Перекресток - Сергей Лисицын

— Мартин, моя Анита всегда принимала мои дела близко к сердцу. Она считает меня старым трухлявым дураком, с которого надо сметать песочек, и, наверное, права. Но сейчас перебарщивает.

Я кивнул, соглашаясь. Разумеется, я не поверил ни единому его слову. И решил за ним приглядывать. Во-первых, если он влипнет во что-то серьезное, то лучше об этом узнать заранее, чтобы не попасть под огонь. Во-вторых, я обещал это симпатичной девушке с романтичным именем Анита. Тяжело загрохотали сапоги, и в салун ввалились Платформа и Ким. Платформа жевал огрызок сигары и как-то странно оглядывал нас с ног до головы. Я ответил ему самым своим искренним и чистым взглядом, которому научился у карточных шулеров и видеопроповедников.

— В городе говорят, что двое каких-то новеньких и пара Сестричек в клочья порвали десяток парней Грегори Синеглазки.

Я глянул на Фрэда. Тот на меня. Взгляд открытый и честный настолько, что без слов ясно — сейчас соврет. Кажется, мы с ним неплохо спелись.

— А кто это такой, Синеглазка-то? — спросил я голосом наивного кадета-первокурсника.

В это время официант принес Фрэдово пиво. Платформа перехватил кружку, ополовинил ее в два глотка и снова мрачно уставился на нас.

— Синеглазка — это девочки, наркотики, нелегальная фармакология и запрещенное оружие сюда. И контрабанда ксенотехнологий, незарегистрированных артефактов, ксеноэмбрионов — отсюда. А также, непосредственно здесь, организация и обслуживание нелегальных экспедиций, кто заказывает — неважно, лишь бы платил, заказные убийства в поле, ну и по мелочи: нелегальная торговля спиртным и организация подпольных боев — полностью снаряженные симботы. Это уже даже не бизнес, а развлечение, хобби для души.

— Какой усердный и разносторонний человек. Местные бизнесмены еще не выбирали его человеком года? — хмыкнул я.

— И что, он вот так, в открытую, все это проворачивает? — Обернувшись к стойке, Фрэд покрутил пальцем, показывая, что пиво надо нести на всех. Это он правильно решил.

— Вы, парни, от ответа не уходите, — прищурился Платформа.

— А ты вопрос не задал, Серж, — пробурчал Фрэд.

— Хорошо, задам. Не вы ли, голуби сизокрылые, устроили тут выволочку ребятам Синеглазки?

Я молчал, вежливо предоставляя вести беседу старшему. То есть папеньке Фрэду.

— Они избивали ребенка, — сказал он коротко и очень веско. И замолчал, причем так, что стало ясно — он сказал все, что считал нужным. Обосновал свой поступок, и точка. Платформа обернулся к молчавшему до сих пор Киму:

— Ты слышал? Вот эти. Вдвоем. Наваляли звену Синеглазкиных «торпед»!

И оглушительно захохотал.

* * *

Ровно через два часа после возвращения на базу стало ясно, что конца-края неприятностям не видно. Потому что Аниту пожелала увидеть сестра Луиза. И чем быстрее, тем лучше. Что в переводе означало — сию секунду. Посмотрев вслед девчонке-ученице, принесшей распоряжение, Анна-Беата тяжко вздохнула и незамедлительно отправилась в жилой блок.

Если бы Небесные Сестры были армейским подразделением, Луиза имела бы звание не ниже полковника. Причем числилась бы в должности заместителя командира по воспитательной работе. Ее опасались даже совершенно безбашенные девицы, предпочитая прогуляться по краю дымной расщелины или попрыгать по пенистой зыбучке, но не получить приглашения на беседу со старшей сестрой с глазу на глаз.

Видимо, перестрелку на плоскости начальство еще переварило, как дело хоть и неприятное, но обыденное, а вот похождения по Гагарину с мордобоем и горем-злосчастьем в качестве довеска уже переполнили чашу терпения.

Луиза, невысокая, полноватая на вид женщина средних лет, обладательница кроткого взгляда серых глаз и ясной улыбки, на первый взгляд казалась дамой крайне добродушной и доброжелательной. На второй взгляд, если вам «повезло» вызвать ее неудовольствие, обнаруживалось, что ко всему вышеописанному прилагается железный характер, острый язык и невероятная изобретательность в области дисциплинарных мер.

По большей части старшая обитала в собственном кабинете, для которого даже нашлось место в до предела рационализированном пространстве купола. В основном потому, что некогда простреленная и негнущаяся правая коленка существенно ограничивала её свободу передвижения. Однако, несмотря на травму, покидать Перекресток в обозримом будущем Луиза не собиралась, предпочитая наводить порядок в нестройных рядах ордена Небесных Сестер. Пожалуй, эта задача была немногим легче, чем экспедиция куда-нибудь в Сиреневый Каньон на плоскости с кислотным дождем и оранжевой растительностью.

