Перекресток - Сергей Лисицын

— Старший патрульный Джастрикт. Кто-нибудь из вас видел драку на той стороне площади?

Валькирия ответила тут же:

— Нет, офицер. Мы с друзьями все это время сидели здесь и ничего не видели.

Патрульный поднял голову, тяжело осмотрел всех нас. Остановился на опухшей физиономии девчонки:

— Сударыня, прошу предъявить ваши документы.

Вот теперь над столом повисло действительно тяжелое напряженное молчание. Впрочем, ненадолго. Тщательно выговаривая каждое слово, глядя куда-то в переносицу полицейского, дочка Фрэда проговорила:

— Ирвин, эта девушка — сестра-воспитанница, находящаяся на моем попечении. Ее документы находятся на оформлении в нашем офисе. Я готова лично привезти их тебе завтра в полдень.

Полицейский вздохнул. Сняв маленький, похожий на кастрюльку шлем с прозрачным щитком, стал похожим на пожилого спаниеля. Помассировав лоб, сказал заезженно-официальным тоном автоответчика:

— Сестра Анна, я жду документы завтра. Вызов, видимо, оказался ложным. Самопроизвольное срабатывание системы.

Я едва сдержался, чтобы не спросить насчет ложного срабатывания камер, но все же прикусил язык.

Коротко кивнув, полицейский вышел.

Хозяин заведения возник тут же — с подносом, нагруженным тяжелыми керамическими кружками, от одной из которых поднимался сладко-пряный пар, и блюдечками с чем-то белым и мелко нарезанным. Видимо, закуской к пиву.

Отдельно стояла вазочка с розовыми кубиками какой-то сладости.

Поставив его на стол, хозяин умильно посмотрел на Аниту:

— Это для вашей воспитанницы. За счет заведения.

И исчез.

Анита подтолкнула дымящуюся кружку к девчонке и велела:

— Пей, — после чего взяла свою, сделала основательный глоток и вкрадчиво спросила у Фрэда: — Так объясни мне, милый папа, что все это значит?!

Папенька безуспешно попытался спрятаться за своей кружкой, но это не помогло. Взгляд дочери держал его не хуже системы самонаводящейся ракеты. Наконец он не выдержал и буркнул:

— Пойдем, вон туда присядем.

И они пересели за столик в дальнем углу зала. Оттуда сразу же донесся низкий голос Аниты, периодически его перекрывал бас Фрэда, но тут же стихал, и было видно, как съеживается бывший рейнджер.

Я наблюдал за происходящим с веселым интересом, лениво обдумывая: с кем же это мы схлестнулись? Парни явно чувствовали себя уверенно, на полицию плевали, но в открытую связываться не захотели. Значит, есть тут силы, которые этих курточников могут окоротить. Скорее всего, службы безопасности сложившихся альянсов. У Сестричек наверняка что-то такое имеется, а корпоративщикам и подавно сам бог велел. Сталкеры? С этими сложнее, но, думаю, и они, если их слишком сильно прижать, предпочтут просто устроить теплой гоп-компании исчезновение на поверхности. Или как правильно — на плоскости? Но за что же так девчонку-то отделали?

Платформа с напарником все не возвращались, пиво заканчивалось. Оставшаяся за столом женщина держалась отстраненно, подчеркнуто опекая начавшую клевать носом девчушку. Я тихонько сказал:

— Вы бы сходили пока, переодели ее.

Кивнув, она потащила свою подопечную в туалет, а я остался в одиночестве.

* * *

— А теперь скажи наконец, какого дьявола все это значит, — прошипела Анита, навалившись грудью на стол.

Фрэд смущенно морщился, сцеплял и расцеплял пальцы, чесал нос и чувствовал, что не может удержаться — расплывается в широченной счастливой улыбке. Ощущая себя при этом абсолютным старым идиотом. В чем готов был немедля признаться, если это доставит его девочке радость. Жена в такие моменты вздыхала и говорила, что дочки вьют из него веревки. Фрэд и с ней соглашался. Правда, поступал все равно по-своему. И сейчас он собирался сделать так же.

— Папа, я жду. Очень. Жду. Объяснений. — Анита кипела, и Фрэд понимал, что у нее есть для этого все основания. Но будь он проклят, если причинит Аните боль, рассказывая, зачем он здесь на самом деле. Есть вещи, которые близкие просто не должны знать. И будь он еще раз проклят, если скажет своей девочке правду. Он помялся еще немного, пока Анита не налилась нежно-малиновым цветом, и тяжело вздохнул. Взял ее руку в свои:

— Детка, ты же знаешь, что я не всегда был парковым рейнджером.

— Папа, не пытайся уйти от ответа! — Дочь сердилась не на шутку. В такие моменты голос у нее становился обманчиво вкрадчивым.

— Доча, у меня остались кое-какие незаконченные дела. Из той жизни, когда тебя еще не было.

