Пуговицы и ярость - Пенелопа Скай

еще тем бойцом. И она была достаточно умна, чтобы добиться желаемого. И более того – она была феноменально бесстрашной.

– Только без обмана.

Ее пальцы сжали мою щеку железной хваткой; глаза, казалось, смотрели мне прямо в душу.

Я сжал челюсти. Мне захотелось сказать ей, что бы мне хотелось чувствовать, а не то, что я ощущал на самом деле. Но, глядя ей прямо в глаза, я понял, что не смогу этого. Я не мог нарушить данное ей обещание, то есть не имел права лгать.

Тогда она прижалась к моему лицу и поцеловала – словно провела по губам лепестком розы.

– Ты скорее умрешь, чем позволишь случиться со мной чему-то плохому.

Ее голос звучал тверже, чем городской набат. И эта ее вера в меня одновременно радовала и убивала.

– И я тоже скорее умру, чем позволю тебе попасть в беду.

Она забралась на меня, так что ее груди касались моей физиономии, а зад остался где-то наверху.

– Я кое-что хотела бы сделать для тебя.

Я провел руками по ее гладким бедрам.

– Я заинтригован.

– Я хочу привязать тебя к кровати.

Она посмотрела мне в глаза никак не просительно, а очень даже уверенно.

При этих словах я почувствовал, как мой член заинтересованно шевельнулся. Одна из моих сокровенных фантазий вот-вот должна была стать реальностью. И Перл сама додумалась до этого!

– Валяй, Пуговица!

Она открыла мою тумбочку и стала рыться внутри нее. Вынув оттуда презервативы и несколько книжек, она наконец нашла пару стальных наручников.

– Я так и знала, что найду именно это.

Перл просунула мои руки меж прутьями изголовья кровати и защелкнула замки. Я думал, что ее глаза загорятся от ревности, но этого не произошло.

Мне стало немного не по себе.

– Я никогда не занимался здесь сексом.

– А мне как-то фиолетово, занимался или нет, – сказала Перл.

Она проверила, хорошо ли держат наручники, и вонзила ногти мне в грудь.

– Да ей-богу, никогда.

Я держал наручники и прочее на случай, если привезу кого-нибудь сюда, но такого случая не представлялось.

– И наручники я не использовал…

Я говорил чистую правду. Перл ухмыльнулась:

– Что, сам с собой развлекался?

– Но тебе же это понравится?

– О да.

И она начала. Ее губы прошлись по моей груди, пока она не наткнулась на мой восставший член, что торчал поперек живота.

И тут я представил, что она может сотворить со мной. Может быть, ей придет в голову облить меня расплавленным воском. Или отхлестать меня моим же собственным ремнем. А может быть, она просто прирежет меня.

Перл стала целовать мой член сверху вниз, от головки до самого его основания. Ее язык прошелся по пульсирующей вене. Затем она взяла в рот мои яйца и прошла языком по самому чувствительному месту.

О да, головой в этом смысле она тоже работала неплохо.

Минут пять она терлась о мои гениталии, заставив мое тело изнывать от страстного желания. Мне очень нравилось ощущать х*ем ее глотку, нравилось чувствовать, как она старается натянуть себя на слишком толстый для нее член. Слюна уже обильно заливала всю мою промежность, и я был готов немедленно войти в ее гладкую и мокрую вагину.

Но она снова заползла мне на грудь, держа свой зад высоко, словно у подкрадывающейся к своей жертве тигрицы. Она снова стала целовать мне грудь, и я чувствовал каждый мускул под ее пальцами.

Вот никогда бы не подумал, что буду получать удовольствие оттого, что окажусь совершенно беззащитен.

– И что ты собираешься сделать со мной?

Она уселась на мои чресла так, что член оказался под нею. Он вырос до самого своего предела и подрагивал. Она стала ерзать по мне мокрой промежностью, словно ожидая, как я с натягом буду входить в нее.

– А все, что захочу.

– Будешь меня бить?

Я постарался, чтобы мой голос звучал твердо, хотя отчаянно желал получить от нее добрую порку. Ремень висел в моем шкафу. Ей следовало найти его и как следует всыпать мне.

Она склонила голову набок:

– Хочешь, чтобы я сделала больно?

С этими словами она запустила ногти в самый низ моего живота. Было несколько страшно, но и в то же время завлекательно.

– Да, хочу.

Мне действительно страстно хотелось, чтобы она отлупила меня по морде, так, чтобы из глаз искры посыпались. Никогда еще я не позволял женщине доминировать в постели – Перл была первой в этой роли. Я должен был испытать эти ощущения. Впрочем, с этой женщиной все это было пустяками.

Перл плавно двигала бедрами, заставляя меня чувствовать весь жар ее нутра.

– Возьми ремень и отхлещи меня до крови! – вскричал я, вжимая сталь наручников себе в руки. Мне до жути хотелось обхватить ее ноги и вонзить в нее член одним движением.

При этих словах она замерла, прищурилась и посмотрела мне в глаза:

– Может, тебе и нравится причинять мне боль, Кроу, но вот мне это совсем не по нраву.

Она наклонилась вперед, так, что ее лицо нависло над моим. Затем она подалась назад и поцеловала меня в грудь, в то место, где билось сердце.

– Но ты же никогда не делала этого. Попробуй – сразу почувствуешь разницу.

Она строго взглянула на меня. Когда она на меня так глядела – прищурив глаза и сжав в ниточку губы, – то выглядела, словно заправская бэдээсэмщица. Но это распаляло меня еще больше.

– Я никогда не сделаю такого.

Она наклонилась и поцеловала меня, причем ее волосы рассыпались по моей груди, отчего мне показалось, что в воздухе запахло ванилью.

И хотя корил себя за свое признание, но намерений своих не утратил. Мне страстно хотелось, чтобы она жестоко избила меня, причем куда более жестоко, чем это делал я. Только такая женщина, как она, могла справиться с этой задачей. Но поскольку она не повелась на мои уговоры, тему пришлось оставить.

– Ладно, ты достаточно меня подразнила, – сказал я, стараясь попасть членом в ее влагалище.

Но она схватила мою восставшую плоть рукой и медленно стала дергать ее вверх и вниз:

– Э-э, а я ведь только начала…

По дороге домой она хранила молчание и не отрывала взгляда от проносившихся мимо холмов. То тут, то там попадались старинные дома, некоторые из которых были древнее большинства музеев. Сложенные из необработанного камня стены и резные окна словно свидетельствовали о давних временах. Выше, на холмах можно было разглядеть полуразрушенные, закрытые для посещений замки, один вид которых говорил, сколько всего повидала эта земля за