Сказочные повести. Выпуск десятый - Виктор Виткович

— Спасите Тату! — умоляли они. — У неё температура сорок и семь десятых!

Тогда профессор элоквенции брезгливо взял кукол за ножки и одну за другой выбросил в окно. Потом закрыл оконную раму, задёрнул занавеску, проворчал:

— Завтра со мной будет разговаривать пресс-папье! Вот что значит — поесть гуся на ночь!

И опять повернулся к телевизору, где продолжалась лечебная гимнастика.

13

Услышав три удара о крышу «Москвича», Валентина нервно подпрыгнула на резинке. Потом она услышала тоненькие кукольные голоса.

— Кажется, нос цел… — сказал один голос.

— Если бы мы были не куклы, мы бы расшиблись, — сказал второй.

— Что ж теперь делать? — спросил первый.

— Пойдём в кино? — спросил совсем тоненький голосок.

Конечно же, это была Лиля. Повар даже не взглянул на неё и пошёл к переднему стеклу, примериваясь, где бы слезть.

Покатившись по стеклу вниз прямо на «дворник» и придерживаясь за него, Пётр Петрович соскочил на капот. Следом, перед носом у Валентины, скатились управдомша и Лиля. Они побежали по капоту, но вдруг заметили Могэса и упали, как неживые.

— Вставайте! — сказал Могэс. — Что вы тут делаете?

Куклы встали. Управдомша сказала, заикаясь:

— Мы пришли за волшебным лекарством…

— Для Таты… — добавил повар.

— А доктор Кракс нас выкинул из окна! — пожаловалась Лиля.

Могэс грозно спросил:

— Вы разговаривали с ним?!

Управдомша подбоченилась:

— А что мы, куклы, говорить только «мама да мама»?!

— А кто же вы?

— Может быть, кто и кукла, — расхрабрился повар. — А я не кукла! Нам надо спасать Тату, а не выполнять всякие дурацкие приказания!

— Ты сам до этого додумался? — спросил Могэс.

— Сам, — мрачно сказал повар.

— Вот как! — Могэс внимательно посмотрел на кукол. — Значит, вы хотите спасти Тату?

— Да, — ответили хором куклы.

— И до этого вы тоже сами додумались?

— А то кто же, — проворчал повар. — Хотя мне, собственно, и наплевать!

— Тебе не наплевать, — сказала Алла Павловна.

— Наплевать!

— Нет, не наплевать!

— Наплевать! — заорал повар.

— Ага, боишься правды!

Управдомша торжествующе засмеялась.

— Не ссорьтесь, куклы! — сказал Могэс. — Вы повторили ошибку Татиной мамы. Вы обратились не к тому доктору…

Он вынул из чемоданчика свою волшебную клеёнчатую тетрадь, перелистал и начал что-то про себя читать.

Могэс знал, что положение с Татой было серьёзное. Он-то видел, сколько раз к Тате приходила из районной поликлиники докторша с длинной косой и чуть не плакала у запертой двери, не заставая никого дома. И Могэс понимал, что это он теперь должен вылечить Тату. Правда, он не умел лечить по учебнику, — ему были известны только волшебные лекарства…

— Так. Значит, вам нужно волшебное лекарство? — спросил он.

Куклы кивнули.

— С моей точки зрения, — сказал Могэс, — лекарство должно быть не только полезным, но и приятным. И даже весёлым. Что прописал бы Тате настоящий доктор? Аспирин. А что прописываю я? Тоже аспирин. Но, кроме того, ещё… — Он поднял палец вверх, — конфеттин-серпантин. Для веселья. Поэтому моё лекарство и называется волшебным.

Куклы просияли. Управдомша спросила:

— А где это всё взять?

— Аспирин — в аптеке, а остальное — в игрушечном магазине. Только по ошибке не возьмите пистоны вместо конфетти… И поскорей! А то девочка в опасности.

Одну за другой Могэс просунул кукол в машину через треугольное оконце.

— Валентина! Вот тебе пассажиры!

Куклы уставились на Валентину, а Могэс сказал им на прощанье:

— Помните: если тайну волшебного лекарства узнает Кракс, — всё пропало!

Валентина бросилась исполнять приказание. Раскачиваясь на резинке, она стащила с себя ключ, включила зажигание и устремилась куда-то вниз, к стартеру.

Машина затряслась мелкой дрожью.

— Сейчас, — сказала Валентина. — Пусть разогреется мотор…

Привалившись к сиденью, куклы дрожали, вытаращив глаза на Валентину. Повар, стуча зубами, спросил:

— А вас в куклу тоже он?

Валентина кивнула.

— Дело было так…

Но лучше мы сами расскажем, как было дело, а то, знаете, про себя редко рассказывают правильно, тем более куклы.