— А-а, вот и ты! — Луиза добродушно улыбнулась из-за своего стола, завидев входящую подчиненную. — Проходи, проходи. Садись.

Анита послушно уселась на обшарпанный стул для посетителей. По крайней мере, сесть предложили. Значит, еще есть шанс легко отделаться.

— Скажи-ка мне, душа моя, сколько лет ты уже с нами? — ласково поинтересовалась начальница.

— Э-э… примерно пять, сестра.

Старшая одобрительно кивнула.

— Точно, пять. И уже давно не ученица.

«А раз так, какого ж черта ты допускаешь такие промашки?» — должно было прозвучать следом. Анита прикусила язык, чтобы не начать оправдываться с ходу — мол, а что было делать, прорываться боевым порядком, что ли, из этого проклятого порта? Вместо этого она пожала плечами и ответила:

— Да уже года четыре как.

— Очень, очень хорошо, — радостно подхватила Луиза. — И, пожалуй, твоя наставница, упокой Господь ее грешную душу, могла бы тобой гордиться.

Основным наставником Аниты, если уж говорить по совести, являлся ее собственный отец. Здесь, на плоскостях, ей пришлось только существенно расширить познания в области работы с симботом да приспособиться к местной специфике. Но это-то каким боком касается сегодняшней истории?

Не дождавшись ответа, старшая снова ласково улыбнулась.

— Ну не буду тянуть кота за хвост. Вчера мы с сестрами решали, что делать с наплывом новеньких…

Вчера? Значит, сегодняшние события к вызову отношения не имеют? Но выдыхать с облегчением было рано.

— И пришли к выводу, что некоторые из вас вполне доросли до наставничества. Это дело ответственное, ты знаешь.

Анита знала. Орденское руководство далеко не всякой разрешало брать учениц. Невзирая на заслуги, опыт и все прочее. Честно говоря, принцип, которым старшие сестры руководствовались в этом вопросе, оставался для большинства рядовых членов ордена загадкой. В общем, будь дело в армии, наставничество котировалось бы как повышение в звании. Причем с сержанта сразу до капитана. Признание высочайшей степени ответственности.

— И… что? — рискнула спросить Анита.

— Твоя кандидатура одобрена. Поздравляю, дорогая.

Ну все оказалось не так плохо. На прошлой неделе прибыли две весьма и весьма толковых барышни…

— И, чтобы не откладывать в долгий ящик, можешь приступать сразу. — Улыбка Луизы уже была исполнена почти материнской нежности. — Твоей ученицей будет Мариска Харпер, ты с ней уже знакома.

Это был удар под дых. Однозначно. Воистину добрые дела — наказуемы.

Глядя на вытянувшуюся физиономию собеседницы, сестра Луиза удовлетворенно откинулась на спинку кресла и добила:

— Я уверена, ты прекрасно справишься.

Глава 5

ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЬ ЛЕТ НАЗАД

Фрэд отпил глоток лимонада и поставил стакан на дощатый пол веранды. Откинулся в кресле-качалке и с удовольствием потянулся, после чего положил ноги на перила, закинул руки за голову и зажмурился. Дети играли на заднем дворе, и Стэйси как раз отчитывала брата, снова устроившего какую-то каверзу. Славная она девочка, Стэйси, подумал Фрэд, только вот порой слишком уж правильная и дотошная. Впрочем, признался он самому себе, есть в кого. И он, приоткрыв один глаз, посмотрел туда, где развешивала во дворе белье его жена. Его Мэри. Фрэд до сих пор не верил, что она все же согласилась выйти за него.

Солнце припекало, желтая, поросшая жесткой красноватой травой степь начинала понемногу раскаляться, все сильнее становился резковатый запах, исходивший от почвы. Ничего не поделаешь, лето…

Но сегодня зной не раздражал, наоборот, Фрэд с удовольствием ощущал, как тело становится все более расслабленным, мысли лениво ворочаются в голове и на лице появляется счастливая идиотская улыбка.

Комм мерзко запиликал, вырывая Фрэда из сладкой дремы. Ощущая во рту противный горький привкус, который всегда появлялся у него после таких вот внезапных пробуждений, он щелкнул пальцем по браслету и хрипло буркнул:

— Да, слушаю.

— Шериф, извини, что беспокою, но я, значит, тут сижу, дежурю вот, а время к трем, я, значит…

— Вилли, короче! — не выдержав, рявкнул Фрэд, выпрямляясь в кресле.