И никого не стало - Ника Варназова

тоном и рассмеялся.

Как же он раздражал временами! Из тех часов, что они провели вместе, Гурий чувствовал себя злым как минимум половину. Рекорд. Даже с Дианой, как ни странно, было легче, хотя та вечно над ним издевалась. А Ян даже не то, чтобы издевался…

"Наверно, просто обидно, — подумал Гурий. — Черт с ней, с Дианой — всю жизнь в одном доме живём. А этот мог бы и уважительнее себя вести. Приехал тут и командует! Я, между прочим, один из последних, герой, можно сказать. А он со мной, как с кретином".

Решив озвучить эту мысль, он быстро дожевал батончик — всё-таки оказался вкусным — и нагнал Яна, идущего впереди.

— Знаешь, что? — спросил Гурий даже агрессивнее, чем намеревался.

— Что?

— Засранец ты, вот что!

Ян посмотрел на него серьезным взглядом.

— Чем я тебя обидел? Ты хотел сникерс? У меня закончились.

Гурий едва не взвыл от злости. Так и хотелось как следует повалять этого придурка по земле. Он ему собака, что ли, или ребёнок, чтобы обижаться из-за сладостей?

— Да плевал я на твои сни… сну… Конфеты эти твои! — на самом деле, он вовсе не был к ним равнодушен и, как только попробовал, решил, что будет есть их каждый день, если попадёт в новый мир. И плевать на диабеты и прочее, чем, по словам Виктора Ивановича, запугивали всех сладкоежек.

— Ты думаешь, я отсталый какой-то? Почему пытаешься меня унизить?

— О… Прости, — к его удивлению, Ян не стал спорить или ругаться. — Я не пытаюсь тебя унизить. Только подшучиваю.

— Подшучивает он… — возмущённо проворчал Гурий. Ему может и хотелось бы повыяснять отношения, но осознание того, насколько сейчас важно каждое их действие, останавливало. Извинился — ну и ладно, остальное потом.

Он вспомнил слова Дианы — та как-то заявила в ответ на упреки, что некоторые люди просто созданы для того, чтобы над ними издевались. И Гурий, якобы, один из таких — жертва от природы. Сказала ещё какое-то умное слово, созвучное с именем Виктора, Гурий не запомнил.

“Всё дело в инстинкте жертвы, — говорила она. — Ты сам не замечаешь, но от тебя так и веет слабостью духа, и любой, кто сильнее, почувствует желание доминировать над тобой”.

Подумав об этом, Гурий чуть не расхохотался.

“Это я-то слабый духом? Да как же! Я рискую жизнью, чтобы спасти человечество, пока и Диана, и Виктор с Евой собираются просто сдаться!”

Летом солнце заходило поздно, но сумерки длились недолго. Если начало темнеть, значит, совсем скоро лес должен был превратиться в сплошное марево теней и ещё более тёмных теней, Но не успел Гурий заикнуться о том, что пора устраиваться на ночь, как Ян резко остановился и схватил его за руку, указывая вперёд.

— Добрались!

Вдалеке за деревьями мерцали красные и зелёные огоньки.

Тропу через Ящера вообще-то только для приличия называли тропой. Если поначалу путь и напоминал её, то после середины это была просто последовательность участков, на которых легче устоять. Может, тут кто-то и ходил, помимо людей, — какие-нибудь звери — но не настолько часто, чтобы проложить чёткую дорожку, говорящую своим видом о том, что по ней можно идти.

Теперь Диана и Белка почти карабкались по неровному скалистому уступу, цепляясь за камни, колючие кусты и друг за друга, замирая, когда нога одной из них от неверного движения чуть не срывалась, и пыль скудного земляного покрова с мелкими камешками с шорохом слетала вниз.

Белка слышала, как Диана что-то монотонно бубнит под нос, вряд ли обращаясь к ней — больше было похоже на стишок. Несколько раз она хотела окликнуть подругу и спросить, что это, но всё-таки решала не открывать рот понапрасну, чтобы не устать ещё больше. Они и так задыхались от усталости, но места для привала здесь не было.

Как долго им ещё оставалось идти, можно было прикинуть только по высоте — и едва ли за очередным ребристым поворотом их ждал ровный спуск к подножию.

Белке казалось, что они попали в какое-то иное измерение, в замкнутый круг, и этот путь никогда не уведёт их с горы. Осыпание камней под ногами начало представляться следствием незаметного для людей, но ощутимого для природы дыхания Ящера — может, не зря его так назвали? Может, он живое существо, дремлющее под слоем многолетней пыли?

“Солнечный удар”, — подумала Белка.

— Давай повернём! — простонала она в спину Диане. Та замерла.

— Что?

— Мы не дойдём, я чувствую… Нам нужна другая дорога.

— Ты с ума сошла? Мы идём весь день, и если повернём сейчас…

Диана обернулась, глядя на подругу широко распахнутыми то ли от удивления, то ли от гнева, глазами.

— Мы не успеем, если вернёмся к началу.

Белка сделала шаг вперёд, но чуть не оступилась, пошатнулась и вскрикнула. На несколько мгновений обе застыли, уставившись под ноги.

— Слишком узкая тропа, — прошептала Белка.

— Скоро станет лучше. Потерпи.

Диана поплелась дальше, осторожно ступая боком.

Очередной поворот за скалистый выступ маячил перед ними. “Уж за ним, — думала Диана, усилием воли вселяя в себя надежду, — уж за ним, — думала Белка, задыхаясь не столько от усталости, сколько от страха, — нас что-то ждёт”.

Острые камни, словно шипы, торчащие из крутого бока Ящера, кололись, норовили изрезать кожу, но девушкам приходилось прижиматься к скале, иначе они рисковали потерять равновесие.

Шаг, ещё один…

Диана бормотала свой стишок, шумно сопя от напряжения, а Белка, сколько ни вслушивалась, не могла разобрать ничего. Ей только начало казаться, что это не просто стишок, а песня, и у её подруги не хватает сил, чтобы добавить в слова мелодию.

Природный карниз, по которому они шли, становился скошенным, камешки летели и летели, стучали и стучали о скалу и торчащие из неё колючки… Белка почувствовала, что нога может сползти с опоры в любой момент, и тогда…

— Ещё немного, — сказала Диана. — Завернём за выступ, там будет нормально. Посмотри наверх — склон такой, что при дожде вода стекает сюда. Поэтому и размыло путь.

Они кое-как ползли, словно гигантские искалеченные пауки, вжимаясь в каменный склон за спиной и цепляясь за выступающие камни. А на узенькую, наклонную поверхность уступа страшно было смотреть.

Вот он, поворот — осталась буквально пара шагов. Пара шагов для Белки, а Диана, идущая впереди, уже там… Но Диана почему-то остановилась.

— Что такое?

— Нет здесь ничего…

— Как это — ничего?

Белка непонимающе смотрела на спутницу, которая застыла в неестественно напряжённой позе, мелко дрожа всем телом.

— Ничего тут нет… Обрыв…

Белке показалось, что гравитация планеты