Недавно ещё Валентина была шофёром такси. Однажды она не захотела везти какую-то старушку, опаздывавшую на поезд: Валентина всегда отказывалась везти слишком близко. «Мне надо план выполнять, а не пассажиров катать! Я не извозчик!» — говорила она, считая, что это очень остроумно. «Доченька, — взмолилась старушка. — Я же на поезд… Вот билет» — и показала билет. «Ножками-ножками!» — сказала Валентина, считая, что это тоже остроумно. Вы, конечно, догадываетесь, что весь этот разговор — от слова до слова — слышал Могэс. Он стоял на тротуаре. Надо ли рассказывать остальное? Достаточно сказать, что спустя два дня Кракс купил Валентину в магазине и подвесил её на резинку. (Между прочим, Могэс тогда сам довёз старушку и донёс её чемодан до вагона.)

Пока Валентина рассказывала про себя и мотор разогревался, Кракс, злобно стиравший чернильное пятно со своего стола, думал: «Надо всё-таки раздобыть гараж, а то в конце концов украдут машину…»

Внезапно за окном раздался шум. Шум отъезжающей машины! Побледнев, Кракс подбежал к окну, распахнул его и увидел, как на кузове «Москвича» удалялся его собственный восклицательный знак.

— Украли! — завопил он не своим голосом и кинулся к телефону. — Ноль два? Милиция?!

14

Скучающий милиционер с рыжими волосами, выбритыми на висках так косо, что их можно было принять за указатели «Внимание! Переход!», сидел на мотоцикле у тротуара. Вдруг в деревянном ящике на стене дома у перекрёстка загремел телефон.

Милиционер не спеша направился к стене, открыл ящик и взял трубку.

— Старшина Карасёв слушает!

В трубке что-то заверещало.

— Так… так… — говорил милиционер с возрастающим интересом. — Номер ЧХИ 2233?

В то же мгновение он увидел, как мимо пронёсся «Москвич» как раз с этим номером и, кроме того, с восклицательным знаком. Бросив трубку, милиционер засвистел и, расталкивая прохожих, кинулся к мотоциклу.

«Москвич» мчался по улице. Валентина висела на баранке, крутя её то налево, то направо. А управдомшу и повара она поставила вниз — на газе и тормозе. Валентина командовала:

— Подбавь газу! Притормози! Отпусти! Та-ак! Ещё газу!..

Лиля сидела выше всех, — на спинке переднего сиденья, била в ладоши и в упоении кричала:

— Красный свет!.. Зелёный!.. Лошадь нарисована!..

Теперь вам ясно, каким образом куклы ездят на машинах?

Сзади заверещал свисток. Лиля оглянулась.

— Что там такое? — спросила Валентина.

— Милиция! — сказала Лиля. — На мотоцикле! За нами! Вот весело!

— Давай газу! — закричала не своим голосом Валентина.

Алла Павловна пыхтя надавила обеими руками на педаль газа.

На спидометре стрелка побежала к 70-ти. От скорости начали сливаться вывески и дома.

«Москвич» мчался, а следом — за большим целлулоидным шитом — мчался на мотоцикле старшина Карасёв.

Внезапно из-за угла того дома, на крыше которого горела надпись «Астроном», выбежала кошка и бросилась перебегать улицу прямо перед «Москвичом».

— Тормоз! — завопила Валентина.

Повар кинулся грудью на тормоз. «Москвич», взвизгнув, остановился, и Лиля полетела вверх тормашками со спинки сиденья.

Мальчишка удрал. Какой-то подвыпивший прохожий прижал нос к стеклу, пробормотал «Молодцы!», но, увидев пустую машину и кукол, отпрянул, горько усмехнулся и пошёл прочь. А с другой стороны показался на мотоцикле старшина Карасёв. Держа руку под козырёк, он с ехидной улыбкой заглянул в машину.

— Гражданин… — начал было он, но, увидев кукол, обомлел. Затем оглянулся и заметил уходившего мужчину. Засвистев, старшина соскочил с мотоцикла, бросился за мужчиной и схватил его за рукав. — Гражданин! Следуйте за мной!

— Я ничего не делаю… — сказал тот.

— А кто угнал машину?! — старшина торжествующе усмехнулся.

— Эту?

Старшина Карасёв кивнул.

Прохожий захихикал и доверительно спросил:

— Вы тоже пьяный?

— Гражданин! — строго сказал милиционер.

— Это куклы… Я видел, как они вели машину… — и гражданин подмигнул.

От негодования старшина не нашёлся, что сказать; он схватил шутника обеими руками и, конечно, отвёл бы его в милицию, если бы как раз в эту секунду «Москвич» не тронулся с места и не стал бы стремительно удаляться.

— Стой! — заорал Карасёв и, засвистев, кинулся к своему мотоциклу.