Анна-Беата от души припечатала столешницу ладонью:

— Пап, ты хоть понимаешь, что ты наделал? Мать сходит с ума, сестра уже поставила на ноги всю полицию, твои голограммы крутятся во всех отделах по розыску пропавших…

— Ну не во всех, — пробурчал Фрэд, — у меня все же осталось еще несколько старых друзей.

— Несколько старых идиотов, — не выдержав, рявкнула Анита. Она уже понимала, что убедить отца вернуться не получится. Но сдаваться просто так она не собиралась. — Ты хоть понимаешь, что такое Перекресток? И не говори мне, что ты был не только парковым рейнджером! Здесь люди пропадают, попросту растворяясь в воздухе! Молодые тренированные люди с армейской спецподготовкой!

Фрэд медленно выпрямился. Теперь он говорил очень тихо, но каждое слово падало в тяжелую тишину:

— Я уже сказал. У меня осталось незаконченное дело. Вовлекать в это дело семью я не намерен. Я просто не могу дальше спокойно жить рядом с твоей мамой, зная, что хотя бы не попытался его закончить. — Анита молчала. — Уж ты-то должна понимать, что это такое, — добавил он робко.

— Обещай хотя бы, что ты не будешь лезть на рожон, — почти прошептала она без малейшей надежды в голосе. С таким Фрэдом разговаривать было бесполезно. Можно только попытаться не выпускать его из поля зрения. Если уж не удастся убедить его вернуться, то надо понять, зачем он здесь. По тону отца было ясно, что это его дело — серьезное. Да и не стал бы он из-за пустяков срываться с места, исчезать тайком, доводя жену едва ли не до сердечного приступа.

— Хорошо, дочка, я обещаю. — Теперь Фрэд улыбался. И это была чертовски обаятельная улыбка. Анита попыталась улыбнуться в ответ, но получилось плохо. Она, конечно, была очень рада увидеть его, убедиться, что с ним все в порядке, но теперь ее не отпускало сосущее чувство тревоги.

* * *

Хлопнула дверь таверны, и я напрягся. Впрочем, сразу же расслабился. В дверях стояли Сестры. Три подтянутых дамы в одинаковых комбинезонах оглядывали зал спокойными цепкими взглядами, держались расслабленно, но ох как же эта расслабленность была обманчива. Если я еще не выжил из ума, то у всех троих хорошая полицейская, а то и армейская подготовка. Та, что стояла слева, заметила Аниту, подняла руку в приветственном жесте и пошла к ней. Остальные направились к столу, за которым сидела спасенная девочка со своей опекуншей. Я подчеркнуто медленно положил руки на стол и, демонстрируя дружелюбие, улыбнулся.

— Здравствуйте, сударыни.

В ответ короткий холодный кивок. Вот и помогай после этого попавшим в беду сироткам. Анита уже шла к нам. Остановившись возле стола, протянула мне руку:

— Спасибо за помощь. Вы молодец.

Я с удовольствием ответил на рукопожатие. Ладонь у нее оказалась маленькой, крепкой и прохладной. Очень приятная ладошка.

— Рад знакомству. — Я кивнул на одиноко сидящего Фрэда. — Я пригляжу за ним. Мы вроде как теперь в одной лодке.

Она кривовато улыбнулась:

— Если это у вас получится, то вы супермен. Но спасибо за предложение. Попытайтесь. А теперь нам пора идти. Надеюсь, еще увидимся.

И они вышли, плотной группой окружив женщину, которая поддерживала под руку пытающуюся на ходу уснуть девчонку. Я поманил окончательно впавшего в тяжелую задумчивость Фрэда. Тот кивнул, но еще пару минут сидел за столом, глядя в окно. На площади перед салуном фонари пролили лужицы теплого оранжевого света.

Старый рейнджер наконец вернулся за наш стол. Сел, откинулся на стуле, скрестив руки на груди. Я спокойно доел мясо, отодвинул тарелку и закурил. Сделав пару затяжек, решил, что теперь можно начинать разговор.

— А скажите мне, Фрэд, из-за ваших дел здесь мне или тем, кто окажется с вами рядом, могут проломить голову?

— Не могут, — буркнул Фрэд, — потому что не за что. То, что мы сейчас поговорили с дочерью на повышенных тонах, ничего не значит. Я не собираюсь здесь развязывать войны и влипать в авантюры.

— Фрэд, — я говорил тихо и вкрадчиво, — на Перекресток прилетают для того, чтобы влипать в авантюры. Проклятье, да все это ненормальное место — одна большая авантюра мироздания!

Рейнджер, не выдержав, хмыкнул. Сграбастал кружку, одним глотком допил теплое пиво и знаком попросил еще:

— Мартин, моя Анита всегда принимала мои дела близко к сердцу. Она считает меня старым трухлявым дураком, с которого надо сметать песочек, и, наверное, права. Но сейчас перебарщивает.