, что стоячими 10-минутными овациями после "Золушки" и "Девятой симфонии" Бетховена публика, пришедшая в те два вечера на Фестиваль, не только благодарила оркестр и его главного дирижера за наслаждение, которое те доставили ей своим искусством, но выразила им сочувствие за трудности, которые они претерпели, и решимость поддержать их в будущем.

     Программа Фестиваля была составлена так, что во все вечера, с первого до последнего, со сцены в зал транслировался только позитив. Начало этому положил балет Стравинского "Жар-птица", где непрофессиональные танцовщики — дети, подростки, молодежь — после месяца совместной работы показали эту сказку в стиле осовремененного общинного танца и пантомимы. Постановка была задумана и осуществлена британским балетмейстером Ройстоном Малдумом, который мечтает посредством танца преобразовывать жизнь отдельных людей и целых сообществ. Этот балет, осуществленный уже в нескольких городах Европы, рассказывает о том, как добро побеждает зло, и неназойливо показывает, как обычные, не обученные прежде танцам дети пытаются раскрыть эту мысль. Это, на самом деле, и поучительно, и весьма интересно. Но главным потрясением было то, как сыграл РНО под управлением Плетнева балет Стравинского. Это был знакомый незнакомец. Обычные колючести Стравинского звучали мягко, диссонансы не резали слух. Добро, незащищенность — на сцене, у искренне переживающих это детей, и виртуозно переданная трепетная мягкость — в музыке. Добрая сказка, которую нашептывает на ушко любимая бабушка. Хорошо!

     Несколько слов о выступлении Лоры Клейкомб, американской певицы, которую связывает с нашими слушателями долгая взаимная приязнь. Ее прекрасное исполнение камерной музыки, особенно 4-х песен Андре Превина, в сопровождении разных по достоинству ансамблей солистов РНО стало эталоном. Чистое, подвижное колоратурное сопрано, редкостное вокальное мастерство, умная голова и чуткое сердце, соединенные с любовью к камерному пению, — что может быть более надежной основой для рождения шедевров?

     Рассказывать о том, как РНО под управлением Плетнева, Хор имени Свешникова и приглашенные солисты (в основном итальянские) сыграли и спели одну из самых известных и уж, по крайней мере, одну из самых добрых и счастливых опер Россини "Золушку", можно долго. У Плетнева, фактически ставшего режиссером концертной постановки, в игре участвовали все, включая хористов. И это была не просто опера-буффа, а опера, проникнутая теплым лиризмом, в первом названии которой значились слова "торжество добродетели". Добродетель торжествует здесь во всем: в пении солистов, в хорах, и, конечно, в оркестровом сопровождении. Этот настрой захватил всех, и по временам, между взрывами аплодисментов, возникало то самое чудесное единение слушателей и артистов, о котором я уже говорила. Это была знакомая, но по-новому воспринимаемая музыка, в которой органично вел свою партию Анжелины-Золушки небольшой, но теплый и подвижный голос молодой итальянской певицы Серены Мальфи. Вечер закончился долгими восторженными аплодисментами, когда ни артисты, ни публика никак не хотели расходиться.

     К закрытию Фестиваля Михаил Васильевич Плетнев приурочил две грандиозные вещи: кантату Танеева "Иоанн Дамаскин" и симфонию №9 Бетховена. Первая посвящена памяти Николая Рубинштейна и, написанная на слова Алексея Константиновича Толстого, представляет собой размышления Иоанна Дамаскина о смерти, отчего ее нередко называют "Русским Реквиемом". Вторая — одна из самых известных в мире симфоний, в которой композитор, к тому времени совершенно глухой, подытожил свои взгляды на жизнь, заключив их кантатой на слова "Оды к радости" Шиллера. Для исполнения финала Плетнев собрал сводный хор "500 голосов", где рядом с известными профессиональными коллективами пели хоры МГУ, МИФИ, Омского государственного университета. Хоры были размещены не только на сцене и нависающих над ней балкончиках, но на балконах, опоясывающих все зрительские места в два ряда. Путь от смерти к жизни, которую венчает радость борьбы за всеобщее счастье, — вот что следует из заключительного концерта Фестиваля. "Как светила по орбите, Как герой на смертный бой, Братья, в путь идите свой, Смело, с радостью идите!" — слова эти, которые волнами переливались с одной стороны Зала к другой, выпевали молодые голоса на балконах, а вместе с ними все остальные хоры и маэстро Плетнев, всколыхнули всех. И уже после окончания концерта, после того, как отгремели аплодисменты, глаза расходившихся по домам слушателей продолжали гореть и улыбаться, в то время как их губы выговаривали: "Все они пигмеи рядом с ним". Кто такой он, и кто такие они — сомнений не вызывало.

     Лев Толстой высказал в "Войне и мире" простую мысль о том, что хорошие люди должны объединяться, как это заведено у плохих, и тогда на Земле все будет хорошо. Попытаемся последовать этому хотя бы в одном конкретном деле: не позволим надругаться над великим музыкантом и хорошим, глубоко чувствующим, интересно мыслящим человеком, Михаилом Васильевичем Плетневым. Он — достояние России и не только ее одной.

Алексей Касмынин ЭРА ВОДОЛЕЯ

Представьте бесконечные ледяные холмы, чёрное небо, огромная, постоянно штормящая сфера Сатурна, восстающая из-за горизонта, вечно доминирующая над собственным спутником — Энцеладом. Под ногами лёд, горы, долины, ущелья, образованные льдом, тени в этих ущельях абсолютно черны, там действительно невозможно было бы разглядеть собственных вытянутых рук, и этот лёд является именно замёрзшей водой, а не аммиаком или каким-либо другим веществом. Сатурн огромен, газовый гигант, по мнению некоторых учёных, мог бы превратиться в звезду, если бы ему удалось скопить достаточную массу вещества, но этого не произошло, и теперь он, вместе с собственными спутниками, движется по орбите, из века в век повторяя собственный путь, сменяя один тысячелетний газовый шторм на другой.

     Но не огромный Сатурн внезапно стал вызывать интерес учёного сообщества, а его небольшой спутник — Энцелад, один из более чем пятидесяти небесных тел, притянутых гравитационным полем окольцованного гиганта. Энцелад покрыт коркой водяного льда, что уже примечательно, воды в Солнечной системе — не так уж и много. Но самой важной его чертой является то, что под ледяной корой присутствует жидкая вода, которая время от времени вырывается на поверхность в виде гейзеров.

     Температура на поверхности Энцелада — минус двести по Цельсию, выброшенная вода моментально превращается в ледяную пыль. До сих пор нет ответа на вопрос, какая сила поддерживает воду в жидком состоянии. Энцелад слишком мал, чтобы удерживать атмосферу и, тем не менее, "хвост" от водяных гейзеров вылетает в пространство на сотни километров, после чего начинает размеренно опоясывать Сатурн невидимым простому глазу кольцом из ледяных кристаллов. На это требуется колоссальная энергия.