Скитальцы - Марина и Сергей Дяченко

На высоком балконе в покоях герцогини маячила фигура затворницы.

А муж и повелитель готовился к ночи восхитительных утех. В одеянии, состоящем из одной только верёвки с погребального колокола, которая была снабжена кисточкой из локонов двенадцати девственниц, в ошейнике лучшей собаки на красной мясистой шее, герцог переступал босыми ножищами прямо на каменном полу. В одной руке несчастный муж удерживал чашу с напитком, на поверхности которого плавали жжёные перья, а другой плотно зажимал покрасневшие ноздри.

— Де богу больше… — шептал он страдальчески.

— Уже-е! — заверещал с башни поварёнок-наблюдатель. — Солнце садится!

— Время! — прошептал лихорадочно возбуждённый Руал. — Начинаем обряд! Повторяйте за мной, только громко! Чем громче вы произнесёте сейчас заклинание, тем сильнее будет… Ну, вы понимаете… Начинаем!

И собравшиеся во дворе люди присели, как один, от удивления и страха, когда из герцогских покоев донёсся вдруг истошный вопль:

— Ба-ра-ха-ра-а! Мнлиа-у-у!

Заохали женщины, зашептались мужчины. Не будучи посвящёнными в тщательно хранимую герцогом тайну, они строили сейчас самые фантастические предположения. А герцог то мощно ревел, то визжал, срывая голос:

— Ха-за-вздра-а! Хо-зо-вздро-о!

В короткий промежуток между его завываниями ухитрился-таки вклиниться поварёнок с башни:

— Всё! Солнце село!

Вопли оборвались.

— Пейте! — воскликнул Руал и ловко бросил в чашу с напитком гвоздь из подковы издохшей кобылы. — Пейте залпом и идите к ней!

От первого глотка глаза герцога вылезли на лоб, поэтому он не видел, как довольно, мстительно усмехнулся знахарь.

В чаше остался только гвоздь. Герцог кашлял, согнувшись в три погибели. Когда он поднял глаза, лицо Руала вновь было внимательным и участливым:

— Идите… Но помните — с каждым шагом следует выдёргивать по волоску девственницы из этого пучка… Нельзя ошибиться, нельзя пропустить шаг или выдернуть сразу два… Идите же, ваша светлость!

Герцог, шатаясь, двинулся к лестнице. Руал слышал шлёпанье его подошв и сосредоточенное бормотание — тот отсчитывал волоски.

Руал подождал, пока шаги отдалились, и опрометью кинулся к окну. Толпа встретила его появление возбуждённым гулом, но Марран смотрел не вниз, во двор, а на розовое закатное небо. К нему он и обратился с высокопарной речью:

— О, небо! Верни его благородной светлости способность любить госпожу герцогиню и любую женщину, какую он пожелает! Верни ему эту возможность, которой он давно уже лишён! Сделай это, о небо! Ты знаешь, как трудно здоровому мужчине быть похожим на евнуха!

Толпа притихла при его первых словах, в ошарашенном молчании выслушала всю эту речь и наконец взорвалась потрясёнными возгласами. Руал до половины высунулся из окна и протянул руку, указывая на балкон герцогини:

— А теперь к господину герцогу вернётся его сила! Да свершится!

Восторженные вопли были ему ответом. Люди, сгрудившись под окнами, лезли друг другу на плечи, задирали головы и тыкали пальцами в сторону высокого балкона.

Руал перевёл дух и потихоньку отошёл от окна.

Днём ему удалось изучить расположение лестниц и коридоров, и всё равно он едва не заблудился, спеша к выходу.

Где-то в глубине замка шлёпал герцог, помечая свой путь волосками двенадцати девственниц.

Кони, оставленные в конюшне без присмотра, переминались с ноги на ногу. Марран вывел наспех осёдланного вороного жеребца.

Мост был поднят. Руал взялся за рукоятки ржавого ворота — тот поворачивался невероятно трудно, рывками.

Мост медленно опускался; вот между его тёмным краем и стеной показалось быстро растущее небо, и проём всё увеличивался. Руал крутил, надрываясь.

Мост наконец-то лёг поперёк рва, открывая дорогу к спасению.

Герцог, вероятно, уже заключил жену в объятья.

Руал вскочил в седло.

Унося ноги, он не мог слышать проклятий оскандалившегося герцога, сдавленного хохота его челяди и издевательств герцогини. Он не видел, как снаряжалась погоня, какие страшные отдавались приказы — несясь во весь опор по тёмному лесу, он придерживал спрятанную во внутреннем кармане золотую ящерицу, награду за труды.

Местечко Карат было первым более или менее большим городом на нашем пути. Его узкие улочки были любовно вымощены булыжником, мастерские и лавки снабжены искусными вывесками, а жители чрезвычайно чванливы — самый последний местный бродяга смотрел на приезжих с высокомерием принца.

Мы остановились, как водится, в лучшей гостинице. Она оказалась весьма пристойным, внушительным каменным зданием, а отведённые нам многокомнатные апартаменты были просто-таки хороши. Хозяин гостиницы, на которого произвело впечатление моё магическое величие, сам показал нам комнаты и даже помог слугам внести багаж, при этом не теряя, впрочем, своего накрахмаленного достоинства.

Мне торжественно было предложено вписать своё имя в гостиничную книгу, что я и сделал, нацарапав поперёк разлинованной страницы: «Великий маг Дамир, путешествующий по собственной надобности, в сопровождении слуги».

Когда за хозяином закрылись створчатые двери, Ларт, пребывавший в добром расположении духа, одним махом смял мою роскошную постель под шёлковым балдахином.

— Наконец-то… — пробормотал он, вытягивая ноги в запылённых ботфортах.

Действительно, слишком много было у нас за плечами скверных трактиров и грязных постоялых дворов.

Я подошёл к окну — прямо напротив гостиницы помещалась ратуша, огромные башенные часы показывали полпятого, а внизу лежала залитая послеполуденным солнцем главная площадь города Карата. Зазывали торговцы, чинно шествовали солидные горожане и шатались уличные мальчишки; прямо под окнами простучала башмачками хорошенькая цветочница, почувствовала мой взгляд, подняла голову — и прелестно покраснела. Я вспомнил со сладким волнением, что на мне чёрный с золотом костюм чародея, и снисходительно ей улыбнулся. Она оступилась, прохромала несколько шагов и, обернувшись, стрельнула в меня глазками через плечо.

О да, это был город — место, сулящее огромные возможности.

— Не будем терять времени, — сказал Ларт у меня за спиной. — Через полчаса ты получишь приглашение.

У меня заколотилось сердце; я быстро обернулся, но, наученный опытом, не стал ничего спрашивать.

Ларт забросил ногу на ногу:

— Тебя пригласят к мэру на званый вечер, собираемый в честь посещения города одним именитым путником… Ты догадываешься, каким?

Я раскрыл рот. Пожалуй, это было даже слишком.